– Сильвия Моррис, полиция! Откройте дверь!

Послышались шаркающие шаги. Элла попыталась представить, что происходит там, внутри. Спиной она почувствовала, как напрягся Тревис.

– Может, выбьем дверь? – шепотом предложил он Элла подняла руку.

Раздался звук отпираемого замка, и дверь открылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка на двери. Женщина низкого роста с выпученными, как у ящерицы, глазами выглянула из щели дверного проема.

– Мне кажется, для визитов рановато.

– Вы Сильвия Моррис?

– Да.

– Детективы Маркони, Орчард и Генри.

Элла показала женщине полицейский жетон.

Сильвия Моррис прикрыла дверь, сняла цепочку и широко распахнула дверь. Сложив руки на груди, с безразличным выражением лица она смотрела на полицейских. На ней были темно-синие поношенные брюки от спортивного костюма и затертая белая майка с рекламой Олимпийских игр 2000 года со словом «Сидней», написанным разноцветными буквами, которые уже утратили свою первоначальную яркость и цвет. Женщина выглядела усталой, раздраженной и намного старше своих пятидесяти шести лет.

– Вы были на станции техобслуживания «Эмпол» на Эппинг-роуд вчера вечером, – сказала Элла.

– Неужели?

– У нас есть ваше четкое изображение на записи видеонаблюдения.

Моррис потерла пяткой левой ноги о верхнюю часть ступни босой правой ноги.

– Вы купили подгузники, а затем обменяли их на подгузники другого размера. – Элла чувствовала, как Тревис подпирает ее сзади, сгорая от нетерпения, и слегка оттолкнула его локтем.

– Для кого вы покупали подгузники?

Моррис посмотрела через плечо в гостиную. Проследив за ее взглядом, Элла увидела чистую комнату с одним-единственным креслом-качалкой, обитым когда-то белым винилом. Рядом стоял перевернутый ящик для молочных бутылок, накрытый тканевой салфеткой, на котором лежал пульт дистанционного управления и свернутая газета «Ти Ви Вик». То, что ей удалось разглядеть в кухне, выглядело чистым. У одной стены в прихожей стоял книжный шкаф, в котором аккуратно были выставлены шесть романов издательства «Милз энд бунз».[8] Ни одной детской игрушки. Никаких других признаков присутствия в доме кого-либо еще. Одно кресло. Элла подумала, что, наверное, к Моррис не часто приходят друзья. Но почему она оглянулась назад?

– В доме есть еще кто-нибудь, кроме вас? – спросила Элла.

Моррис прокашлялась, но ничего не ответила. В этот момент из-за угла дома послышалась оживленная беседа, и Элла увидела Клинтона, торопливо приближавшегося к ним.

– Там, в задней части дома, ребенок.

– Это ваш ребенок? – обратилась Элла к Моррис.

Моррис молчала. Элла сочла это поводом для того, чтобы войти в дом. Тревис буквально наступал ей на пятки, а Дэннис с Клинтоном и другими полицейскими прошел в гостиную.

– Осмотрите весь дом, убедитесь, что здесь больше ни кого нет.

В прихожей царил полумрак и скрипели половины. Вверху на проводе болталась лампочка без плафона. Тревис щелкнул выключателем, но свет не зажегся.

В комнату слева вела дверь с дырой-размером с кулак на наружной панели. Элла осторожно открыла дверь и увидела каркасную кровать со скомканными красными простынями и грязным одеялом. Тревис нагнулся и заглянул под кровать.

Дверь в следующую комнату была открыта. Это была ванная комната с голубой напольной плиткой и с потрескавшейся душевой кабиной.

Последняя дверь была закрыта. Наклейка на ней сообщала о том, что кто-то неплохо провел время на шоу «Ройял Истер» в 1979 году. Элла повернула ручку двери из белого китайского фарфора, расписанного цветами, и заглянула внутрь.

В маленькой пустой комнатке на полу на не застеленном ничем грязном матрасе лицом вниз лежал завернутый в пляжное полотенце ребенок. Лица Элла не видела, но волосы у него были темные. Затаив дыхание, Элла склонилась над матрасом.

– Это он? – спросил Тревис. – Он жив?

