Вторая реакция проявилась одновременно с первой: в ту же секунду он стер это слово, проведя адресную очистку оперативной памяти.

Но желаемого эффекта он достиг. Талос улыбнулся неуклюжей шутке техноадепта и, пресекая дальнейшие споры, тихо сказал своим воинам:

— Хватит уже, братья, прошу вас. Такие семейные ссоры смущают даже жрецов Бога-Машины.

— Как скажешь, — Меркуциан отсалютовал, прижав кулак к груди. Ксарл, изображая внимание, рассматривал гололит, но все так же ехидно улыбался.

— Люкориф?

— Ловец Душ?

— Пожалуйста, не называй меня так.

Раптор гоготнул.

— Чего ты хочешь?

— Сообщи Возвышенному о сроках, которые рассчитал техноадепт.

— Хорошо, — выдохнул раптор, уже разворачиваясь к выходу.

— Мне он не нравится, — высказался Сайрион.

Проигнорировав это замечание, Талос обратился к адепту:

— Можешь перенести информацию по ремонтным работам на инфопланшет с криптографической защитой? Когда достигнем доков, я прослежу, чтобы все шло быстро и по плану.

— Будет выполнено. — Делтриан помедлил. — Значит ли это, что во время стоянки в Зенице Ада мне придется оставаться на борту?

— А ты хочешь посетить станцию? — Талос нахмурился. — Прости, я об этом не подумал. Если ты решишь покинуть корабль, Первый Коготь будет твоей почетной стражей.

— Прими мою вербализованную благодарность, — ответил техноадепт. — У меня есть еще один вопрос в дополнение к этому злободневному дискурсу. Функциональность твоей руки находится в приемлемых пределах?

— Вполне, — Талос кивнул. — Еще раз спасибо, техноадепт.

— Я горжусь выполненной работой, — улыбнулся ему Делтриан. С другой стороны, Делтриан улыбался всегда.

Марук посмотрел в сторону Септима, занятого работой. Усталые глаза плохо видели в приглушенном освещении, но за прошедшие недели Марук начал хоть и медленно, но привыкать к полутьме.

— Что это? — Он поднял металлический предмет размером со свой большой палец.

Септим искоса глянул в его сторону. Они оба работали в одной мастерской; на столе Марука был настоящий бардак: сверла, напильники, промасленные тряпки разбросаны как попало вперемешку с деталями наполовину собранного болт-пистолета. Септим отложил мятый лист с чертежами, который изучал.

— Суспензор. Это для тяжелого болтера лорда Меркуциана.

Корабль опять содрогнулся.

— Это не…?

— Нет. — Септим отвернулся от встревоженного напарника, надеясь про себя, что Октавия наконец уведет корабль в более спокойные течения. — Не знаю, что ты имел в виду, но дело не в этом. Работай и не задавай вопросов.

— Септим, послушай…

— Я слушаю.

— Тряский выдался полет. Хуже, чем даже на балкерах, где мне доводилось раньше работать. А если что-то пойдет не так?

Септим не сводил с него пристального взгляда.

— И что же ты собираешься делать? Вылезешь наружу и будешь приклеивать отвалившиеся части обратно? Давай, вперед. Целая армия чудовищ только и ждет, чтобы сожрать твою душу, а мне достанется сомнительное удовольствие обучать нового помощника.

— Как ты можешь быть таким спокойным? — Марук почесал щеку, оставив на коже масляное пятно.

— Спокоен, потому что ничего не могу сделать.

— Я слышал разные истории о кораблях, которые пропадали в варпе…

Септим вернулся к чертежам, хотя и положил затянутую в перчатку ладонь на рукоятку пистолета, убранного в кобуру.

— Поверь, никакие истории не сравнятся с правдой. Реальность гораздо страшнее, чем рассказывают ваши имперские сказки, но сейчас уж точно не время об этом говорить.

Корабль опять встряхнуло, на этот раз так сильно, что Септим и Марук повалились на пол. Крики с других палуб жутким призрачным эхом разнеслись по коридорам.

— Варп-двигатели снова отключились, — буркнул Марук, ощупывая рану на виске — падая, он ударился головой о край стола.

— Sinthallia shar vor vall'velias, — прошипел Септим и поднялся на ноги.

— Что это значит?

