— Мне очень, очень жаль, — повторила она опять. — Но ведь у вас еще остались дети?

— Да. Сын.

Леона как раз собиралась спросить, увидит ли она его в замке, когда герцог сказал:

— Ланч уже ждет нас, а я уверен, что вы проголодались после поездки.

— Вы правы, ваша светлость.

Говоря это, девушка вспомнила крики детей, которых выбрасывали из родного дома, и почувствовала, что кусок застрянет у нее в горле. Ей хотелось бы поговорить о них с герцогом, умолять его быть милосердным, просить, чтобы он отдал необходимые распоряжения и нашел бы для них другой, новый дом. Но когда они пришли, наконец, в обеденный зал, девушка почувствовала, что не знает, с чего начать. Она прекрасно понимала, что если только осмелится поднять эту тему, он тут же прервет ее, заставит замолчать, как сделал это в первый раз. Однако девушка говорила себе, что она не имеет права трусить. Рано или поздно она все равно должна поговорить с герцогом об этих выселениях.

За ланчем, во всяком случае, это все равно оказалось невозможным.

Леона ожидала, что они будут завтракать вдвоем с герцогом, однако, к своему удивлению, обнаружила, что в обеденном зале их уже ожидает множество гостей.

Зал был огромный, парадный, гораздо просторнее и роскошнее, чем в замке Керн; за столом могли свободно разместиться человек тридцать, если не больше.

За завтраком, правда, их было только восемь. Здесь были две престарелые кузины, которые постоянно жили в замке, сестра герцога, приехавшая навестить своего брата, двое соседей, приглашенных к ланчу, и священник из рыбацкой деревушки, расположенной в устье реки.

«Может быть, мне удастся поговорить со священником», — подумала Леона, когда ее представили ему.

Но за завтраком, когда они уже уселись за стол, девушка обнаружила, что священник явно и откровенно боится герцога и готов без возражений согласиться с чем угодно, что бы тому ни взбрело в голову сказать или сделать. У Леоны было такое чувство, что, если бы герцог оказался против, святой отец не предложил бы изгнанным семьям пристанища даже во дворе за церковью. Как бы ни болела у нее душа из-за случившегося утром, Леона понимала, что сейчас не имеет никакого смысла заговаривать об этом с герцогом, — она только вызовет его гнев и раздражение, но ничего не достигнет. Она помнила, какой яростью исказилось его лицо и как холодно звучал его голос, когда она впервые попробовала заговорить об этом.

— Поскольку Леона Гренвилл будет жить теперь с нами, — объявил герцог своим кузинам, — нам следует узнать, не намечается ли в округе каких-либо празднеств и развлечений. В противном случае Шотландия может показаться ей невыносимо скучным местом.

— Уверяю вас, ваша светлость, — с жаром возразила Леона, — в Англии я жила в очень тихой, спокойной местности; мне нравится жить в деревне, я люблю такую жизнь, так что, пожалуйста, не беспокойтесь о моих развлечениях! — Взглянув на окна зала, через которые проникали яркие и теплые солнечные лучи, девушка продолжала: — Мне хотелось бы погулять по окрестным полям, найти цветок белого вереска — мама всегда говорила мне, что он приносит удачу; к тому же я надеюсь увидеть, наконец, живых лососей, плещущихся в речной воде, и тетеревов, взлетающих над равнинами, поросшими вереском.

— Все это я могу вам обещать, — ответил герцог. — Вы ездите верхом?

— Это мое самое любимое занятие, — воскликнула Леона.

— Вы можете выбрать любую лошадь в моих конюшнях, — сказал герцог, — а для прогулок по вересковым пустошам нет более надежного и выносливого животного, чем пони Арднесса, которые, смею вас заверить, пользуются широкой известностью.

— Я буду ждать с нетерпением, когда мне представится возможность выехать на одном из них, и я смогу всем рассказывать об этом, — вежливо ответила девушка.

Все были так добры к ней, так внимательны и предупредительны, что Леоне казалось, с ее стороны было бы величайшей неблагодарностью не оценить гостеприимства своих хозяев.

