Охваченная приступом гнева, Давина сорвала портрет со стены, кое-как подтащила его к окну и распахнула створки.

Она собиралась освободить Прайори-Парк от Эвелин Фэлк; пусть ее поглотят силы природы!

Когда портрет уже лежал на краю подоконника, Давина замерла и, щуря глаза, посмотрела на низкое вечернее солнце. Она медленно опустила портрет на пол и обратила свой взор к далекому лесу.

Давине показалось, что за искрящейся гладью озера она различает фигуру. С такого расстояния невозможно было рассмотреть, мужчина это или женщина, но ей почудилось, будто она видит длинные складки одежды и всклокоченные белые волосы, развевающиеся на ветру. Хотя, может, это тот отпечаток в памяти подсказал ей, что нужно увидеть?

То лицо, прижатое к стеклянной двери, безумные глаза, устремленные в комнату, где лорд Шелфорд обедал с гостями.

У нее возникло чувство, что эта фигура постоянно наблюдает за домом, следит за ней, зовет ее к себе.

Это же призрак, вдруг содрогнулась она. Призрак Эвелин Фэлк!

Призрак объявился в тот самый миг, когда она собиралась уничтожить картину. Она отпрянула от окна, чувствуя, как тяжело забилось сердце.

Неужели призрак является только ей одной? Неужели ему нужно что-то именно от нее, Давины?

Последняя мысль решила все.

Через десять минут лорд Шелфорд удивленно поднял глаза, когда кто-то верхом на лошади промчался галопом мимо окна гостиной. Посчитав, что это Говард, он вернулся к обсуждению с тетей Сарой предстоящей свадьбы.

Давина быстро проскочила на своей лошади за угол дома. Она переоделась в платье для верховой езды и теперь гнала Бланш к противоположной стороне озера. Она поскакала вдоль южного берега, и лес, что располагался по правую руку, то приближался, то, казалось, отступал куда-то далеко, почти до самого горизонта.

Впереди показалась фигура, она повернулась на стук копыт, и сквозь белые спутанные волосы блеснули безумные глаза. Давина натянула поводья, и, когда лошадь резко остановилась, она, тяжело дыша, успела почувствовать запах кожаной уздечки, ощутить, как под ее рукой подрагивает теплое тело Бланш. Через пару секунд она подняла голову.

Призрак пропал, растворился в лесу. Но ведь он все-таки дождался, пока Давина приедет. Наверное, он зовет ее за собой. Он пропал как раз в том месте, где дорога углублялась в лес.

Давина узнала эту дорогу, отчего внутри у нее похолодело. Это именно та тропа, которая привела ее когда-то к могиле Эвелин Фэлк.

Какие еще нужны доказательства того, что фигура и есть призрак самой Эвелин Фэлк?

Она присмотрелась к густой стене леса.

Низкие ветки деревьев и густые кусты. Ей сейчас очень хотелось, чтобы рядом была хоть одна живая душа, но Бланш пришлось оставить. Она привязала лошадь к дереву и углубилась в лес, приподнимая юбку, чтобы не цепляться за торчащие на каждом шагу корни.

Давина испуганно вздрагивала от каждого шороха листвы, каждого треска ветки, но продолжала идти, как будто это могло позволить ей изменить судьбу, которую она сама себе накликала.

Наконец она вышла на прогалину с могилой. Ей казалось, что если и произойдет встреча с призраком, то это будет именно здесь.

Но на прогалине никого не было, птицы порхали с ветки на ветку.

В душе Давины соперничали два чувства: разочарование и облегчение. Она подошла ближе к могиле и вздрогнула.

Букета, который она видела в первый раз, уже не было. На его месте лежал другой, совсем свежий. Теперь это были дикие ирисы.

Призрак, за которым она следовала, прошел здесь, скорее всего, за несколько минут до нее, но одно она знала наверняка: призраки цветов не собирают.

Итак, ей по-прежнему не было известно, кто та женщина, которая намеренно или нет привела ее на это место.

Она приподняла вуаль, чтобы убрать выбившуюся прядь волос со лба, да так и застыла с поднятой рукой, услышав приближающиеся голоса.

Двое мужчин явно о чем-то возбужденно спорили. Раз или два она услышала имя Эсме, потом с ужасом поняла, что между ними началась драка.

Она развернулась, чтобы убежать. Хрип, проклятия, глухие удары кулаков раздавались уже совсем рядом. В следующее мгновение кусты перед Давиной расступились и прямо навстречу ей шагнул Говард. Из носа у него струилась кровь, один глаз был полузакрыт.

Давина в ужасе вскрикнула:

— Что случилось?

Говард еле держался на ногах, но по его глазам было видно, что он никак не ожидал увидеть здесь свою невесту и совсем не рад тому, что она стала свидетелем того происшествия.

— Это... не твое... дело. Не женское... дело, — зло посмотрел он на нее, вытирая кровь под носом. — Убирайся. Возвращайся в дом.

Давина попятилась. Уперевшись спиной в кусты, она развернулась и стала пробираться к дороге.

Последнее, что она видела, оглянувшись на прогалину, был Говард, который опустился на колени, а над ним, сжав кулаки, с лицом до неузнаваемости искаженным злобой, стоял Джед Баркер.

Эсме, Эсме, Эсме.

Это имя звенело в ушах Давины, пока она, спотыкаясь и цепляясь за ветки, возвращалась по дорожке к тому месту, где вошла в лес.

Сердце подсказывало ей, кому принадлежит это имя.

Из-за нее дрались Джед и Говард. Из-за нее лорд Дэлвертон потерял голову.

Она была той самой цыганкой в лесу, и Давина была не в силах разрушить ее чары.

На следующее утро из Лондона прибыли мисс Регина Шелфорд и ее жених, герцог Бэдли. Их пригласили на праздничный ужин в честь помолвки Давины с Говардом Дэлвертоном.

Лорд Шелфорд сам встречал карету герцога у двери. Он тепло обнял старшую дочь и пожал руку герцогу. Тем временем компаньонка Регины, леди со строгим лицом и большим бюстом, вышла из кареты и, не сходя с места, осматривалась вокруг с недовольной миной.

Миссис Крауч (так ее звали) поступила на работу к лорду Шелфорду в Лондоне и не рассчитывала, что в круг ее обязанностей будет входить сопровождение его дочери в такие дальние поездки на север. Для нее оказаться здесь было равносильно тому, что оказаться где-нибудь во Внешней Монголии.

Регина нетерпеливо огляделась по сторонам.

— Папа, а где Давина? Я думала, она нас встретит!

Брови Лорда Шелфорда сдвинулись к переносице.

— Ей несколько нездоровится, моя дорогая. Вернулась вчера с конной прогулки и почти не выходит из своей комнаты.

— Если позволишь, папа, я бы хотела пойти сразу к ней, — сказала она.

— Конечно же, иди, попробуй как-то расшевелить ее! — воскликнул лорд Шелфорд. — Я пока провожу герцога и... миссис Крауч.

Сдергивая на ходу перчатки, Регина быстро прошла в холл и взбежала по широкой лестнице к комнатам Давины.

Давина сидела за туалетным столиком, подперев голову рукой. Перед ней лежали листы белой бумаги, по которым она в задумчивости водила пером.

— Давина? — окликнула ее Регина.

Давина подняла глаза.

— О, Регина. Ты приехала.

Регина не стала обижаться на это более чем прохладное приветствие. Она энергично прошла в комнату, положила перчатки на полку у зеркала и начала аккуратно доставать шляпную булавку.

— Ну и поездка! Пришлось всю дорогу слушать жалобы миссис Крауч. Я вообще не хотела ее брать с собой, но тогда, сама понимаешь, мне пришлось бы ехать в отдельной карете. Хотя с герцогом мне все равно особо не удалось поговорить — он, как только трогается в путь, тут же засыпает. Представляешь, он даже на лошади верхом засыпает. Что ж, по крайней мере ему повезло уже в том, что он не слушал брюзжание миссис Крауч.

Продолжая в таком же беззаботном духе, Регина тем не менее внимательно рассматривала отражение сестры в зеркале. Когда она обратила внимание на листы бумаги, глаза ее слегка прищурились.

— Что это за лица, дорогая?

Давина посмотрела на свои рисунки.

— Это? О, это... цыгане.

— Цыгане? — удивилась Регина. Она взяла верхний лист, чтобы получше рассмотреть. — Скорее, цыганки. А что это за надпись... «Эсме»?