– Ждите здесь.

Это прозвучало как приказ.

Девушка удалилась из комнаты, и герцог с удивлением услышал звук поворачивающегося в замке ключа.

Трайдон уставился на запертую дверь. На лице его появилось странное выражение. Те, кто служил с ним в одном полку, увидев его сейчас, сразу бы поняли, что герцог почувствовал приближение опасности.

Он подошел к креслу и сел, вытянув ноги. Плечо, на котором переносил грузы, разламывалось от боли. Размышляя о своем незавидном положении, Трайдон вдруг прикинул, что бочонок должен весить примерно пятьдесят – шестьдесят фунтов.

Потом ему вспомнилось, как недавно один из членов парламента заявил, что потери департамента по таможенным сборам вследствие контрабандных перевозок вдоль побережья Британии составляют почти шестьдесят тысяч фунтов стерлингов в год. Герцог попробовал посчитать, сколько получат контрабандисты за этот рейс. Ему показалось странным, что люди, которых он едва разглядел сегодня зыбким туманным утром на берегу и в темной пещере, похожи больше на мирных сельских жителей, чем на грубых, опасных разбойников, какими он представлял себе контрабандистов. Но, черт побери, никогда бы не подумал, что бандой контрабандистов может заправлять женщина!

Герцог огляделся. Кто же эта таинственная женщина-контрабандистка, и какое отношение она имеет к богатому поместью? По тому, как было тихо и пустынно вокруг, можно предположить, что хозяина нет дома. Он, наверное, понятия не имеет, в каких неблаговидных целях используется его владение.

Герцог уселся поудобнее. Если ему и грозит опасность, он не в силах что-либо изменить. Рука болела, спина ныла. Трайдон закрыл глаза и задремал. Вдруг в замке повернулся ключ. Он насторожился, хотя не сдвинулся с места. Дверь резко распахнулась, и в комнату буквально влетела маленькая пухленькая старушка с тазом в руках.

– Сколько раз можно повторять, – закричала она прямо с порога пронзительным голосом, – что не потерплю в доме всяких мошенников! Эти нахалы врываются в дом, когда их никто не просит! Я и раньше говорила и теперь скажу… – Поставив таз на стол, она взглянула на герцога, и слова замерли у нее на устах. Поскольку тот молчал, старушка произнесла уже совсем другим тоном: – Так у вас рука поранена… сэр?

Герцог медленно поднялся:

– Да. Я был бы вам весьма признателен, если бы вы ее перевязали.

Посмотрев на нее внимательнее, он решил, что перед ним экономка или няня. Герцог прекрасно знал женщин этого типа. Он вытянул руку над тазом. Платок, которым наспех замотал рану, весь пропитался кровью. На мгновение Трайдон испугался: не его ли это тонкий батистовый платок с вышитой монограммой и короной.

Старушка осторожно размотала палец, и герцог облегченно вздохнул, увидев обыкновенный платок, без вышивки.

– Плохая рана, сэр, – пробурчала она, – и грязная. Нужно промыть ее коньяком. Мне рассказывали, будто сам адмирал Нельсон учил своих моряков так делать.

И, не дожидаясь ответа, быстро вышла из комнаты. Герцог держал руку над тазом и смотрел, как кровь медленно капает в воду.

Через несколько минут старушка вернулась с хрустальным графином и маленьким изящным стаканчиком.

– Мне кажется, коньяк принес бы мне больше пользы внутри, чем снаружи, – улыбнулся герцог.

– Я не потерплю, чтобы контрабандисты еще и пьянствовали в этом доме, – возмутилась она и быстро огляделась, словно опасаясь, что кто-то мог подслушать ее слова.

Затем, успокоившись, начала промывать рану водой. Боль была страшная, герцогу на мгновение показалось, что он вот-вот потеряет сознание.

– А теперь сидите спокойно, – потребовала старушка и капнула на палец коньяк.

Герцог едва не вскрикнул от боли, но, стиснув зубы, промолчал. Женщина положила на рану белую тряпочку и завязала палец тонкой батистовой тканью.

– Теперь лучше? – спросила она, взглянув на него в первый раз после того, как начала хлопотать над ним.

– Гораздо лучше, спасибо, – ответил герцог, хотя палец будто жгло огнем.