В то же время она не могла забыть лорда Страткерна, того чувства надежности и защищенности, которое она испытала в его замке. Леона не знала, чему это приписать, — огромным размерам замка Арднесс или тому, что, несмотря на всю доброту и щедрость герцога, она все же не могла избавиться от чувства страха перед ним, — но было здесь что-то, что заставляло ее чувствовать себя стесненно и неуверенно, постоянно держало ее в напряжении.

После завтрака герцог спросил свою гостью, не желает ли она осмотреть парадные залы, и прежде всего повел ее в Зал вождя, который здесь, в отличие от замка Керн, находился в нижнем этаже.

Леоне он показался одним из самых пышных и великолепных залов, какие ей когда-либо доводилось видеть.

— Здесь собирались воины нашего клана, когда нам грозило нападение хищных банд из враждебных племен, — объяснил герцог, — или когда на горизонте появлялись корабли викингов.

Леона подумала, что в этом зале свободно могут разместиться сотни воинов клана со своими семьями; стены его были увешаны трофеями, захваченными в кровопролитных битвах. Здесь было даже знамя, отнятое у англичан в сражении под Престоном.

— Великолепно! — воскликнула Леона, понимая, что герцог ждет от нее выражения восторга и восхищения.

— Это самый большой и прекрасный Зал вождя во всей Шотландии, — заявил герцог, — на его стенах вы можете увидеть гербы тех родов, которые веками были нашими союзниками. Наши предки носили титул графа, начиная с двенадцатого века, несколько позднее им был присвоен титул герцога, и всегда вождю Макарднов наследовал его сын.

— Прекрасная традиция! — заметила девушка. — А ваш сын, в свою очередь, будет наследовать вам!

— Без сомнения, будет! — ответил герцог.

Он провел Леону по другим залам замка, где были собраны реликвии прошлого, бесценные сокровища, копившиеся веками.

Затем он открыл тяжелую дубовую дверь, и девушка, подняв голову, увидела уходящие вверх пролеты каменной лестницы.

— Она ведет в башню, — объяснил герцог. — Думаю, вам интересно будет посмотреть, где мои предки днем и ночью держали часового, боясь быть застигнутыми врасплох викингами.

— А им когда-нибудь удавалось захватить замок? — поинтересовалась Леона.

— Только один раз. Тогда они продержались здесь два месяца, — ответил герцог.

На губах его появилась слабая улыбка, и он продолжал:

— По преданиям, многие воины кланов обязаны своим высоким ростом текущей в их венах крови викингов; без сомнения, среди Макарднов много людей со светлыми волосами, больше похожих на скандинавов, чем на шотландцев!

— Как только я вошла сюда, многие ваши слуги показались мне очень высокими, — согласилась Леона.

— Их отбирали по росту, — ответил герцог. — Вы позволите мне проводить вас наверх?

— С удовольствием, прошу вас.

Каменные ступени лестницы спиралью уходили ввысь; солнечный свет почти не проникал внутрь через узкие бойницы.

Герцог, поднимавшийся впереди Леоны, открыл еще одну тяжелую дубовую дверь на кованых железных петлях, и девушка, ступив на верхнюю площадку башни, была потрясена открывшимся перед ней видом.

На востоке простиралась безбрежная равнина моря; на севере, отчетливо вырисовываясь на фоне неба, тянулась высокая горная цепь; на западе виднелось глубокое темное ущелье, по которому вилась дорога, приведшая ее в замок Арднесс.

Пейзаж поражал своей красотой, и в то же время девушка, как и прежде, ощутила, что душу ее охватывает какой-то мистический ужас. Она оглядывалась, всматриваясь в открывавшиеся перед ней дали. Затем взгляд ее остановился на маленькой деревушке, примостившейся почти что прямо под ними, там, где река сливалась с морем. Отсюда ей видны были серые каменные стены причала, у которого покачивались на якоре одно или два рыбацких суденышка.

— Им, наверное, немало приходится трудиться? — спросила девушка, имея в виду рыбаков.

— Для того, кто хочет, работа всегда найдется, — ответил герцог.

— Но ведь занятие можно найти не только для тех, кто выходит в море на лов рыбы? — продолжала Леона.