Луиза понимала, что должна отчитать конюха за то, что он осмеливается оценивать ее внешние данные, но у нее болело все тело, а в голосе Блейка было столько доброты, сочувствия и нежности, что девушке захотелось прислониться к нему.

—Я только поцарапалась о солому, — ответила она спокойно. — Ты не причинил мне боли.

—Хотел бы я то же сказать о себе, — признался он уныло. — У меня тут сильный ушиб, — он потирал живот. — У вас довольно сильный удар для леди!

При свете лампы Луиза заметила, как он усмехнулся, и улыбнулась в ответ. Было так естественно стоять тут, в конюшне, рядом с ним и вести этот странный разговор.

— Мне так грустно видеть все эти пустые стойла, — призналась она, оглядываясь по сторонам. — Я привыкла, что они все заняты. Ты был здесь, когда продали остальных лошадей?

—Да, мисс. Вы правы, это очень печально. Они же нам как друзья.

—Да, правда, — с готовностью согласилась она, — старые, надежные друзья. Некоторых из них я знала всю свою жизнь. Я бы хотела быть здесь, чтобы попрощаться с ними.

Блейк кивнул.

— То же самое чувствовал и я. Я поблагодарил каждую и попрощался, прежде чем их увезли.

— Их всех сразу продали?

— Недели за две. Покупатели приходили один за другим и забирали их. Старик Фрэнк, который был тут главным, ушел на покой. Других конюхов уволили — и остался один я.

— Но почему? — озадаченно спросила Луиза. — Почему это произошло?

— Кто я такой, чтобы задавать вопросы? Я всего лишь наемный работник. Я сплю тут, наверху, — он махнул в сторону лестницы, ведущей на сеновал. — Так я могу всегда быть рядом, если понадобится.

— Ты хочешь сказать, если сюда проберется злодей? — спросила она с озорством, и они вдвоем рассмеялись.

— Спасибо за то, что ухаживаешь за Файерфлай, — сказала Луиза.

—Я знаю, как много она для вас значит.

— Правда?

— Его светлость говорил мне. Я ее каждый день тренировал. Она действительно прекрасная лошадь. — Блейк вошел в стойло, достал из кармана яблоко и угостил кобылу.

— Это чтобы успокоить ее, — объяснил он. — Ее, наверное, расстроило, что два самых дорогих ей человека так враждебны.

Это было уж слишком!

— Правда? Ты считаешь себя одним из ее любимцев?

—Я знаю, что это так. Мы хорошо друг друга изучили. Она доверяет мне и любит. Не так сильно, как вас, конечно.

Сомнения не было, Файерфлай была расположена к конюху. Глядя, как кобыла довольно хрустела яблоком и с любовью обнюхивала Блейка, Луиза почувствовала, что ее гнев на него испарился.

—Да, я вижу, она тебя любит, — признала девушка. — Как хорошо, что моя лошадь в таких надежных руках! Я рада, что пришла проведать ее.

— Вам не следовало этого делать, — уверенно произнес Блейк.

Луиза задохнулась.

— Прошу прощения?!

— Глупо приходить сюда одной ночью. Если бы здесь действительно был какой-нибудь разбойник или если бы я был грубияном и хулиганом, как некоторые конюхи, вы были бы беспомощны. Вам следует быть осторожнее.

У Луизы вспыхнули щеки.

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?!

—Я просто беспокоюсь о вашей безопасности.

— Ты наглец!

—Я приношу свои извинения, если обидел вас.

Слова Блейка были покорными и смиренными, но произнесены они были отнюдь не смиренным тоном. Луиза снова почувствовала властность, столь непривычную для наемного работника.

—Я ценю твою помощь, — произнесла она надменно, — но это не дает тебе права так со мной разговаривать. Я собираюсь пожаловаться отцу.

— Как считаете нужным, мисс.

Его не пугала ее угроза. И, подумав, она поняла почему. Отец не одобрит ее появления на конюшне ночью. И она не сможет объяснить ему настоящую причину своего смятения — этот наглый молодой человек сжимал ее в объятиях, когда она была раздета, в одной ночной сорочке. Он боролся с ней, крепко прижимал во время схватки, и те чувства, которые она испытывала, грозили захлестнуть ее, лишить самообладания.

