Но за толстыми стеклами поблескивал огонек. Фанатик. Ту Вэй Вонг сражался с ними всю жизнь. Тридцать лет назад, во времена «культурной революции», этот мог бы бесноваться на улице, размахивая маленькой красной книжечкой Мао.[7] Он мог бы крушить такие вот фарфоровые сосуды, как этот, которым он любуется сегодня утром. А за двадцать лет до того он был бы бледнолицым революционером, важно шествовавшим по шанхайским аллеям или копавшим в провинции ловушки для танков.
Хранитель слегка заерзал на стуле. Ту Вэй продолжал болтать о том о сем, пользуясь привилегией старого человека. Его атака будет успешной, прежде чем молодой человек заметит, что она уже началась.
— …Я так признателен, что вы смогли выкроить время при вашем напряженном графике работы, чтобы навестить простого бизнесмена. Мне говорили, что у вас есть проблемы с вашими собраниями.
— Вовсе нет. Я имею в виду, не со всеми коллекциями.
Ту Вэй выжидал. Он перестал улыбаться. Его длинное, красивое лицо стало твердым и неподвижным, как кость. Хранитель, который взглянул на него в смущении, обнаружил, что является мишенью свирепого и не обещавшего ничего приятного взгляда.
— Только с вашей коллекцией, сэр.
— С моим даром, — поправил его Ту Вэй.
— Колокольчики.
— Мои колокольчики.
В этот момент молодой человек заколебался. Его молчание смахивало на высокомерие, грубость — так расценил это Вонг, и Ту Вэй гадал, собирается ли мальчишка напомнить ему, что этот бесценный набор бронзовых колокольчиков эпохи династии Восточная Чжоу исчез при загадочных обстоятельствах из шанхайского музея тридцать лет назад во времена мятежа Красных Стражников. Никто еще не дерзнул задать вопрос, как они вскоре попали в руки Вонга. Может, еще и потому, что он немедленно пожертвовал их народной республике. Теперь эти колокольчики висят во Дворце умеренности Запретного города.
К несчастью, этот нашпигованный знаниями мальчишка обнаружил неладное с одним из этих колокольчиков. Агенты Ту Вэй Вонга быстренько организовали для него возможность поехать в Гонконг якобы по официальным музейным делам, чтобы скрыть частный характер поездки.
— А что, и в самом деле проблемы с моим даром? — спросил Ту Вэй небрежно.
Молодой человек глубоко вздохнул:
— Один из ваших колокольчиков — подделка.
— Подделка? — эхом отозвался Ту Вэй.
— Подделка. Причем недавно сделанная. Возможно, прямо здесь, в Гонконге.
— Пожалуйста, объясните, — попросил Ту Вэй, поглаживая свою длинную челюсть, в то время как глаза его впились в лицо молодого человека. — Как вы можете быть так уверены? Вы слишком молоды, юноша, — никто еще не называл колокольчик подделкой. Как вы можете заметить то, что «проглядели» старшие? Сколько вам лет?
— Двадцать два.
— И как же вы можете знать больше, чем почтенные ученые, которые всю свою жизнь занимались изучением древней бронзы?
— Я всего лишь бедный школяр, — возразил хранитель, показывая, что его учили хорошим манерам и скромности. — Но никто в Китае не разбирался в этом лучше моего учителя.
— И ваш учитель сказал вам, что мои колокольчики — подделка?
— Мой учитель умер пять лет назад.
— Когда вам было только семнадцать?
— Но когда мне было шесть лет, а его только что выпустили из тюрьмы после хаоса…
— «Культурной революции».
— После «культурной революции», когда его выпустили из тюрьмы, он стал жить в нашей семье. Он был жестоко избит Красными Стражниками и начал слепнуть. Я стал его глазами. Он обнаружил, что у меня есть… талант… к его работе. Так много было уничтожено… столько потерь… Но когда с Красными Стражниками было покончено, некоторые сокровища были отрыты из земли или просто словно возникли из небытия, — и вот тогда-то его талант стал нужен всем. Храбрые люди прятали эти бесценные вещи. Нам нужно было составить каталог, чтобы спасти хотя бы то малое, что осталось от культурного наследия Китая. Чтобы они могли стать его глазами, он учил мои глаза.
