"Я хочу его сегодня ночью, — решила она. — И пусть завтра будет что будет, как бывало всегда".

Она выбросила из головы все сомнения и кинулась в его объятия.

Тини исполнилось шестнадцать.

На самом деле ее звали Мартой, но детское прозвище так и прилипло к ней. Тини была очень практичной девушкой и ни с чем не считалась. Она научилась оттенять свои длинные вьющиеся шатенистые волосы зелеными и розовыми прядями, а челку для контраста красила в синий цвет. Последнее время Тини носилась с идеей перекраситься в блондинку, но понимала, что тогда ей придется сменить все ее туалеты, а этого ей не хотелось делать. Сейчас она ходила в трико под леопардовую шкуру и в красных туфлях на высоком каблуке. В настоящее время волосы ее были одного цвета, перехваченные большим красным бантом. Туалеты Тини присылала ее мать, Лу Олден, знаменитая джазовая певица и перевоспитавшаяся наркоманка, переехавшая в Париж, где Она жила со своей французской любовницей Шантал. Она всегда посылала Тини посылки с дорогими модными туалетами.

Естественно, у Тини никогда не бывало затруднений с проникновением в самые привилегированные клубы, несмотря на то, что она была несовершеннолетней. Тини всегда говорила, что когда она надевает один из своих многочисленных париков, подводит черной тушью веки своих карих глаз, одевает черную кожаную мини-юбку размером с почтовую марку, то она может пройти куда угодно, что она обычно и делала.

Радуясь солнечному субботнему утру начала июня, Тини шла по Колумбия авеню. Ей нравилось, что прохожие на нее оглядываются, не говоря уже о проезжающих автомобилистах. Может, она ростом всего пять футов, но Тини нравилось думать о себе, как о женщине в миниатюре. В это утро она ударилась в самоанализ, раздумывая о своем ближайшем будущем. И, как всегда, когда Тини думала о себе, она думала и о своей ближайшей, самой дорогой подруге Лаурин Чарльз.

Когда Тини и Лаурин были еще маленькими, их матери дружили, но в последние годы отдалились друг от друга. Конечно, дружить с безалаберной Лу было трудновато, да и у Джилли Чарльз характер был не сахар. После того как Лу спуталась с Шантал и уехала из США, отец Тини, Эндрю Олден, нашел на Уэст Энд авеню прекрасный старинный дом и переехал в него вместе с дочерью. Именно тогда он попросил Джилли порекомендовать для Тини хорошую школу. Дальнейшее стало уже историей. Тини достаточно было только посмотреть на Лаурин, чтобы понять, что она нашла родственную ей душу. Внешне они были совершенно разными. В свои пятнадцать лет Лаурин доросла уже до пяти футов и десяти дюймов — обстоятельство, которое она очень переживала, к тому же это осложняло ее отношения с мальчиками. Хотя доктор уверял ее, что у нее совершенно нормальный рост, Лаурин была уверена, что ее железы внутренней секреции каким-то образом когда-то подверглись ядерному облучению. Большинство мальчиков, назначавших ей свидания, просто хотели получить автограф кого-то из родителей Лаурин, и это заставляло ее избегать таких встреч. А в более поздние годы все внимание Лаурин сосредоточилось на том, будут ли ее родители жить вместе, что она считала вполне возможным. Тини однажды заметила своей подруге, что существует отрицательная связь между актерскими успехами Джилли и интересом к ней со стороны Бобби. Как только зрительский интерес к сериалу "Вчера, Сегодня и Завтра" падает, у Бобби оказывается больше времени на Джилли. Тини предполагала, что, если Джилли потеряет эту роль, они, вероятно, воссоединятся.

Тини остановилась купить "Пост". На шестой странице, посвященной светским сплетням, она увидела фотографию, на которой Джилли обрушивала на голову Бобби тарелку с лапшой. Может, они и не сойдутся. В надежде, что Лаурин не видела этот утренний выпуск, Тини бросила газету в урну. Потом она свернула с Колумбия авеню и направилась к Амстердам авеню, к "Кухне Сарабета", одному из самых любимых ее мест, где можно было вкусно позавтракать.