Ироничный блеск в глазах Блейка говорил ей, что он знает: ему нечего бояться. Оскорбившись, она снова вспыхнула.

— Я и только я буду решать, приходить мне на конюшню или нет, — надменно провозгласила она. — Тут нет никаких злодеев. А если бы и были, я могла бы с ними справиться. Ты сам сказал, что у меня неплохой удар.

—Да, я ощутил его. Но это не остановило меня, не так ли?

Луиза задохнулась от ужаса. Как этот бесстыдник смеет напоминать ей, что она беспомощно лежала, прижатая тяжестью его тела?!

—Я могу сделать так, что тебя уволят, — вскипела она.

— He думаю, мисс. Немногие согласятся работать за троих, а получать за одного, как я. А теперь, я думаю, вам пора вернуться в дом.

—Я решу когда...

—Я провожу вас — на случай, если появится какой-нибудь злоумышленник.

Луиза скорее почувствовала, чем увидела, как он усмехнулся.

Девушка не хотела, чтобы он ее провожал. На самом деле она подумала, что была бы счастлива, если бы он вообще исчез с лица земли. Но Луиза не собиралась снова вступать с ним в спор.

—Хорошо, понесешь лампу.

—Да, мисс, — ответил он с подозрительным смирением, и ей захотелось запустить в него чем-нибудь.

Молодой человек снял лампу и пошел вперед. У дверей кухни он попрощался.

— Спокойной ночи, Блейк. — Припомнив хорошие манеры, она собиралась поблагодарить конюха за помощь, но он просто отдал ей лампу, развернулся и пошел прочь, не дожидаясь, пока его отпустят.

Луиза тихо пробралась к себе в комнату. К счастью, Арабелла все еще спала. Подойдя в темноте к окну, она услышала тихое ржание Файерфлай, донесшееся из конюшни, и догадалась, что Блейк, должно быть, уже вернулся.

Она все еще чувствовала, как болят плечи в тех местах, где его пальцы сжимали их в железном захвате. И не только плечи. Болело все тело. Он был совершенно беспощаден к «злоумышленнику», и пульсирующая боль во всем теле напомнила, как грубо он скрутил ее.

За всю ее жизнь ни один мужчина никогда не прикасался к ней вот так. И сейчас юная леди была потрясена: она должна была признаться себе, что это не шокировало ее так, как следовало ожидать.

И еще больше ее потрясла возникшая вдруг мысль: «Вот если бы он оказался лордом Уэстбриджем!»

На следующее утро Луиза проснулась ранним утром, раздвинула шторы и увидела, что погода прекрасная. При виде яркого солнца, заливающего осенний пейзаж, у нее сразу улучшилось настроение. События прошлой ночи казались сном.

—Так тепло! Никак не скажешь, что уже ноябрь! Какой день для верховой прогулки! — воскликнула она.

— Верховой прогулки? — в панике вскричала Арабелла. — Дружочек, ну почему ты всегда спешишь что-либо делать?. Это так утомительно! Вчера было такое долгое путешествие! Я собираюсь провести день очень спокойно.

И она осталась верна своему слову. За завтраком она говорила с леди Хаттон о парижских модах, а когда объявила, что предпочла бы провести день, не выходя из дому, хозяйка с энтузиазмом согласилась.

Луиза велела передать конюху, что она собирается покататься на Файерфлай после завтрака. Она переоделась в свою новую амазонку, которую привезла из Парижа. Это был темно-синий бархатный наряд, хорошо подчеркивающий голубизну ее глаз.

—Дорогая, ты очень элегантно выглядишь, — заметила мать. — Уверена, если лорд Уэстбридж увидит тебя, тотчас влюбится.

Луизу несколько обеспокоило, что мысль о лорде Уэстбридже так упорно преследует родителей. Будто они уже решили, что их дочь выйдет замуж за человека, которого она еще даже не видела.

У дверей ее ожидал Блейк с Файерфлай в поводу. Он держал под уздцы еще одну лошадь и был одет для верховой езды.

— Блейк поедет с тобой, — объяснила ей мать.

— О нет! — невольно воскликнула Луиза.

Она не хотела оставаться наедине с Блейком, пока не вернет самообладания. Ей удалось весело рассмеяться.

— Мама, в этом нет необходимости. Я всегда каталась одна. Что мне может угрожать, когда все в округе — мои друзья?