А пока он болтал, я решила не испытывать судьбу и тихонько ретироваться.

   Так ничего и не поняла... Все только еще больше запуталось.

   Где-то через полчаса народ собрался возме машин. Огурец вскинул руки, привлекая внимание.

   - Народ, маленькое объявление! Всех жду сегодня на тридцать лет ВЛКСМ, дом сорок, квартира сто три, к обеду! Будем праздновать!

   В ответ раздались одобрительный свист и восклики. Кроме моего. Я была полностью погружена в себя, размышляя о прозе жизни: что бы надеть -- раз, что бы принести -- два. О подарке и не задумывалась: со второй родины привезла кое-какие сувениры, не успела все раздать. И помниться, среди той мелочевки была довольно интересная зажигалка. Егор же у нас дымит? Дымит. Чем не презент?

   Наш палаточный городок довольно быстро свернулся. Час -- и я уже лечу в сторону Наталино, мысленно ставя галочки то напротив легкого платья, то -- обычных шорт и майки.

   Димки дома ожидаемо не было. И, застыв на пороге спальни, где царил форменный хаос, поймала себя на мысли, что в последнее время в новом своем доме бываю крайне редко. И... когда же я видела, причем не спящего, Димку? Четыре? Пять дней назад? Когда мы с ним просто сидели, да хоть на веранде, в обнимку? Он печатал на ноутбуке, как всегда, я читала, и нам была вместе так хорошо и уютно... Почему это теперь вспоминает так слабо, смазанно?

   Пожалуйста, пусть я снова ошибусь! Мне это совершенно не нужно, даже более того -- запрещено категорически.

   Чтобы успокоиться, решила занять руки уборкой, и так погрузилась в размышления, что привела в порядок весь этаж. Сильно я задумалась, сильно... Но зато и время заодно убила -- приехала я около десяти, сейчас же настенные часы показывали половину первого. Решила все же в пользу более обыкновенных шорт -- не на прием же иду, а в обычную кампанию. И если перепочкаюсь, как вчера, не так обидно будет... Ой, нет, не нужно думать о вчерашнем!

   Подумала и все же прилепила к холодильнику магнитом записку что ухожу гулять, буду возможно поздно, но все равно постараюсь вернуться пораньше, чтобы застать его бодрствующим. И уже когда накрасилась и обулась, победала обратно и коряво приписала: "Прости".

   Бравые бабульки, заседлающие перед подъездом Огурца, долго не хотели меня пускать. Ругались, обвиняюще тыкали крючковатыми пальцами. Из-за того, что возмущались они все сразу, в три голоса, разобрать, что же именно они мне говорят -- было той еще задачкой. Так что пришлось просто стоять, ожидая, когда они хоть немного выдохнутся, и попытаться объяснить. А домофонами я так и не научилась пользоваться...

   К счастью, домой решил пойди какой-то лысый мужик -- с ним-то я и протиснулась в подъезд, не слушая крики за спиной. И чего они так всполошились, едва я сказала, в какую комнату иду?

   Мужик посмотрел сочувствующе так, и таже первой пропустил в лифт. М-да, эти старушки наверное всех успели достать. Сколько же они тут живут, если еще когда мне три было -- они на той лавке сидели, с полными карманами семок и свежих сплетен.

   Первое подозрение появилось, когда, выйдя на нужном этаже, не услышала громко бухающей музыки -- а она играть должна обязательно на всех уважающих себя день рождениях, особенно, когда собирается немаленькая компания. Второе появилось уже когда давила кнопку звонка минут пять, прислушиваясь к тишине. Никто не открывал и тишину не нарушил ни один звук. Ушли, без меня? В груди поселилалсь такая обида. Ну спасибо, мой милый.

   День окончательно испорчен, настроение ниже плинтуса. Бабки уставились на вышедшую меня коршунами.

   - Ну что, уже ушла от Кузнецова отпрыска? Понаехали сегодня, медом что ли намазано?

   Понаехали?

   - А когда все уехали? - как можно вежливее спросила. Можно и потерпеть, ради информации.

   - Да в полудню все как завалились -- так и вывалились обратно! Не пустил их Кузнецов сын. Закрылся и сидит, хоть бы вышел да сказал, шо эта гурьба перестала галдеть и людям мешать отдыхать.

