Такая особенность, наряду с рядом других причин, повлияла на последовательность и структуру глав настоящей книги, позволяющих, на наш взгляд, не только дать характеристику ведущих нацистских спецслужб в Восточной Пруссии, но и с разной степенью детализации описать процесс их функционирования в противоборстве со службами противников.
По мере поиска материалов к настоящей книге автор столкнулся с рядом сложностей, повлиявших на то, что восстановление целостной картины предмета исследования невозможно по объективным причинам. Таких причин две.
В последнее время широкой общественности стали известны многие тайны прошлого, ранее скрытые за завесой секретности. В России, Польше, других странах было рассекречено и частично опубликовано значительное число документов о деятельности спецслужб, в том числе относящихся к предмету нашего исследования. Но они могут лишь отчасти осветить заявленную проблематику. Это первая причина.
Вторая причина, напрямую связанная с первой, заключается в противоречивом характере самой специальной деятельности. Объективно осветить тот или иной эпизод разведывательной деятельности можно только при наличии всех без исключения материалов. Чтобы было понятно, о чем идет речь, приведем два примера, описанных в настоящей книге. Первый пример — проводимая весной 1941 года дезинформационная акция абвера в Восточной Пруссии по передаче советской разведке через агента-двойника сфабрикованных сведений о планирующейся переброске нескольких дивизий на Запад.
Бывшее руководство абверштелле «Кёнигсберг» считало, что успешная ее реализация позволила ввести советское командование в заблуждение относительно истинных намерений руководства Германии. Но насколько эффективно она была реализована, мы не узнаем, пока не будут представлены материалы советской стороны.
Как осуществлялась операция советской разведкой, какие решения по этой информации принимались советским командованием, был ли ознакомлен Сталин с ее содержанием? На все эти вопросы мы не получим ответа до тех пор, пока этот эпизод деятельности разведок не будет освещен с позиции советской стороны. А сейчас мы можем только строить предположения. Может быть, главный участник этой акции был вовсе не агентом-двойником, как считает бывший начальник абверштелле «Кёнигсберг» подполковник Ноцни-Гаджински, а агентом, честно сотрудничавшим с советской разведкой и предупредившим своих кураторов о характере проводимой абвером операции.
Другой характерный пример еще больше демонстрирует противоречивый характер специальной разведывательной деятельности в целом. В книге описывается эпизод, связанный с попыткой вербовки советскими разведчиками активного сотрудника абвера Рихарда Протце. Когда в процессе его изучения представителям советской внешней разведки стало известно, что он уже является агентом военной разведки (Разведуправление ГШ РККА) и после отъезда своего куратора предпринимает инициативные попытки возобновить контакт, они по каким-то соображениям отказались от своего первоначального замысла, хотя сложившиеся условия вроде бы позволяли это сделать.
Что заставило чекистскую разведку отказаться от плана завербовать Протце? Полученные агентурным путем сведения о его недобросовестности в работе на советскую военную разведку, подозрительные моменты в поведении его руководителя? Таких вопросов можно задавать множество, а ответов, скорее всего, мы не получим никогда, так как ответ на основной вопрос — был ли честен Протце как советский агент — умер вместе с ним.
Возможность установить истину нам бы представилась в случае обнаружения оригинальных немецких документов, отражающих описание операций с их стороны. Но такая вероятность близка к нулю, так как в соответствии с приказами руководителей германских спецслужб в конце войны вся оперативная и разведывательная документация подлежала уничтожению, а дисциплинированные немцы, как правило, исполняли приказы. Что же касается трофейных немецких материалов, они в своем большинстве до сих пор остаются нерассекреченными. Но этот вывод не распространяется на большой массив документации кёнигсбергского полицайпрезидиума.
В Государственном архиве Калининградской области на хранении находится фонд трофейной документации кёнигсбергского полицайпрезидиума, отражающий многие направления деятельности германских полицейских служб в межвоенное двадцатилетие. Большая часть документации фонда прямого отношения к предмету исследования не имеет, но отдельные материалы позволяют охарактеризовать многие механизмы и направления взаимодействия полицейских службы в решении задач обеспечения безопасности государства, разумеется, в нацистском толковании этого понятия. Отдельную научную ценность представляют материалы управленческого характера, регламентирующие порядок функционирования германских полицейских служб в целом и кёнигсбергского полицайпрезидиума, в частности. Это касается, прежде всего, приказов и указаний прусского Министерства внутренних дел, рейхсфюрера СС и шефа германской полиции, высшего руководителя СС и полиции «Норд-Ост» (Северо-Восток).
В фонде также имеются отдельные документы Главного отдела гестапо «Кёнигсберг» и ряда его подчиненных структур, отражающие их деятельность в решении профилактических задач по недопущению антинацистских проявлений в различных сферах идеологического противоборства (распространение нелегальной литературы, внесение изданных за рубежом произведений критической направленности по отношению к нацизму в списки запрещенной литературы и т. д.).
Возможность непосредственно заглянуть в сейфы германских спецслужб исследователям предоставляется крайне редко. Наиболее известно всего два подобных исключения. Первый — это сохранившийся архив одного из отделов гестапо в небольшом немецком городе и случайное обнаружение известным исследователем германской разведки Ладисласом Фараго полных архивов Бременского и Гамбургского подразделений абвера. Последний случай позволил Ю. Мадеру описать не только всю деятельность абвера в Великобритании и США в предвоенные годы, но и сделать целый ряд интересных выводов и обобщений в оценке эффективности германских и противостоявших им английских и американских спецслужб в целом.
Применительно к тематике противоборства германских и советских разведывательных служб возможность объективно разобраться в их хитросплетениях позволяют опубликованные трофейные материалы Германии. В качестве примеров можно указать на комплекс документов, отражающих работу агента-двойника «Лицеиста» (Орестса Берлингса), подставленного немцами на вербовку резидентуре советской внешней разведки в Берлине, либо ход вербовочной разработки подчиненного Рихарда Протце сотрудника абвера майора Вера («Янычара» в документах советской разведки). Но такая возможность предоставляется крайне редко.
Предмет изучения деятельности спецслужб в Восточной Пруссии в межвоенное двадцатилетие, если так можно выразиться, сам ограничил его временные рамки 1924–1942 годами. Это объясняется тем обстоятельством, что после начала Великой Отечественной войны территория региона оказалась в глубоком тылу Восточного фронта, а специальные органы Германии, расположенные на ней, в значительной степени утратили свое значение в качестве управленческих центров. Например, после формирования штаба «Валли» (абвер) и «Предприятия Цеппелин» (Служба безопасности) как организующих центров нацистской разведки на Восточном фронте задачи кёнигсбергских аппаратов абвера и СД были заметно ограничены.
Вместе с тем при написании отдельных глав автор сознательно сделал несколько экскурсов за пределы как предмета исследования (главы 1, 2, 3), так и его периодизации (глава 4). В первом случае, при описании абверштелее «Кёнигсберг» и аппаратов полиции безопасности и СД в Кёнигсберге, возникла необходимость остановиться на истории создания и становления их руководящих центров в Берлине, чтобы читатель имел о них общее представление, не «путаясь» в системе подчиненности. Во-втором — чтобы было ясно, что у советских разведчиков, действовавших в Восточной Пруссии, были достойные предшественники, занимавшиеся изучением региона накануне Первой мировой войны.