Его напарник провел пятерней по волосам, убирая упавшие на лицо пряди.

— «Эта женщина нас погубит», вот что это значит.

Октавия склонилась вперед на своем троне и костяшками пальцев потерла закрытые глаза. Пот градом катился со лба и с тихим шелестом капель падал на палубу. Она почувствовала кровь во рту и не глядя сплюнула. Глаз во лбу болел от напряжения и чесался от пота.

Со вздохом она откинулась на спинку трона. По крайней мере, корабль больше не дрожал. Если судить по предыдущим остановкам, на отдых у нее было от одного до трех часов, а затем Возвышенный прикажет опять уводить «Завет» в варп. Последний выход из Моря Душ оказался наиболее неприятным. Октавия еще чувствовала связь с кораблем — а заодно и мучения команды, их боль, которая пропитывала стальные кости судна. В этот раз не обошлось без пострадавших. Она слишком резко вышла из варпа, хотя и старалась продержаться как можно дольше — пока не почувствовала, что кровь в венах вот-вот закипит.

— Хозяйка? — позвал кто-то.

Она узнала голос и ощутила, что говоривший очень близко. Она знала, что если откроет глаза, то увидит мертвую девочку, и та будет смотреть на нее.

— Тебя здесь нет, — прошептала Октавия.

Мертвая девочка погладила ее по колену. Кожу начало покалывать, и навигатор отшатнулась, насколько позволяло кресло.

Открыть обычные глаза было на удивление тяжело. Напротив, третий глаз закрылся с неохотой, показавшейся до странного приятной. Безумный калейдоскоп не-цвета поблекнул, уступив место привычной пустоте. Веки человеческих глаз, липкие от слез, поднялись с трудом.

У подножия трона, положив перевязанную руку на ее колено, сидел Пес.

— Хозяйка? — Он чуть ли не скулил.

«Пес. Это всего лишь Пес».

— Воды, — выдавила она.

— Уже принес. — Он пошарил под изорванным плащом и извлек наружу грязную фляжку. — Только она теплая. Простите меня, хозяйка.

Она заставила себя улыбнуться этому безглазому страшиле.

— Ничего, Пес. Спасибо.

Первый глоток показался ей медовым нектаром. Она почти что видела, как воспаленные мышцы впитывают эту сладкую теплую жидкость. Раньше, на Терре, она пила экзотические вина из хрустальных бокалов — а теперь несказанно благодарна за глоток тепловатой воды, полученной после переработки неведомо чего, из фляги, которую ей дал еретик.

Она слишком устала, чтобы плакать.

— Хозяйка?

Октавия вернула ему фляжку. Теплая вода плескалась в желудке, но ей было все равно.

— В чем дело?

Пес заломил перебинтованные руки и уставился на нее слепыми глазницами.

— Вам трудно лететь. Я волнуюсь за вас. Вы обливаетесь потом и стонете гораздо громче, чем Этригий, когда он вел корабль по тайным течениям.

Октавия отерла лицо банданой и улыбнулась уже по-настоящему:

— Наверняка у него получалось куда лучше, чем у меня. И опыта у него было больше. Я привыкла вести корабль на свет, а не во тьму.

Пес, судя по его виду, раздумывал над ее словами. Казалось, его высохшие зашитые глаза устремлены прямо на навигатора.

— С вами все будет хорошо? — спросил он.

Октавия помедлила с ответом и обнаружила, что силы на слезы еще остались. Его забота тронула ее, и в глазах защипало. Из всех заблудших душ, что обитали на корабле, только этот человечек, изуродованный и забитый, спросил у нее то, что давно нужно было спросить. Вопрос, который даже Септим не рискнул задать, руководствуясь своей неизменной идиотской вежливостью.

— Да, — ответила она, глотая так и не пролившиеся слезы. — Со мной все…

Ее прервал приказ Возвышенного:

— Всем членам команды оставаться на местах. Перенастроить имматериумные двигатели для возвращения в варп.

Она вздохнула про себя и снова закрыла глаза. 

X

ЖИВОДЕР

Его прозвали Живодером, и он прекрасно понимал, почему. Это прозвище не казалось ему ни лестным, ни оскорбительным: просто один из многих внешних жизненных факторов, которые он никак не мог контролировать.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: