Девина захлопала в ладоши.

— Браво, Нэнси-Мэй! Вы прекрасно вживаетесь в роль компаньонки мисс Вандерхольц!

— Да, у меня неплохо получается, — улыбнулась Нэнси-Мэй. — Теперь ты признаешь, что я была хорошей ученицей и внимательно тебя слушала?

Она встала с кровати и подошла к туалетному столику.

— Никто не догадается, что я не англичанка, — сказала она, глядя на себя в зеркало. — Правда, у меня несколько квадратный подбородок, а у большинства англичан, я слышала, они скошенные или почти совсем отсутствуют.

— Ну, ты просто оскорбляешь моих соотечественников! — рассмеялась Девина. — На мой взгляд, у вас не характерная внешность американки, и если вы будете правильно произносить слова и не говорить в нос, то вас легко примут за англичанку.

Нэнси- Мэй развеселилась и бросила в Девину подушкой. Неожиданно раздался стук в дверь.

— Завтрак готов, мисс Вандерхольц, — послышался голос.

После минутного замешательства ответила Девина:

— Благодарю вас.

Девушки подождали, пока за дверью не стихли шаги, и мисс Вандерхольц взволнованно произнесла:

— Мы уже начали играть свои роли! Теперь ты не можешь отказаться от участия в нашем с Джейком плане, Девина!

— А следовало бы…

— Ты должна нам помочь!

Пока они завтракали, корабль стало качать сильнее.

— Может, мне не надевать платье, а лечь в постель? — засомневалась Нэнси-Мэй. — Вдруг у меня начнется морская болезнь?

— Если вы хотите увидеться с Джейком, то следует одеться, — ответила Девина.

— Да, ты права! — воскликнула Нэнси-Мэй, вспомнив о своем возлюбленном. — Надеюсь, ты поможешь мне одеться? Я не хочу, чтобы нас лишний раз видела Роз.

Пока девушки одевались и приводили себя в порядок, ветер на море усилился, и корабль стал двигаться рывками. Девина чувствовала себя неплохо, поскольку не раз плавала на море в штормовую погоду, а Нэнси-Мэй испугалась, что у нее начнется морская болезнь. Она с тревогой начала было рассказывать Девине о своих ощущениях, но потом вспомнила о Джейке Стейтене, и ее лицо снова радостно засияло.

Слушая мисс Вандерхольц, Девина пыталась про себя понять намерения этого молодого человека и проанализировать его поступки. Внешне Джейк производил приятное впечатление, но она недостаточно хорошо знала американцев, чтобы сразу оценить, что он собой представляет и, как сказали бы англичане, «джентльмен он или нет».

«С первого взгляда можно понять, что Нэнси-Мэй влюблена в него, — думала Девина. — По-моему, она тоже ему нравится».

Она вспомнила, как Джейк постоянно говорил Нэнси-Мэй комплименты, восхищался каждым ее шагом, ласково заглядывал в глаза, но вот было ли его поведение искренним — в этом Девина пока не могла разобраться.

Через некоторое время в каюте появился и сам Джейк. Они с Нэнси-Мэй стали снова подробно обсуждать план своей скорой женитьбы в Шотландии, и Девина вежливо сказала:

— Я, пожалуй, пойду к себе и немного почитаю.

Джейк пожал плечами.

— Мы собираемся с Нэнси-Мэй прогуляться по палубе, — объявил он. — Если она будет чаще находиться на свежем воздухе, то не заболеет морской болезнью.

— Я хорошо себя чувствую, — сказала Нэнси-Мэй, — но обязательно пойду погулять, чтобы побыть с тобой вместе, Джейк.

— Оденься потеплее, — ответил он и, помолчав, добавил: — Я не думаю, что в такую погоду на палубе будет много пассажиров. Если кто-то нас и увидит, то в этом нет ничего страшного: почему бы детективу и компаньонке мисс Вандерхольц не прогуливаться вместе?

— Действительно, — улыбнулась Нэнси-Мэй и поспешила в комнату Девины, чтобы надеть пальто и подвязать шарфиком шляпку, которую может сорвать ветер.

Девина последовала за мисс Вандерхольц и помогла ей надеть поверх красивого платья теплое твидовое пальто. Она помнила, как миссис Вандерхольц, собирая дочь в дорогу, настаивала, чтобы та надевала пальто в сырые и прохладные дни.

— Мне никогда не шел этот цвет! — возмущалась Нэнси-Мэй. — Он меня бледнит!

