Маркиз рассмеялся.

— Надеюсь. Я же со своей стороны убежден, что вы будете выглядеть в этой шали весьма привлекательно.

Сказав это, он тут же отвернулся, словно боялся обидеть ее своими словами.

— Ваш племянник повел Эффи на прогулку, — сообщила Шона. — Я велела ей не опаздывать, ведь вы наверняка захотите отправиться в путь без промедления.

— А я уверен, что она вас не ослушается, — ответил маркиз с лукавой улыбкой. — Впрочем, Лайонел может ослушаться кого угодно и вернется, судя по всему, довольно поздно.

— О Боже!

— Не беспокойтесь. Мы тоже можем позволить себе немного развлечься. Давайте сходим посмотреть на обезьян? Они очень часто скачут возле магазинов. Такие милые животные! Не сомневаюсь, что вы хотели бы взглянуть на них.

— Конечно же! — ответила Шона.

Наняв экипаж, они прокатились по улицам Гибралтара, и Шона окончательно расслабилась, почувствовав перемену в своем спутнике. Что послужило тому причиной, она не знала, но уже несколько раз ловила на себе слегка озадаченный взгляд маркиза.

Наконец они остановились у открытой площадки ресторана, выходящего на море. Маркиз заказал кофе и пирожные.

— Я хотел побыть с вами наедине, — сказал он, — потому что мне необходимо кое-что с вами обсудить. Однако сейчас я уже ничего не помню.

— Возможно, вы хотели дать мне свои записи? — предположила Шона. — Думаю, пришло время начать работу над вашей книгой.

Маркиз задумался.

— Ах да, книга...

— Мы же с вами пишем книгу, не так ли? — спросила она.

— Да-да, пишем, конечно...

— Вот только я почти не пользуюсь теми языками, за знание которых вы меня наняли, — разве что в церкви и...

— Наш поход в церковь вовсе не был связан с книгой, — перебил ее маркиз. — Однако спешить нам некуда. Я могу позволить себе отвлекаться на другие вопросы.

— Какие же... вопросы? — осторожно спросила она.

— Например, попытки убедить вас довериться мне. Потому что, должен признаться честно, я не верю ни единому вашему слову.

Шона молчала, а маркиз тем временем продолжал:

— Теперь я вас обидел... Я этого не хотел, видит Бог. Но с самого начала нашего знакомства вы выдаете себя за другого человека. Вы пытались убедить меня, что вам немало лет, но это ложь. Пытались казаться сухой и строгой, но и это не соответствует действительности.

На какую-то долю секунды Шона уже готова была признаться во всем, включая и то, что она, кажется, постепенно в него влюблялась...

Это был очень опасный момент. Стоило ей заговорить — и остановиться она уже не сможет, хотя есть вещи, о которых ему не следует знать.

— Скажем так: я старалась соблюсти правила приличия, — сказала она. — Мы не смогли бы отправиться в это путешествие, не сыграй я эту роль.

— Правила приличия — и все? — нахмурился маркиз.

— А что же еще может быть?

— Я надеялся узнать это от вас.

Когда она вновь замолчала, он с сожалением вздохнул.

— Возможно, я требую от вас слишком многого — и слишком быстро. Многое за это время произошло... И далеко не все поддается объяснению...

Внезапно он запнулся и замолчал. Слова его были чистой правдой, ибо как бы он мог объяснить события той ночи?

Когда шальная волна толкнула девушку в его объятия, прикосновение ее тела показалось ему знакомым. Он знал, что уже когда-то обнимал Шону.

Так оно и было, но только во сне.

В том безумном, лихорадочном сне он обнимал Анжелу, свою истинную любовь, но Анжела внезапно обернулась Шоной.

Телосложением Шона заметно отличалась от Анжелы. Кроме того, она была сильнее и — чувство такта вынудило его усомниться в уместности такого определения, но он на него все-таки отважился, — более чувственной.

Маркиз не мог забыть, как прижимал к себе ее стройное тело и целовал пухлые, податливые губы. И когда она случайно снова оказалась в его объятиях, он уже знал, что это та самая женщина. Смущало его только одно обстоятельство — это было невозможно. Ибо маркиз был абсолютно уверен: в ту ночь он находился в своей каюте в полном одиночестве.