   Последние слова я уже дослушивала, отойдя подальше и пристально рассматривая предположительно окна квартиры Егора. Я не понимала ни-че-го, но решила твердо -- уж я точно его увижу.

   Если бы этот партизан не появился в окне, снова бы пошла тарабанить в дверь. А так... я пошла, но -- чуть попозже.

   Егорке вздумалось курнуть как раз вовремя. Лохматая бошка появилась из окна балкона и я сразу заорала, тыкая в нее пальцем.

   - Огурец, я видела тебя!! - Парень посмотрел на меня и мгновенно скрылся. - Ну, только попробуй сейчас не открыть, - мрачно пообещала и метнулась обратно к двери. Бабульки находились немного в шоке и на мой грозный рявк ответили довольно живенько. Да-да, я страшная грубиянка, но сейчас не до того.

   И как только лифта дождалась, по лестнице не пустилась бегом?

   Нехорошие у меня предчувствия, даже очень. Поэтому так и спешила.

   Тарабанила долго, со вкусом, подкрепляя удары обещаниями, что я сделаю с неким Огурцом, если он не откроет. Фальшивые угрозы, я и не била-то его никогда... Соседи выглянули всего разок, смерили взлядом и скрылись. Привыкли? Так что тарабанить никто не мешал, разве что ноющие кулаки. Ничего, у меня есть еще и ноги.

   Егора я достала, но произошло это нескоро. Я это ему еще припомню...

   Дверь стукнула по пяткам. Не передать словами, как я в ту секунду возликовала. В проеме показался помятый и хмурый Огурец, концентрированно пахнущий дымом, будто его в этот дыму коптили.

   - Чего тебе? - неприветливо отозвался он.

   - Как это "чего"? Сам приглашал. - Подняла повыше цветастый пакет. - Я с презентами.

   - Все отменяется. - Парень попытался закрыть дверь, но я схватила дверную ручку и изо всех сих потянула на себя, упершись ногой в стену.

   - Стоооп. Что случилось?

   - Не твое дело. Уважай право человека на одиночество.

   Дурак. Круглый. Неужели ты не понимаешь, что я волнуюсь?.. Должна узнать, что же с тобой произошло за каких-то четыре часа.

   - Не мое, но все-таки?

   - Сама говорила вчера, что не любишь ноющих мужиков. Так что иди лесом, Вероник, мне не до тебя сейчас.

   Мы упрямо уставились друг на друга. В том, кто победит, как-то в тот момент, сомнений не было. А может, он прочитал в моих глаза решимость идти до конца? Закроет дверь -- найду другой способ до него докричаться. Обязательно. Но не пришлось. Егор тяжко вздохнул и пропустил.

   Внутри все было затянуто сизым дымом. Как говорят, хоть ложку вешай. Кашляя, закрыла нос и рот волосами -- а больше было нечем, - и пошла рассшторивать и открывать окна. Жалко что глаза зажмурить нельзя -- дым доставлял море дискомфорта.

   Егор наблюдал за мной в отдалении, и ему определенно было наплевать, что же я там делаю. На полу смятые пачки, пепел, бычки, разбросанные мимо пепельницы. Но когда я попыталась ее взять, Егор возник рядом и довольно грубо ее отобрал.

   - Фу, как надымил. И когда курить начал? - спросила, заодно рассматривая лицо друга. Бледный. И не удивительно, учитывая сколько он выкурил.

   - С седьмого.

   - Зачем? - поморщилась.

   Впервые за последнее время на лице Огурца появился намек на пародию улыбки. Улыбки с большоой натяжкой.

   - За надом, мамочка.

   А я почти не обиделась, прекрасно осознавая, что веду себя немного как она.

   Еще немного -- и в квартире Кузнецовых можно было жить без боязни задохнуться или испачкать одежку пеплом. Устало упала на почищенный диван и поманила пальцем Егора. Что удивительно, он подошел, пусть и подумав.

   - Что стряслось? Ты приведение напоминаешь. - Я решила уже начать серьезный разговор.

   - Тебе...

   - Да, мне и правда интересно, - помахала рукой. - Сказала же уже раньше, не смей сомневаться.

   Егор потоптался на месте немного, и присел на корточки напротив меня, положив руки на мои колени, а на них -- устроил подбородок. И вот в таком положении, глядя снизу вверх, посмотрел на меня.