— Не прикасаться ко мне! Я — доверенное лицо рейхсфюрера Гиммлера! Я выполняю секретное задание, порученное самим фюрером! Не Готцель, а я…

— Но, господин оберштурмфюрер… — попытался было урезонить разбушевавшегося Поссельмана Рольф.

— А ты, русский, заткнись! Еще неизвестно, что ты тут делаешь! Придут казаки, и ты будешь жрать водку с ними! Знаю я вас! Все предатели…

— Уведите его, — громко сказал человек в пальто. — Он сам не знает, что говорит. — И, обращаясь к Поссельману, спокойным голосом произнес: — Ганс, иди проспись.

Тот вдруг как-то сразу обмяк, покачиваясь, приподнял голову, посмотрел на говорившего.

— Хорошо, Карл. Я пойду. Извините меня.

Перемена в поведении Поссельмана была такой неожиданной, что все уставились на него, не зная, что и подумать. Еще минуту назад казалось, что урезонить пьяного не представляется никакой возможности. А учитывая, что на ремне у него висела кобура с пистолетом, можно было ожидать чего угодно.

— Ну что стоите? Отведите оберштурмфюрера! — Штатский поднялся из-за стола. — Спасибо за компанию, господа.

Хотя он пил наравне со всеми, походка его была устойчивой, и только покрасневшее лицо выдавало его состояние.

Взяв под руки Поссельмана, Рольф Дитман и еще один сотрудник вывели его из зала гостиницы, плотно прикрыв за собой дверь. Вслед за ними вышли остальные.

— Господи, когда это все кончится! Как я устал! — Слова старика, стоящего рядом со стойкой, прозвучали глухо в опустевшем зале.

Задребезжали оконные стекла и посуда в резном буфете. Эхо дальней канонады свидетельствовало о том, что линия фронта находится всего в каких-нибудь сорока километрах от Видминнена.

Из Справки отдела 2-Е Второго главного управления МГБ СССР от 9 сентября 1947 года

В течение полутора месяцев сотрудники «зондергруппы» выезжали то в одну, то в другую точку Восточной Пруссии, без устали работая над созданием скрытых объектов и различных тайников, покрывая прифронтовую полосу, а также ближние тылы сетью подземных хранилищ и опорных пунктов для ведения разведывательно-диверсионной работы в тылу советских войск. К строительству объектов привлекались саперные части, а также группы советских военнопленных под усиленной охраной СС. Судьба этих бедолаг была предрешена с того момента, как только они прибывали на строительство объекта. Как правило, их расстреливали сразу после завершения строительства, не допуская контактов с другими военнопленными. Что же касается саперов, то они давали подписку, что ни при каких обстоятельствах не разгласят сведения о дислокации тайных объектов. Гестапо брало их под свое «агентурное сопровождение», и не дай бог было проболтаться или дать хотя бы намек на то, что они были причастны к этой «тайне рейха», — в лучшем случае им была обеспечена штрафная часть, в худшем — расстрел по суду военного трибунала. СД надежно защищала государственные секреты гитлеровской Германии.

До середины января 1945 года на территории Восточной Пруссии возникло множество подземных объектов, о местонахождении которых знал ограниченный круг лиц. Кроме пяти бункеров в Роминтенской пустоши, где разместился отряд «Вальдтойфель»[98], были оборудованы не менее мощные сооружения в Иоганнесбургском лесу неподалеку от бывшей ставки Гитлера, в районе Тройбурга[99] буквально в семи-восьми километрах от линии фронта, под Лётценом, Инстербургом, Велау[100] и Тапиау.

Кроме мощных подземных сооружений, в прифронтовой полосе повсеместно строились отдельные бункеры, рассчитанные на кратковременное размещение в них небольших групп разведчиков и диверсантов, а также складирование оружия, боеприпасов, средств радиосвязи.

В специальных, герметически защищенных металлических ящиках-сейфах были сложены тщательно изготовленные четвертым рефератом кёнигсбергского СД документы военнослужащих Красной Армии — солдатские и офицерские книжки, продаттестаты, справки из эвакогоспиталей, командировочные предписания. Кроме того, в этих хранилищах были заложены сотни разновидностей документов солдат вермахта, гражданских лиц, восточных рабочих и военнопленных — военных билетов, различных удостоверений, медицинских выписок, санитарных памяток, увольнительных записок, направлений и справок.

А деньги! Здесь были тысячи аккуратно упакованных пачек рейхсмарок, советских рублей и американских долларов, поступивших в декабре 1944 года в распоряжение обергруппенфюрера СС Ганса Прютцманна прямиком из Имперского банка, а затем разосланных по территориальным подразделениям СД для обеспечения деятельности организаций «В». Все это должно было пригодиться для легализации агентуры СД на оккупированной советскими войсками территории.

Из Спецсообщения Управления контрразведки «СМЕРШ» 3-го Белорусского фронта от 29 мая 1945 года

Но недолго довелось гитлеровским «зондеркомандам» заниматься оборудованием подземных бункеров для «Вервольфа» в прифронтовой полосе восточнопрусской обороны. Утром тринадцатого января по всей линии фронта раздался оглушительно-пронзительный вой «катюш». Началась мощнейшая артподготовка, ознаменовавшая новое наступление Красной Армии. И хотя в немецких штабах было известно о дате и времени его начала, противостоять мощи советских войск гитлеровцы уже не могли. Фронт был прорван.

В течение второй половины января шли кровопролитные, бои на всем участке фронта. В условиях непрекращающихся снегопадов и метелей, затрудняющих действие авиации как с той, так и с другой стороны, немцы откатывались в глубь Восточной Пруссии, оставляя один город за другим. Шестнадцатого января пал Пиллкаллен[101], двадцатого — Гумбиннен[102], двадцать первого — Танненберг[103], двадцать второго — Алленштайн[104], Дойч-Эйлау[105] и Остероде[106], двадцать третьего — Гросс-Скайсгиррен[107], Ликк[108], Морунген[109], Тройбург и Даркемен[110].