— Послушай меня старика, дочка. Вот что я тебе скажу: никто к тебе не пойдет.

Мэгги неохотно вернулась к прерванному разговору:

— Не может такого быть, чтобы никому не нужна была работа.

— Так точно. Не может. Тут многие ищут, но к тебе не пойдут.

Старик ее озадачил. Отчего же такая немилость? У нее не было врагов, да и не могло быть, она даже не знала здесь никого.

Положив фигурку оленихи на ладонь, старик отвел руку в сторону и взглядом знатока полюбовался работой.

— Ты тут ни при чем. Это шахта.

— Проклятая Дыра?

— Вот именно! Батте Фесперман никого туда не пускает.

— А кто такой Батте Фесперман?

— Привидение, которое живет в твоей шахте.

— О Боже, абсурд какой! Вы хотите сказать, что взрослые люди верят этим сказкам о привидении, которое якобы живет в шахте, и поэтому отказываются от работы?

— Точно. — Старик опять сплюнул.

— Боже, полная галиматья!

— Ты, дочка, чего ругаешься? — нахмурился старик.

— Кто ругается? Я? Что вы?

— А что это такое?

— Что?

— Ну этот… как его… галиматья? Ругательство какое или как?

— Нет, нет, что вы, — смущенно залепетала Мэгги. — Это не ругательство. Галиматья — это значит… глупости… то есть, я хотела сказать… я хотела сказать… ну, это когда люди рассуждают о том, чего не знают… — Она совсем смутилась.

— То-то я гляжу — и говоришь ты не по-нашему. Народ сказывает, издалека ты. Из-за океана откуда-то, а? У вас там все так говорят?

— Да нет, не все. Но я думаю, слово «галиматья» знают не только у нас.

— Ишь ты? А я и слыхом не слыхивал. Надо же! — сокрушался старик.

Они помолчали. Старик вырезал заднюю ногу оленихи, а Мэгги, затаив дыхание, следила за каждым его движением. Несколькими искусными штрихами он наложил тонкий и изящный рисунок. Кисть поднялась чуть выше, он еще раз взмахнул рукой, как волшебник, и, казалось, олениха ожила.

Мэгги вздохнула и устроилась поудобнее на скамейке. Поджав ноги, она обхватила их обеими руками и, положив подбородок на колени, принялась наблюдать за каждым, кто подходил к доске объявлений. Порой у объявления собиралось несколько человек, и тогда до ее слуха долетали обрывки разговора и громкий смех, который действовал ей на нервы.

— Вы верите в привидения?

— Я их не видел никогда, врать не буду. А там — кто его знает? Все может быть, — уклончиво ответил старик. И он тоже, видимо, не хотел искушать судьбу.

— Кажется, тут все верят в привидение. — Мэгги вздохнула. — Да-а… попала я в переплет.

— Как пить дать в переплет! — поддакнул старик.

— И что же мне делать?

Старый шахтер задумался. Что бы он сделал на ее месте? Задала девчонка задачку! Поговаривают, что, если она сейчас не найдет рабочих на шахту, у нее скоро не останется ни гроша. Дело дрянь.

— Слышал я, на Серебряных Ручьях китаезы живут. Там, пожалуй, найдешь рабочих.

— А далеко отсюда Серебряные Ручьи?

— Да… День и еще половина верхами…

День и еще половина. На лошади. У нее лошади нет, и Вильсона не на кого оставить.

Словно прочитав ее мысли, старик сказал:

— У меня мул есть. Он неказистый на вид, но до Серебряных Ручьев домчит тебя мигом.

— Спасибо. Мне безразлично, как он выглядит. Меня другое волнует. Брата не на кого оставить. Не бросать же его одного.

— Мальчонка большой уже, без няньки обойдется, небось.

Старик старатель видел Вильсона утром, когда Мэгги вела его в школу. На вид мальчик показался ему вполне самостоятельным, так что старик не разделял беспокойства Мэгги.

— Вильсон послушный мальчик, но я не могу оставить его одного. Он никого в Худи-Ду не знает. Тяжело ему с непривычки.

— Так оставь его у старой вдовы Нузмен. Она посидит с ним, пока ты не вернешься.

Старик в последний раз придирчиво осмотрел свою работу.

— Я не смогу ей много заплатить. Старик улыбнулся и, протянув ей фигурку оленихи, сказал:

— А много ей платить и не надо. Но за мальчика можешь быть спокойна.

