У него в сознании Брат Енох прошептал: «Будет тяжело. Но ты сможешь это пережить. Мы тебе поможем».

«Я справлюсь, потому что должен справиться», — ответил Джем.

Сестра Эмилия остановилась, и он поравнялся с ней. Она обводила глазами ярмарку, подбоченившись.

— Ну и балаган! — Наконец прокомментировала она. — Вы когда-нибудь читали «Пиноккио»?

«Не думаю», — сказал Джем, но затем припомнил что когда-то, во время одного из посещений Лондонского Института, мог слышать, как Тесса читала сказку маленькому Джеймсу.

— Деревянная марионетка захотела стать настоящим мальчиком, — начала рассказывать Сестра Эмилия. — И фея исполнила его желание, ну или почти исполнила, так он пошел искать себе неприятностей в том месте, которое я всегда представляла в точности таким, как этот карнавал.

«И ему удалось?» — Спросил Джем помимо воли.

— Удалось что? — Уточнила Сестра Эмилия.

«Стать настоящим мальчиком?»

— Ну, конечно, — воскликнула девушка, а затем добавила оживленно, — что бы это была за сказка, если бы он так и остался марионеткой? Его отец души в нем не чаял, именно поэтому он начал становиться мальчиком, как мне кажется. Мне всегда больше всего нравились истории о людях, которые создавали или вырезали из дерева предмет и вдыхали в него жизнь. Как в «Пигмалионе»!

«Она довольно бойкая, как для Железной Сестры», — раздался в его сознании голос Брата Еноха. Это не было осуждением, но и на комплимент было не похоже.

— Само собой, — продолжила Сестра Эмилия, — вы и сами — ходячая легенда, Брат Захария.

«Что вы знаете обо мне?» — Спросил ее Джем.

Ее ответ был полон энтузиазма:

— Что вы сражались с Мортмейном. Что когда-то у вас был парабатай, который стал главой Лондонского Института. Что его жена, волшебница Тесса Грей, носит кулон, который вы ей подарили. А еще я знаю о вас то, о чем вы сами, наверное, и не подозреваете.

«Не думаю, что такое возможно», — произнес Джем. — «Но продолжайте, расскажите мне, что именно я о себе не знаю?»

— Дайте мне ваш посох, — потребовала Сестра Эмилия.

Он протянул его девушке, и та внимательно его осмотрела.

— Ну да, — заявила она, — так я и думала. Его изготовила Сестра Дайо, а говорят, ее оружие славится таким утонченным мастерством, будто сам Ангел направлял ее руку при ковке. Глядите, вот ее метка.

«Он сослужил мне верную службу», — отметил Джем. — «Возможно, когда-нибудь предметы и вашего изготовления принесут вам славу».

— Когда-нибудь, — протянула она и вернула ему посох. — Может быть. — Ее глаза опасно сверкнули, и Джем подумал, что это выражение лица делало ее похожей на совсем еще юное дитя.

Мир — своего рода горнило, в котором плавятся и выковываются все мечты. Некоторые исчезают совсем, и приходится жить дальше уже без них. Братья согласным бормотанием поддержали эту идею. Спустя семьдесят лет, Джем почти с этим свыкся. Вместо музыки у него в голове звучал неумолимый хор голосов братьев. Давным-давно он представлял каждого Безмолвного Брата в виде музыкального инструмента. Он считал, что из Брата Еноха вышел бы замечательный фагот, чей голос доносится через приоткрытые окна одинокого маяка, о стены которого разбиваются волны.

«Да, да», — заметил тогда Брат Енох. — «Очень образно. А вы тогда что за инструмент, Брат Захария?»

Джем старался не думать о скрипке, но от Братьев невозможно утаить секреты. И та скрипка пролежала молчаливой и заброшенной многие годы.

Он спросил, пытаясь думать о чем-нибудь другом, пока они шли:

«Скажите, а вы знаете что-нибудь об Аннабель Блэкторн? Железной сестре? Они с моим другом, Малкольмом Фейдом, были влюблены и планировали вместе сбежать, но когда об этом проведала ее семья, то ее вынудили стать Железной Сестрой. Его бы очень утешило известие о том, как она поживает в Адамантовой Цитадели».