Тут ему пришло в голову, что эти мысли могли отразиться на его лице. Она могла все понять и — что было бы вполне справедливо — возмутиться. Возмутиться — и оставить его.

Этого нельзя было допустить.

Он попытался успокоиться и прислушаться к голосу разума.

Она должна была оставаться рядом хотя бы из чисто практических соображений. Цель, ради которой он нанял эту девушку, была еще далека. Вот и все. Однако маркиз понимал, что существует еще одна причина, по которой он не мог ее отпустить.

Он хотел бросить вызов небесам. Все эти годы прожил без любви, смиренно влача свой крест. А сейчас, когда маркиз собирался совершить нечто ужасное, поступок, который перечеркнул бы все его положительные качества, любовь огневым вихрем ворвалась в его жизнь, обещая радость и тепло, сокрушая его уверенность в себе, напоминая обо всем, что он тщетно пытался забыть...

Шона не сводила с него глаз. В них читалось недоумение и — быть может, это просто померещилось ему? — легкое волнение.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, возвращаясь к их разговору. — Что произошло?

— Ничего. Ничего. Давайте на этом остановимся. Меньше всего на свете мне бы хотелось показаться вам назойливым.

— Это невозможно, — быстро возразила Шона. — Но нам все же пора возвращаться на яхту.

— Разумеется, — ответил он, и плечи его едва заметно опустились.

Вернувшись на судно, они обнаружили, что Эффи и Лайонел еще не прибыли. Пришли они позже — веселые, хохочущие, обвешанные магазинными пакетами. Лайонел покупал своей спутнице подарки.

— Эффи, прошу тебя, будь осторожна, — с тревогой в голосе предупредила Шона, когда обе девушки переодевались к ужину.

— Не беспокоитесь, мисс. Он просто игривый щенок, — спокойно ответила Эффи. — Кроме того, это будет уроком Джимми.

— Неужели?

— Я же вам рассказывала: он обвинил меня в том, что я, мол, вожусь со всякими сомнительными личностями. С теми, с которыми «порядочная девушка не стала бы связываться». Это его слова. А когда я попыталась ему возразить, даже слушать не стал! Так что, возможно, настало время сделать то, в чем он меня обвинял! Тогда мы будем квиты.

— Но он же об этом не узнает, — резонно заметила Шона. — И если вам суждено снова встретиться...

— Уж это-то меня абсолютно не волнует, мисс! Можете мне поверить, — презрительно фыркнула Эффи.

Шоне пришлось уступить.

За ужином Лайонел сыпал шутками и остротами, а после настоял на том, чтобы они все вместе отправились в салон. Там он сыграл несколько забавных песенок на пианино.

— Что мне еще сыграть? — наконец спросил юноша.

— Не надо больше ничего играть, — сказала Эффи, заметив, что силы Шоны и маркиза на исходе. — Лучше покажи мне звезды.

Схватив Лайонела за руку, она потащила его на палубу. Оставшиеся в салоне вздохнули с облегчением.

— Ох уж этот племянничек! — воскликнул маркиз. — Теперь вы, вероятно, понимаете, почему я не хотел, чтобы он ехал с нами.

Шона рассмеялась.

— А вы не играете на пианино?

— Очень плохо, — признался он. — И очень громко. А вы?

— Играю, но, поскольку вы об этом не упоминали, я решила, что было бы несколько самонадеянно с моей стороны предлагать свою игру.

— А я не просил вас потому, что боялся, как бы вы не смутились, если бы недостаточно владели техникой, — ответил маркиз.

— Мы оба чересчур щепетильны, — решила Шона. — Позвольте мне быть честной: я очень хотела бы сыграть что-нибудь на пианино. Но если вам покажется, что я играю ужасно, то, пожалуйста, скажите мне об этом без всякого стеснения.

— Но вам нравится музицировать?

— По правде говоря, я очень люблю пианино и часто играю на нем дома, но мой отчим говорил, что не любит музыку вообще. Потому мне приходилось играть только в его отсутствие.

В следующий же миг Шона испугалась, не заметил ли маркиз ее промаха. Она ведь играла роль вдовы, живущей в полном уединении, а тут вдруг упомянула отчима! Это была очень досадная ошибка.