У Ту Вэй Вонга были более теплые воспоминания о тех временах. Мао умер в 1976 году. Банда Четырех[8] была арестована. Это было началом конца тотальной власти Коммунистической партии, и по мере того как хаотичные экономические реформы и кровавая бойня в Пекине все больше расшатывали эту идеологию, открывались необозримые перспективы для людей, подобных Вонгу. А послушать этого хранителя с его историей о старике и мальчике, так получается, что страну спасут ученые зануды.
— Итак, вы абсолютно уверены, что один из колокольчиков — подделка?
— Подделка. Вне всякого сомнения.
— Это ужасно, — сказал Ту Вэй. Выражение его лица стало еще более мрачным. — Естественно, я получил заверения — прежде чем пожертвовать свои колокольчики, — что ваш музей сохранит в неприкосновенности мою коллекцию. А теперь вы предполагаете, что кто-то взял один из моих колокольчиков и подсунул вместо него подделку.
Лицо молодого человека посерело.
— Нет! Конечно, нет.
— Тогда что же вы предполагаете? Как он у вас пропал?
— Этого не произошло. Это неправда.
— Хорошо, что же случилось с моими колокольчиками?
Хранитель был очень храбрым и столь же глупым.
— Тот колокольчик был подделан еще до того, как попал в Пекин.
— До того?.. А-а-ах, теперь я понимаю. Вы полагаете, что в моей коллекции был изъян. Тем самым ее ценность снижается. И конечно, я понимаю, ее присутствие бросает тень на все ваше собрание. Если хранители Дворцового музея не сумели разглядеть подделку, так, черт побери, что же у вас за музей? Вы можете замять это в Китае и на этом успокоиться, но во всем остальном мире более высокие принципы. Что ж, мне очень жаль. Я приношу свои извинения за свое нёведение. Я заберу свою коллекцию, немедленно.
— Что? — Молодой человек задохнулся.
— Но предупреждаю вас, юноша, — теперь лицо Вонга совсем окостенело, — если я обнаружу, что подделка была сфабрикована вашими людьми, я доведу это дело до сведения высших инстанций.
— Нет, нет. Вы не поняли, сэр. Я не хочу сказать…
— Вы не можете держать подделку в музее в Пекине.
— Но мы не можем вернуть вашу коллекцию.
— А я, черт побери, всерьез собираюсь забрать ее. Я не позволю какому-то самодовольному хранителю трепать свое имя и вымарать его в грязи.
Потрясенный, юный герой рассматривал носки своих ботинок.
Английские часы, сделанные для императора цинской династии Сянь Фэна, монотонно тикали в углу. Прошло довольно много времени, прежде чем Ту Вэй вкрадчиво заговорил.
— Может быть, есть другой выход.
— Я не вижу…
— Поможет ли вам, если я обещаю никогда не бросать тень на репутацию вашего музея?
— Что вы имеете в виду? — спросил молодой человек довольно враждебно.
— Я не скажу ни единой душе. Это останется во мне.
— Но подделка…
— Если вы обещаете мне то же самое, может быть, при капельке везения, никто не заметит… Как я понимаю, никто, кроме вас, не заметил. Вы превосходный эксперт.
— Нет, нет, я очень заурядный эксперт.
— Превосходный эксперт, да еще такой молодой человек, как вы, — настаивал Ту Вэй. — Кто-нибудь еще заметил?
— Нет, — ворчливо ответил юноша. — Даже когда я сказал своему боссу, он заявил, что я ошибаюсь. Но это так ужасно, над нашей страной так долго издевались. Мы должны сберечь даже то малое, что осталось.
— Не берите в голову. С вашим боссом не будет проблем. В сущности, они все одурачены, что ставит вас перед определенной проблемой.
— То есть?
— Другие эксперты попадут в щекотливое положение, если всплывет, что либо они прошляпили вещь из моего вклада, или, что еще хуже, сели в лужу с самого начала. И особенно повергнет их в замешательство то, что вы, их подчиненный, обнаружили, что они заблуждаются. Это не очень-то хорошо для вас, не так ли?
Ту Вэй Вонг терпеливо ждал, пока страх и правда боролись на лице юноши. Наконец, тот начал уступать.