– Рана неглубокая, – заметила она, – но все равно денек-другой будет вас беспокоить. А сейчас марш отсюда! Вы вообще не должны были приходить сюда.

– Я выполнял приказ, – возразил герцог. – Кроме того, нет нужды вам говорить, но я умираю от голода.

– Вы хотите есть? – удивилась старушка. – Ну, в любом случае не в моих правилах отпускать мужчину из дома голодным. Садитесь, сейчас я принесу вам что-нибудь из еды, хотя не по душе мне все это. Ох, не по душе…

Она торопливо вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, однако не заперла ее на ключ.

Трайдон решил, что на самом деле она не такая уж грозная, какой старается казаться. Старая женщина отнеслась к нему с участием и даже с почтением, сказав при встрече «сэр».

Герцог подошел к окну. Его взору открылся великолепный розовый сад, посреди которого стояла мраморная статуя. Сад окружала тисовая изгородь. За ней – сплошная стена кустов и деревьев.

Мысли герцога снова обратились к девушке-контрабандистке. Он попытался представить, как она выглядит, но в памяти остались только черный платок, низко надвинутый на лоб, маленькое лицо, выпачканное сажей, нелепый старомодный камзол и высокие рыбацкие сапоги. Ни дать ни взять юная амазонка, совершающая опасные рейсы между Англией и континентом под носом у бдительной береговой охраны.

Когда девушка привела герцога в комнату, он подумал, что она здесь живет, но теперь сомневался в этом. У камина стоял ящик со швейными принадлежностями. Рядом стул, обитый гобеленом ручной работы. На маленьком полированном столике изящная ваза с цветами – первые в этом году розы и незабудки. Только настоящая женщина способна создать такую удивительную по красоте картину.

Дверь снова отворилась, но уже не так резко. Вошла старая ворчунья с подносом:

– Принесла вам яичницу с ветчиной. На мясо или жареных голубей не рассчитывайте.

– Большое вам спасибо и за яичницу с ветчиной, – улыбнулся герцог.

Он уселся за стол, и, как само собой разумеющееся, старушка стала ему прислуживать. Яичница из трех яиц и толстые куски домашней ветчины показались герцогу самой вкусной пищей, которую он когда-либо ел. Трайдон с жадностью проглотил все.

– Что будете пить? – спросила она. Глаза ее лучились. – Не могу сказать, что мне по душе, когда пьют коньяк, но если хотите, налью вам стаканчик.

– А как насчет чая? Держу пари, в этом доме его предостаточно.

Герцог с удовлетворением заметил, как она покраснела – румянец на щеках стал еще ярче.

– Если хотите чаю, я вам принесу. И нельзя ли повежливее!

У герцога было такое чувство, что он вернулся в детство и перед ним стоит его няня.

– Хорошо, няня, принесите, пожалуйста, чаю.

– Кто вам позволил называть меня няней? – вскричала она. – Вся деревня зовет меня миссис Вилдон, и для вас я тоже миссис Вилдон. Тоже мне «няня»! Что за молодежь пошла!

С этими словами она выкатилась из комнаты, шурша накрахмаленным передником. Герцог расхохотался. Его догадка оказалась правильной. Когда-то она была няней и осталась ею по сей день. Она накормила его только потому, что не могла допустить, чтобы кто-то из ее подопечных был голоден, даже если он, по ее понятиям, вел себя недостойно.

Он отрезал большой ломоть свежего домашнего хлеба, густо намазал его янтарно-желтым маслом и впился зубами в хрустящую корочку. Что и говорить, тяжелый физический труд улучшает аппетит, и герцог с чувством превосходства подумал о завтраке Перегина. Разумеется, сначала он пропустит стаканчик коньяку для аппетита. Потом примется за крылышко цыпленка или за седло барашка. Кусочек того, кусочек этого – и вроде бы сыт…

– Вот в чем разница между здоровым образом жизни и жизнью аристократов, – вслух произнес герцог, словно споря с Перегином.

Дверь отворилась, и герцог повернул голову, ожидая увидеть няню с чайником свежезаваренного чая. Но в комнату вошла незнакомая девушка и, резко захлопнув дверь, прислонилась к ней спиной. К своему величайшему изумлению, герцог узнал в ней юную амазонку, предводительницу контрабандистов.