Улыбнувшись Нэнси-Мэй и демонстративно не замечая присутствия Джейка, он, не спросив разрешения, сел около Девины.

— Я бывал во многих опасных ситуациях, леди, — начал мистер Торп, — и пришел к выводу: если дамы пребывают в беспокойном состоянии духа, значит, ничего плохого не случится. Иными словами, мы благополучно переживем шторм и доберемся до Саутгемптона.

— Вы так полагаете? — недоверчиво спросила Девина. — Многие корабли, подобные нашему, сталкивались на море друг с другом или наскакивали на айсберги.

— Это случайности, которые происходят крайне редко, — ответил Гелвин Торп. — Подумайте, как вам, должно быть, было бы обидно, если бы корабль затонул, не доплыв до Англии?

В голосе мистера Торпа слышались нотки злой иронии, и Девине показалось, что он насмехается над ней из-за предстоящей помолвки с герцогом.

— Я только что говорила своей компаньонке, что на борту много репортеров, и я опасаюсь, как бы они не узнали обо мне прежде, чем мы прибудем в замок ваших родственников, — с вызовом сказала Девина.

— Уж не думаете ли вы, что я могу сообщить им об этом? — сухо спросил мистер Торп.

— Почти не сомневаюсь в этом, — ответила Девина. — Ведь вы так критически настроены…

Он с удивлением посмотрел на девушку и понял, что его недавние высказывания сильно задели ее.

— Разве я был критически настроен? — спросил мистер Торп.

— Конечно, — ответила Девина и, взглянув на собеседника, заметила в его глазах не только иронию, но и живой интерес.

«Ничего удивительного, — подумала она. — Мистер Торп, как и все англичане, считает молодых американок дерзкими, нахальными и малокультурными девушками, для которых важны только деньги».

— Смею надеяться, что ваше суждение будет беспристрастным, — холодно заметила Девина.

— Вы призываете меня к объективности? — промолвил мистер Торп с легкой усмешкой.

— Нет, я вовсе не рассчитываю на вашу объективность и справедливость вашего мнения.

Он рассмеялся:

— Признайтесь, мисс Вандерхольц, а разве справедливо с вашей стороны подозревать меня в чем-то дурном?

Девина хотела ответить что-то резкое, но, передумав, сказала:

— Мне с детства внушали, что чувство справедливости — главная добродетель англичан.

— Одна-единственная? — с усмешкой поинтересовался мистер Торп.

— Хорошо, я буду щедра и скажу, что у англичан есть еще немало достоинств, — небрежно ответила Девина.

Гелвин Торп поднялся с кресла:

— Благодарю вас, мисс Вандерхольц, за приятно проведенное время.

Он поклонился Нэнси-Мэй, снова намеренно не заметил Джейка, стоявшего рядом, и пошел по качающейся палубе, стараясь сохранять равновесие.

— Проклятие! — пробормотал Джейк, когда атлетическая фигура мистера Торпа скрылась из вида. — Я уверен, что он шпионит за нами!

— Сомневаюсь, — сказала Нэнси-Мэй. — А ты, Девина, была великолепна! Так хорошо сыграла свою роль!

— Все эти англичане одинаковы, — с отвращением произнес детектив. — Говорят одно, а думают совсем другое. «Понаблюдай за выражением их глаз, — говорил мне отец. — Их выдают глаза».

— Как это понять? — спросила мисс Вандерхольц.

— А так, что они растягивают губы в улыбке, а в глазах их можно прочитать, что они посылают тебя к черту! — резко ответил Джейк.

— Какой ты грубый, Джейк! — укоризненно сказала Нэнси-Мэй.

Девина промолчала, подумав, что детектив не дотягивает до того уровня, на который претендует. Нет, он явно не джентльмен, и его, конечно, нельзя сравнить с Гелвином Торпом из Колдстримского гвардейского полка. Тот никогда не позволил бы себе такой грубости в присутствии двух молодых леди. Поразмыслив, девушка решила, что, возможно, она и не права — в разных странах существуют свои нормы поведения и не следует судить об американце Джейке с английских позиций.

— Пойдемте, — обратился детектив к девушкам. — Пора в каюту. Честно говоря, этот малый меня просто бесит!

— Я думаю, что нас раздражают многие, но это не их вина, а наша, — тихо заметила Девина и, не ожидая от Джейка ответа, осторожно направилась к своей каюте.