Лаурин уже ждала ее. Она улыбнулась Тини и помахала ей рукой, потом поспешно схватила свой "Никон", чтобы щелкнуть входящую в дверь Тини. Фотографировать Тини было одно удовольствие, потому что она любила сниматься. Лаурин дала понять официантке, чтобы та принесла еще одну чашку кофе. Они заказали омлет с сыром и копченую лососину, прежде чем перейти к серьезному разговору. Тини успела заметить в чем одета Лаурин — джинсы и теннисная рубашка. Она понимала, как болезненно относится Лаурин к своему росту, но при этом думала, что, если бы у нее были синие глаза Лаурин и ее густые вьющиеся рыжие волосы, она знала бы, как одеться, чтобы подчеркнуть свои достоинства.

— Не смотри на меня так, — попросила Лаурин. — Я так быстро расту, что каждый месяц должна обновлять свои туалеты. Это просто смешно. Ладно, у нас есть более серьезные вещи для обсуждения.

— Точно, — отозвалась Тини сквозь рот, набитый омлетом. — До каникул осталась всего одна неделя. Это последнее лето, которое мы проведем вместе.

— Тини, не говори так!

— Боюсь, что это может оказаться правдой.

— Мы же еще не кончили школу.

— Кто знает, что может произойти в будущее лето. Ты поступишь в колледж. Я поеду в Европу подыскивать там обедневшего аристократа. Ты должна поехать со мной, Лаур. Европейцы обожают рыжих женщин.

— Представляю себе. Целый континент мужчин ниже меня ростом. Тини, будь серьезной. Ты ведь не уедешь в Европу.

— Обязательно уеду.

— Но не этим же летом.

— Все может случиться, — с таинственным видом заметила Тини. — Это лето может стать нашим последним, Лаур. Мы должны сделать так, чтобы оно запомнилось нам на всю жизнь.

— Да, оно может оказаться знаменательным, — сказала Лаурин, наклонившись к уху подруги. — Я вчера случайно заглянула в сценарий следующей маминой серии, она называется "Кома". Мне нечего говорить тебе, что это означает, когда идут переговоры о новом контракте.

Тини отодвинула пустую тарелку и закурила сигарету "Галуаз".

— А что это значит?

— А то, что они хотят избавиться от нее. В "мыльной опере" они могут неопределенное время оставлять тебя в коме. Могут отправить актера в кому, послать в санаторий, или в Австралию, или Южную Америку, куда угодно. Ты знаешь, что произойдет, если мама потеряет работу в этом сериале?

— Нет.

— Скорее всего, отец вернется к нам. Как он может бросить маму в таких тяжелых обстоятельствах?!

Тини вспомнила фотографию на шестой полосе "Пост".

— Я не знаю…

— Но ты же знаешь, как мой отец бросается маме на помощь, когда ее карьера спускается в унитаз. А она сейчас ни с кем не встречается.

— А Уффи?

— Он позванивает по телефону, но это уже не то, с тех пор, как его продали в "Калгари". Да у них никогда и не было любви. Мама говорит, что Уффи нужен был ей только для развлечения. Я никогда не думала, что она может всерьез увлечься мужчиной нордического типа.

— А я думала. Откуда ты знаешь, что у твоего папы нет кого-нибудь… для развлечения?

— У него есть любовница, но у них не слишком серьезные отношения, так что я не думаю, что это играет какую-то роль… — Она сменила тему разговора. — Ты помнишь, как замечательно все было, когда они в последний раз опять сошлись, когда папу продали в команду "Мустангов".

— Да, все шло прекрасно около месяца. Лаурин, ты должна научиться жить независимо от них. Бери у них только деньги, и все будет великолепно.

— О чем ты говоришь?

— Я вытащила двадцать долларов у отца из брюк, когда он спал. Он сейчас реставрирует какую-то старинную картину, которая стоит целое состояние. Так что он счастлив и не трогает меня. В этом все дело, Лаурин.

По утрам в воскресенье, Джилли обычно наслаждалась жизнью. Вставала неприлично поздно, как правило, не раньше полудня, пила кофе с круассанами, которые приносила ей ее подруга и агент Кэтрин Вудс. Потом, если было настроение, смотрела фильмы. Или залезала в ванну и долго лежала там, листая журнал мод "Вог". Один только просмотр рекламных объявлений отнимал значительную часть дня. Но в это воскресное утро Джилли плакала и бросалась на стены. Сценарий следующей серии валялся в камине. На счастье, стоял июнь и камин не топился.