— Старая вдова Нузмен! — взвизгнул Вильсон, когда Мэгги на обратном пути из школы рассказала ему о своих планах. Он живо представил себе маленькую сморщенную старушонку. Такие обычно пахнут забавно, по-стариковски. Перспектива провести несколько дней в ее обществе Вильсону совсем не улыбалась.

— Потерпи немножко, Вильсон. Я уезжаю всего на четыре дня. Чеппи Хеллерман сказал мне, что в Серебряных Ручьях живут китайцы. Возможно, из них я наберу рабочих на шахту. С вдовой Нузмен я уже поговорила. Она согласна приютить тебя на несколько дней, пока меня не будет.

— Но, Мэгги…

— Никаких «но», Вильсон.

Мэгги не хотелось огорчать его, но другого выхода не было.

— Вдова Нузмен — добрая женщина, и мы должны быть ей благодарны.

Нузмен действительно оказалась симпатичной и доброй женщиной. Она даже отказалась взять у Мэгги деньги, поскольку считала помощь ближнему своим христианским долгом.

— Ты же знаешь, — жаловалась Мэгги брату, — чего только я не перепробовала, чтобы нанять рабочих, и все, как видишь, напрасно. Так, может, в Серебряных Ручьях удача улыбнется. Надеюсь, что там никогда не слышали о Проклятой Дыре.

— Как ты будешь туда добираться? Пешком? — поинтересовался Вильсон.

— Нет, Чеппи любезно предложил мне воспользоваться его мулом.

— Мулом?

— Понимаю, что на это уйдет много времени, но что же поделаешь? И за это скажи спасибо. Я вернусь сразу же, как только закончу. Честное слово. Найду рабочих — и обратно. Не волнуйся. Представь, у нас будут работать китайцы! Вы подружитесь, и они научат тебя говорить по-китайски!

— Скажешь тоже! По-китайски! — недоверчиво протянул Вильсон.

Они оба понимали, что другого выхода нет, но Вильсон только ради приличия ворчал до самой шахты. Он показывал чудеса изобретательности, пытаясь убедить Мэгги не оставлять его одного. Бил на жалость, крутился и ерзал. То предполагал, что его могут украсть и Мэгги никогда не найдет его, то говорил, что он упадет в пропасть и никто никогда его не найдет, или, например, его съест олень или побьет вдова Нузмен, а может так случиться, что он потеряет очки и будет ходить, как слепой, пока не упадет куда-нибудь и не покалечится. Но Мэгги была неумолима. В конце концов Вильсон иссяк и согласился отпустить Мэгги на несколько дней. Сошлись на том, что Мэгги отправится в путь на следующий день рано утром.

Оставалось надеяться, что в Серебряных Ручьях никогда не слышали о Батте Феспермане.

Правду говорят, что слухами земля полнится! Даже китайцы наслышаны были о Батте Феспермане! Прошло уже две недели с тех пор, как Мэгги начала искать рабочих, а дело даже не сдвинулось с мертвой точки.

Мэгги сняла с печки котелок, выложила на тарелочку вареные яйца и нарезала хлеб.

— Вильсон, вставай. Завтрак стынет, — не оборачиваясь, позвала она.

Мэгги была не из тех, кто легко складывает оружие. После неудачных попыток найти рабочих в Худи-Ду и Серебряных Ручьях у нее созрел новый план. Теперь она была почти уверена, что действует наверняка.

Ее план был прост: нанять женщин! Эта идея показалась Мэгги просто блестящей и — что самое главное — вполне осуществимой! Надо сказать, что женщины в Худи-Ду находились в исключительном положении и отличались значительной свободой нравов. Их было немного, и истосковавшиеся по женской ласке и теплу шахтеры питали к слабому полу особые чувства, чем немногочисленная, но тем не менее прекрасная половина городка успешно пользовалась. Женщинами восхищались, потакали их всяческим капризам и весьма редко осуждали.

Большую часть женского населения городка составляли жены владельцев лавок. С некоторыми оговорками их общество можно было назвать светским, и, естественно, жизнь дам протекала в соответствии с канонами высшего общества, то есть весьма скучно. Мэгги рассчитывала, что монотонная, однообразная жизнь заставит их ухватиться за ее предложение, поскольку это внесет некоторое разнообразие и даст им возможность как-то скрасить свое существование. А женщины могут не хуже, если не лучше, мужчин добывать золото.