На следующий день, когда ветер немного утих, Девине и Нэнси-Мэй пришлось спуститься в обеденный зал и встретиться наконец с леди Тейлор. Она несколько раз передавала им записки, в которых извинялась за то, что не может присоединиться к обществу из-за недомогания. Сейчас леди Тейлор сообщила, что чувствует себя неплохо и сможет увидеться с девушками за обеденным столом.

— Придется идти, — твердо сказала Девина. — Пора наконец спуститься в обеденный зал и встретиться с этой пожилой дамой.

— Как жаль, Джейк, что ты не сможешь обедать вместе с нами, — вздохнула Нэнси-Мэй, обращаясь к детективу.

— Мне уже надоело постоянное вышагивание позади тебя! — не сдержавшись, резко ответил тот. — Быстрее бы мы поженились, чтобы перестать притворяться каждую минуту!

— Потерпи немного, скоро мы будем вместе, — сказала Нэнси-Мэй со счастливой улыбкой. — Я мечтаю стать твоей женой!

— Дорогая моя, ты прелесть! — воскликнул Джейк и поцеловал ей руку.

Девина не раз замечала, что любой поступок детектива вызывает у Нэнси-Мэй восхищение, но не осуждала ее, понимая, что та никогда прежде не общалась близко с молодыми людьми и ей просто не с кем сравнить Джейка. Многочисленные гости, посещавшие особняк на Пятой авеню, были родственниками Вандерхольцев, а молодые мужчины являлись на приемы с женами и не могли открыто проявлять интерес к дочери хозяев. Естественно, что Нэнси-Мэй влюбилась в первого же молодого человека, который признался ей в любви.

«Как ей помочь?» — в сотый раз задавала себе вопрос Девина.

Она надеялась, что мисс Вандерхольц, общаясь с пассажирами своего возраста и круга, возможно, сама найдет правильное решение.

Приближалось время обеда, и Девина с волнением думала о том, что наденет роскошное платье Нэнси-Мэй.

Даже работая целый год, ей не удалось бы скопить деньги на такой наряд. Серебристо-белое платье, украшенное изящными кружевными вставками, сверкало и переливалось.

— Надень к нему мое бриллиантовое колье, — посоветовала ей Нэнси-Мэй. — Ты должна выглядеть как дочь миллионера.

Девине очень хотелось предстать перед пассажирами в этом изысканном туалете, но она боялась потерять какое-нибудь украшение. «Компаньонка» Нэнси-Мэй нарядилась в голубое платье, которое очень шло к ее глазам, но драгоценностей не надела.

В обеденном зале девушки наконец встретились с леди Тейлор — высокой, статной дамой, одетой в элегантное платье с жемчужным ожерельем. Увидев ее, Девина подумала, что именно такой и должна быть жена посла — любезной, доброжелательной, с учтивыми манерами.

— Я так переживала, дорогая мисс Вандерхольц, — говорила леди Тейлор, — что недомогание вынудило меня оставаться все это время в каюте. Я мечтаю познакомить вас с интересными людьми! В их компании ваше путешествие будет еще более приятным!

— Я сожалею, что вы плохо себя чувствовали, — ответила Девина.

Леди Тейлор улыбнулась.

— Ничего не поделаешь, — сказала она. — Морская болезнь — это банально, но очень тягостно. Теперь худшее позади, и я стараюсь о ней не вспоминать.

Пожилая дама любезно поздоровалась и с Нэнси-Мэй, несмотря на то, что считала ее лишь компаньонкой, и они все трое прошли к столу капитана. Леди Тейлор села по правую сторону от капитана, а рядом с ней — венгерский дипломат, ее хороший знакомый. Место Девины оказалось слева от дипломата, а пустой стул справа от нее вскоре занял Гелвин Торп. Его соседство не удивило девушку, так как перед обедом леди Тейлор упомянула, что они будут сидеть рядом с хорошими знакомыми. Девина не сомневалась, что перед поездкой миссис Вандерхольц под большим секретом сообщила своей приятельнице, что Нэнси-Мэй собирается замуж за герцога Милнторпа.

Нэнси- Мэй — в роли неизвестной присутствующим мисс Каслтон — посадили между двумя молодыми мужчинами. Один, ирландец, возвращался из Америки, куда ездил по делам фирмы, а другой — французский дипломат, над которым все подшучивали, что он предпочел плыть на английской «Мавритании», а не на корабле французской судоходной компании.