Элла взяла теплый комочек на руки. Малыш пошевелился. От избытка эмоций хотелось заплакать, и Элла прижала ребенка к себе, а тот открыл глаза. Голубые глаза.

– Это не он.

– Ты уверена?

Тревис подошел поближе.

– Разве младенцы не похожи как две капли воды.

– У Лачлана карие глаза.

– Возможно, ему вставили контактные линзы, глаза казались другого цвета.

– Младенцу? Контактные линзы?

Ребенок захныкал. Элла положила его на матрас и развернула пляжное полотенце. На младенце был только подгузник. Малыш задергал ножками и заплакал. Элла расстегнула липучки на подгузнике.

– Да это же девочка!

– Думаю, это не ее ребенок, – сказал Тревис, когда Элла заворачивала ребенка в полотенце.

– А что, у пятидесятишестилетней женщины не может быть грудного ребенка? Это не редкость.

Моррис сидела в гостиной в кресле-качалке, плотно сдвинув колени, ногами она упиралась в серый ковер, а руками крепко сжимала подлокотники кресла. Дэннис стоял рядом, сложив руки на груди. Клинтон и еще один полицейский исследовали кухню.

Заметив в руках у Клинтона полиэтиленовую упаковку с подгузниками и чек, Элла сказала:

– Это не Лачлан.

С ребенком на руках она подошла к Моррис и, склонившись к ее уху, спросила:

– Не хотите мне сказать, чей это ребенок?

Моррис ковыряла пальцем дырку в виниловой обивке кресла. Элла ощутила, как внутри нарастает гнев, который вот-вот вырвется наружу.

– Мы разыскиваем похищенного ребенка, – резко начала она. – Чем дольше мы будем разбираться с вами, тем меньше времени у нас останется на поиски.

У Дэнниса зазвонил телефон, и он вышел из комнаты, чтобы ответить на звонок.

Моррис вытащила из дырки в кресле кусочек пенной набивки и принялась внимательно его рассматривать, а потом откинулась на спинку кресла. Элла подавила в себе желание пнуть ее по ноге.

– В таком случае – в участок.

Моррис встала с кресла, не проронив ни слова.

Элла прижала малышку к себе и, когда та заворочалась у нее на руках, ощутила трепет от прикосновения мягких волос девочки к своей щеке. Она кивнула полицейскому.

– Сначала позвоните в полицейский участок и скажите, чтобы прислали детектива, который не занят в поисках. Вызовите «скорую». Поедете в больницу, пусть осмотрят ребенка. Вызовите представителей опекунского совета. Вы можете организовать встречу с ними прямо в больнице.

Элла отдала ребенка и вышла на террасу. Тревис последовал за ней.

– Может, нам остаться здесь?

– Наша задача – искать Лачлана.

– А что, если это имеет отношение к делу Лачлана? А что, если здесь есть какая-то связь с черным рынком торговли детьми и поэтому Моррис молчит как рыба?

– Сомневаюсь. Она, скорее всего, помогает какой-нибудь своей подруге скрываться, от опекунского совета.

Элла спустилась по ступенькам. На газоне стоял Дэннис, пряча свой телефон в чехол.

Он показал ей сжатую в кулак ладонь с поднятым вверх большим пальцем.

– Крис пришел в себя и рассказал, как на него напали.

Софи сидела на краю больничной кровати, сплетя свои пальцы с пальцами Криса. Потребность прикасаться к нему была необходима ей как воздух. Софи хотелось, чтобы детективы перестали задавать Крису вопросы и ушли, и тогда она сможет забраться на кровать, обнять Крис и прижаться к нему всем телом.

– Вы запомнили цвет глаз и кожи у этого человека? – спросила Элла.

– Я не помню его глаз, – ответил Крис. – Он был белый.

Элла делала пометки в своем блокноте.

– Рост? Вес?

– Примерно моего роста, – припоминал Крис. – Метр восемьдесят. Мне кажется, – он был среднего телосложения.

– Одежда?

– Был одет во что-то темное. Единственное, что помню, – на нем была маска.

Дэннис спросила:

– Он был один, не так ли?

– Я никого больше не видел.

Софи видела Глорию, которая ходила туда-сюда за закрытой дверью больничной палаты. Ангус уже уехал. Медсестры заглядывали в палату через окно из коридора.