— Я с радостью помогу вам, — ответила Ева, приятно удивленная его просьбой. — Но нам, наверное, понадобится сначала привести его в порядок… Если вы сочтете нужным, я могла бы что-нибудь там покрасить или….

— Благодарю вас. Если Рейчел согласится, это всем пойдет на пользу. Пожилые люди поначалу не очень-то захотят обращаться к молодой женщине. Но, думаю, они со временем изменят свое мнение, а матери с детьми привыкнут к ней очень быстро.

Ева молча слушала и смотрела на мужественный профиль Джордана.

— Вы… очень необычный человек, Джордан Хейл, — сказала она наконец, думая о том, насколько он бескорыстен.

— Я всего лишь хочу сделать что-нибудь для местных жителей. Нет смысла обладать большим состоянием, если не можешь использовать его для добрых дел.

Эти слова напомнили Еве о ее отце.

— Жаль, что не все так считают, Джордан.

Джордан почувствовал горечь в ее голосе и понял, что она говорит о Максе.

— А мне показалось странным, как Макс смотрел на вас, когда мы были в Уиллоуби, — сказал он озабоченно.

— Если говорить честно, — Ева опустила голову, — он… даже испугал меня. — Ева сама удивилась своей откровенности, но сейчас чувствовала, как близок и дорог стал ей Джордан — ближе, чем кто-либо другой в прошлом: рядом с ним было так легко и спокойно. — Отец просто не в себе. Не знаю, из-за чего — из-за мамы ли, или случилось что-нибудь еще, но он ведет себя очень странно. Я чувствую, что происходит что-то непонятное.

Ева отвернулась от Джордана и невидящим взглядом смотрела на проплывавшие мимо поля. Мысли ее невольно возвращались к прошлому. Вспоминать об этом было болезненно, но сейчас, рядом с Джорданом, она могла позволить себе это. Ева снова заговорила, открывая Джордану свои самые потаенные мысли:

— Я часто думаю, что было бы со мной, если бы я выросла в этом доме. — При этих словах Ева содрогнулась. — Боже мой, из меня получилась бы вторая Силия… или, избави боже, Лекси…

Джордан скептически посмотрел на нее. Про себя он сильно сомневался, что из Евы мог бы получиться кто-нибудь вроде всецело поглощенной собой Лекси.

— А почему вас воспитывали в семье дяди? — спросил он.

— Потому что мои родители не желали меня видеть, — ответила девушка, повернувшись к нему. Губы ее слегка задрожали.

— Этого не может быть, Ева.

— Это так, хотя мать и отрицает это. Она ссылается на мою болезнь, но… все это не очень похоже на правду.

— Расскажите мне об этой истории, Ева. Летиция как-то говорила мне, что вас отправили в Сидней на лечение.

— Верно. — Ева вздернула подбородок, и Джордан понял, как непросто ей рассказывать об этом. — Я родилась с искривленным бедром. Мне было трудно и больно ходить. Мать говорит, что хорошие хирурги были только в Сиднее, наверное, это правда, но я думаю, что родители просто не хотели показывать меня своим знакомым. Им не нужен был… нездоровый ребенок.

Джордан видел, как она волнуется, и понял, что Ева впервые в жизни говорит об этом так откровенно.

— Мне было три или четыре года, когда мне сделали первую операцию… не очень успешную. Я долго лежала в больнице, а семья жила у тети Корнелии и дяди Льюиса. Я была слишком мала и не помню подробностей, но знаю, что Макс с детьми вскоре уехал в Джеральдтон, а мать осталась со мной. Когда я стала поправляться после второй операции, она заявила, что ей нужно вернуться к Лекси и Силии, потому что они нуждаются в ней. Я очень хотела отправиться домой вместе с ней, но она не взяла меня с собой. Я была совсем мала, но хорошо помню, как плохо мне было, когда она уехала, а я осталась.

Джордан понимал, что Ева так же нуждалась тогда в матери, как и Силия и Лекси, и предпочтение, оказанное старшим детям, больно ранило девочку. В конце концов она была самой младшей, и он живо представил себе, как сильно Ева должна была мучиться от физических болей. «Конечно, тогда присутствие матери, — подумал Джордан, — было просто необходимо девочке».