Завязывая яркий шифоновый шарфик под шляпкой Нэнси-Мэй, Девина думала о том, что вряд ли кто-нибудь из прогуливающихся по палубе пассажиров узнает в этой девушке наследницу миллионов Вандерхольца.

— Вы очень хорошенькая, — сказала она Нэнси-Мэй, — но теперь вам следует одеваться попроще, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Мне хочется нравиться Джейку, — возразила мисс Вандерхольц. — А вдруг он увлечется тобой? Ведь ты будешь носить мои роскошные наряды!

— Об этом можете не беспокоиться, — твердо сказала Девина, и снова тревожный вопрос пришел ей на ум: любит ли на самом деле Джейк Нэнси-Мэй или его привлекают ее деньги?

Они вернулись в гостиную, где их ждал детектив, и Нэнси-Мэй сказала Девине:

— Мы немного погуляем и скоро вернемся.

— Будь осторожна, не упади за борт, — предостерегла ее Девина.

— Я позабочусь о Нэнси-Мэй, — заявил Джейк.

Когда они ушли, Девина стала рассматривать книги, подаренные Нэнси-Мэй перед отплытием. Книги оказались интересными, и Девина решила познакомиться с ними поближе за время путешествия. Все они были недавно изданы и получили одобрение критиков. Несомненно, книги и купили только из-за того, что они в настоящий момент были в моде, хотя вряд ли могли заинтересовать мисс Вандерхольц. Девина выбрала книгу о Египте. Она уютно устроилась на диване и начала было читать, когда раздался стук в дверь. На пороге появился стюард и вручил ей записку от леди Тейлор.

Знакомая Вандерхольцев в самых любезных выражениях приносила извинения за то, что не смогла навестить Нэнси-Мэй накануне, поскольку прибыла на «Мавританию» перед самым отплытием, задержавшись на приеме в посольстве. Далее леди Тейлор выражала готовность встретиться с мисс Вандерхольц, как только у нее пройдут приступы морской болезни и она сможет выходить из каюты.

Прочитав послание, Девина обратилась к стюарду:

— Поблагодарите леди Тейлор за внимание и передайте, что я искренне желаю ей скорейшего выздоровления.

Стюард улыбнулся:

— Обязательно передам, мисс, но боюсь, что в ближайшее время она вряд ли поправится. Через несколько дней нас ожидает настоящий сильный шторм.

— Неужели? — спросила Девина.

— Да, мисс, нам передали об этом в радиосводках. Мой вам совет: пока ветер не стихнет, не спускайтесь в салон. Мы будем доставлять вам еду в каюту.

— Спасибо, — ответила Девина. — Я передам…

Она чуть было не сказала: «Я передам это мисс Вандерхольц», но спохватилась, вовремя вспомнив, что теперь мисс Бандерхольц — она сама.

— Хорошо, — продолжила девушка, — тогда подайте ленч в каюту к часу ночи.

— Слушаю, мисс, — ответил стюард. — Перед ленчем я принесу меню, чтобы вы смогли выбрать и заказать понравившиеся вам блюда.

— Вы очень любезны. Спасибо.

Стюард ушел, а Девина села на диван и снова взяла в руки книгу. Рискованная и даже опасная ситуация, в которую Девина попала по милости Нэнси-Мэй и Джейка, не выходила у нее из головы, и тревожные мысли не давали сосредоточиться на книге. Девушка понимала, что поступила опрометчиво, согласившись принять участие в авантюре мисс Вандерхольц.

«У француженки Роз тоже началась морская болезнь. Она — бледная и измученная — практически не покидает своей каюты и, следовательно, пока не может помешать планам Нэнси-Мэй и Джейка, — размышляла Девина. — Да и мне самой — в роли мисс Вандерхольц — нельзя часто появляться на публике, потому что, по словам Джейка, на «Мавритании» полно репортеров. Вдруг кто-нибудь из них, видевший Нэнси-Мэй раньше, заметит, как изменилась ее внешность? Что же мне теперь делать? — спрашивала себя Девина. — Как же отказаться от участия в плане мисс Вандерхольц и Джейка?»

Она представила, какой может разразиться грандиозный скандал, если Нэнси-Мэй и молодой детектив поженятся! Единственное, что немного успокаивало Девину: Вандерхольцы испугаются огласки и постараются замять это дело. А если нет?

Тревога не покидала Девину, и она мечтала лишь об одном: исчезнуть, скрыться и снова стать самой собой, однако в ближайшие семь дней сделать это было невозможно. Девушка понимала, что, отказавшись от участия в авантюре Нэнси-Мэй и Джейка, она рискует навлечь на себя их гнев.