Сестра Эмилия сказала:

— Естественно, что вы мало знаете о Железных Сёстрах! Никого никогда не принуждали присоединиться против их воли. Напротив, это большая честь, и многие, кто выбирали этот путь, сдавались. Если эта Аннабель стала Железной Сестрой, то это только её выбор. Я ничего о ней не знаю, хотя большинство из нас меняют свои имена после посвящения.

Джем ответил:

«Если вы что-нибудь узнаете о ней, мой друг будет очень вам признателен. Он много не говорит о ней, но я знаю, что она всегда присутствует в его мыслях».

Первое, что увидели Джем и Сестра Эмилия, пройдя через ворота карнавала, была странная сцена — оборотень, поедающий сладкую вату из картонного конуса. Сладкие розовые ленты прилипли к его бороде.

— Сегодня полнолуние, — сказала Сестра Эмилия, — Претор Люпус прислал несколько своих людей, но оборотни сами себе закон. Они носятся под лунным светом и ни с кем не считаются. Эти парни должны избегать примитивных в это время, а не есть сахарную вату и торговать выпивкой.

Оборотень показал им язык и быстро исчез.

— Соус! — Сказала Сестра Эмилия и собралась последовать за оборотнем.

«Подождите. Есть вещи посерьёзнее, чем жители Нижнего Мира с ужасным манерами и сахарными зубами. Вы чувствуете?»

Сестра Эмилия наморщила нос.

— Демон, — подтвердила она.

Они последовали за запахом по извилистым аллеям карнавала, который невероятным образом повторял Теневой рынок. Рынок, конечно, был в несколько раз больше карнавала, что вам будет даже сложно это представить. Некоторых продавцов Джем узнал.

Кто-то настороженно провожал взглядом проходящих мимо Джема и Сестру Эмилию. Некоторые продавцы с обречённым видом начинали собирать свой товар. Правила, царившие на Теневом рынке, были больше сложившимися традициями, чем писанными законами. Всё на Теневом рынке казалось Джему неправильным, и Безмолвные Братья в его голове единым хором обсуждали, как всё могло прийти к такому.

Даже если бы Теневой рынок был организованным и правильным, здесь не должно было бы быть примитивных, бродящих вокруг и впивающихся глазами в странные товары. Мимо прошёл бледный человек с затуманенным взглядом, кровь всё ещё сочилась из двух маленьких проколов на его шее.

— По правде говоря, я никогда не была на Теневом рынке, — сказала Сестра Эмилия, сбавляя темп, — моя мать всегда говорила, что это не место для сумеречных охотников, и настаивала, чтобы я и мой брат держались от него подальше.

Она выглядела невероятно заинтересованной прилавком с оружием и ножами.

«Сувениры потом», — сказал Джем, продолжая идти.

Сначала работа.

Они неожиданно вышли с Теневого рынка и оказались перед сценой, где маг рассказывал шутку, превратив маленького пуделя в зелёную дыню и разрезав её пополам игральной картой. Внутри оказалась огненная сфера, которая разрослась в воздухе, превратившись в миниатюрное солнце. Фокусник (афиша над его головой сообщала, что перед ними Роланд Удивительный) выплеснул воду из шляпы прямо на сферу, и она обернулась мышью, которая рванула со сцены в толпу. Послышались возгласы и крики. Затем толпа взорвалась аплодисментами.

Сестра Эмилия остановилась, чтобы посмотреть, Джем тоже.

— Настоящая магия? — спросила она.

«По крайней мере, настоящая иллюзия», — ответил Джем.

Он указал на женщину, стоящую сбоку от сцены и наблюдавшую за фокусами.

Магу было около шестидесяти, но определить возраст его компаньонки было невозможно. Она явно была из Фэ высокого происхождения, и в её руках был ребёнок. От того, как она смотрела на фокусника, у Джема перехватило дыхание. Он видел это выражение лица у Тессы, когда она смотрела на Уилла. То же пристальное внимание и любовь, смешанные с осознанием будущего горя, которое, однажды, придёт.

«Когда придёт время, мы пройдём через это вместе», — сказал Брат Энок.

Мысль пронзила Джема, как стрела. Когда этот день настанет, и Уилл покинет этот мир, он не хочет разделять своё горе с братьями. Другие будут рядом с ним, но Уилл нет. И была ещё Тесса. Кто останется с ней, чтобы помочь пережить это, если Джем заберёт тело, которое Уилл оставит позади на пути в Безмолвный город?