— Тетя и дядя потеряли единственного ребенка… их дочь утонула, и они очень привязались ко мне, были очень добры ко мне, так любили меня… но, конечно, не могли заменить мне родителей, — продолжала Ева. Горечь в ее голосе теперь мешалась с суровостью. — Иногда мать даже писала мне, придумывала всевозможные отговорки и причины. А однажды она даже сказала, что ехать до меня так долго и утомительно… — Глаза Евы наполнились слезами, она отвернулась и резко смахнула их тыльной стороной ладони. Джордан протянул ей платок, Ева рассеянно взяла его и высморкалась. Приведя себя в порядок, она вновь повернулась к нему: — Как она смогла бросить меня, Джордан? Как мать может бросить своего ребенка?

— Не знаю, Ева, — искренне ответил Джордан. Он тоже не понимал этого и думал, что для такого поступка должна была быть какая-то причина, хотя только Бог знает, насколько веская.

— Неужели меня все не любят?

— Нет, Ева. Вас… любят, — ответил Джордан, взглянув в ее прекрасные черные глаза, и подумал, что в нее легко можно влюбиться.

Ева внезапно опомнилась и сильно смутилась, почувствовав, что разговор принимает слишком уж личный характер. Она отвернулась и покраснела. Джордан тоже почувствовал смущение.

— Уверен, в семье вашего дяди вас очень любили и ничего не жалели для вас, — неловко добавил он.

— Они любили меня, не жалели для меня сил и времени, но разве могу я забыть, что родители фактически отказались от меня?

Джордан, не зная, что можно ответить на это, промолчал.

Минута прошла в молчании.

— Жюль Кин и дядя Льюис — кузены. — Ева, вытерев слезы, взглянула на него. — Вот почему Жюль и дал мне тогда попробовать писать статьи. Я не позволила тете Корнелии сообщить домой, что я возвращаюсь сюда. Жюль холостяк, и я не могла остановиться у него в доме, но его сестра, Мэри Фоггарти, всегда готова приютить всякое бродячее животное. — Ева улыбнулась. — Мэри была просто счастлива, что у нее есть жилец, но жить вместе со всеми ее зверями оказалось просто невозможно! А после моей первой статьи никто в городе не захотел сдать мне комнату. Я совсем уже отчаялась, но тут агент по недвижимости согласился показать мне Эдем, хотя совсем не ожидал, что я соглашусь жить там — у него даже не хватило духа взять с меня деньги. Сказать по правде, я ведь совсем не собиралась возвращаться в Джеральдтон, но выбора у меня не было — я так хотела работать в газете!

Я хотела писать о сахарном производстве, о местных удачниках, но вернулась в Джеральдтон и увидела, как плантаторы обращаются с канаками. Я поняла, что должна что-то сделать! Написала несколько статей, надеялась привлечь внимание к положению островитян. Я хотела пристыдить фермеров, заставить их что-то изменить, но публика пришла в возмущение. Я знала, что Макс будет зол на меня, но… я была тогда так глупа… я надеялась, что он хотя бы попытается понять меня… — Ева прерывисто вздохнула. — А он не захотел даже видеть меня, словно я прокаженная! Сестры или совсем не замечали меня, или вели себя откровенно враждебно. Они думают, что я не знаю, какие гадости они рассказывали обо мне за моей спиной! Мать попыталась однажды поговорить со мной, но… было уже слишком поздно…

— Должен признаться, Ева, я прочитал вашу последнюю статью и был потрясен. Я полностью согласен с ней, но я не мог поверить, что вы, дочь Макса, открыто укажете всем на преступления вашего отца.

— Он не отец мне, и никогда им не был! — воскликнула Ева. — И я не могла не сказать о том, как он обращается со своими канаками! Вы бы ужаснулись, если бы увидели то, что видела я! Жюль узнал из своих источников в правительстве о Комиссии по правам человека и добавил в мою статью пару слов. Надеюсь, они разберутся с Максом и с другими фермерами, считающими, что могут так ужасно обращаться с людьми!

— А ваша мать, Ева? Ведь она в опасности.

Ева беспомощно посмотрела на Джордана.

— Она как-то сказала мне, что ваш отец запретил ей даже подходить к баракам.

— И вы верите ей?

— Да, верю. Мне совершенно ясно, что в Уиллоуби она играла роль декоративной жены, и только. Она рассказывала мне, что недавно впервые зашла в барак, и я заметил, что она действительно потрясена увиденным. Вероятно, после того как ваш… как Макс избил Элиаса, он напился и уснул, а Летиция пошла посмотреть, не сможет ли чем-нибудь помочь бедняге. То, что она увидела, возмутило и потрясло ее. Она хотела бы все изменить, Ева, но смертельно боится Макса. Кто знает, что произошло вечера, как она получила травму…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: