— Нет, не верю.

На некоторое время воцарилось полнейшее молчание. Нора нашла в себе смелость поднять голову и посмотреть в глаза Винсенту.

— Я понял, — сказал он без всякого выражения.

— Вряд ли. — Она заставила себя продолжать: — Не знаю, с какого рода женщинами вы привыкли иметь дело, и, понимаю — это меня не касается. Однако, судя по вашим словам, могу примерно догадаться, чего вы ждете. Вы сухо перечислили выгоды, которые сулит мне этот роман, — все прозвучало именно так. Возможно, некоторые дамы одобряют подобный чисто деловой подход, но...

— Но вы не одобряете, — бесстрастно закончил он.

— Не одобряю. — Ее тон не был извиняющимся. — По-моему, это отвратительно.

— Отвратительно?! — Теперь никто не назвал бы Винсента бесстрастным.

— И еще хочу добавить, что я не сплю со всеми подряд, как вы, вероятно, подумали, — дерзко добавила Нора. Пусть уж он услышит все сразу, работу она в любом случае уже потеряла! — Ни раньше, ни теперь.

— Мне такое даже в голову не приходило, — натянуто произнес Винсент.

Как от него восхитительно пахнет... Боже правый, с какой стати ей лезут в голову подобные мысли, этого только не хватало! Но Нора ничего не могла поделать: в замкнутом пространстве автомобиля едва уловимый лимонный аромат, исходящий от волос Винсента, творил с ее гормонами что-то невероятное.

Осторожно, Нора, это входит в его планы! Возбуждающий запах — часть мужской стратегии обольщения, которой Винсент прекрасно владеет и умело пользуется. На короткое мгновение Нора вдруг испытала острое сожаление, что она не из тех женщин, которые интересуют Винсента Пламмера, и эта предательская мыслишка лишний раз подтвердила, что нужно бежать, и поскорее.

— Я хочу уйти.

Но только она протянула руку к двери, как голос Винсента заставил ее застыть.

— Сидите смирно, черт бы вас побрал!

— Я уже сказала все, что хотела, — с опаской заметила Нора и, бросив быстрый взгляд на его мрачное лицо, поспешила отвернуться.

— Как мило с вашей стороны, — ядовито произнес Винсент. — Однако теперь настал мой черед. Вы, похоже, вообразили, будто я управляю своей личной жизнью, как каким-нибудь рейсовым автобусом. Пассажир садится, некоторое время наслаждается поездкой, а потом выходит на своей остановке, освобождая место другому. Так, что ли? — Нужно было просто сказать Винсенту, что она ему верит, может, тогда бы он успокоился и отвез ее домой! — Ну? — Винсент ухитрился произнести это короткое слово таким тоном, что Нора вздрогнула.

— Я бы не стала выражаться столь прямолинейно, — натянуто проговорила она. — Но, по вашему собственному признанию, существует немало женщин, готовых примчаться по первому зову, если вам... если вы... — Нора смешалась, чем вызвала насмешливую улыбку Винсента.

— Я помню, что говорил. — Он с раздраженным вздохом откинулся на спинку сиденья и уставился прямо перед собой в ветровое стекло. — Это тоже по-своему верно. Я одинокий мужчина, к тому же очень богатый, — он бросил быстрый взгляд на Нору, — а эта комбинация, как оказалось, фатальна для некоторых женщин... скажем так, для представительниц более хищной породы. Для них богатство и власть — мощнейшие возбуждающие средства, поэтому всегда находятся желающие предложить все что угодно в надежде завоевать...

— И вам это нравится? — не сдержавшись, перебила Нора.

— Разумеется, нет! — прорычал Винсент. Потом, взяв себя в руки, продолжил уже спокойнее: — Но это факт, и было бы глупо его игнорировать. Да, некоторые женщины ясно дают понять, что мне стоит только снять трубку и позвонить, и они будут тут как тут, но подобная готовность меня не слишком вдохновляет. Я... хм... поддерживал отношения только с теми, кто мне нравился и кого я мог уважать. Надеюсь, они отвечали мне тем же. И, прежде чем вы спросите, отвечаю — толпы в моей спальне не было.

— Я и не думала спрашивать!

— Неужели? Вы меня удивляете, — сухо заметил он. — Я не развратник, Нора, но и не монах. Мне тридцать пять лет, и у меня, конечно, были романы. Однако мои сексуальные подвиги сильно преувеличены: стоит только улыбнуться какой-нибудь женщине, как газетчики уже рады раздуть из этого целую историю. Но тут уж я ничего не могу поделать. Близкие друзья и родные знают, как обстоят дела на самом деле, а остальное не столь важно.

Родные? Норе почему-то было трудно представить себе Винсента чьим-то родственником. Разумеется, у него должны быть близкие, но Винсент казался ей эдаким воплощением волка-одиночки. Интересно, каково это — быть членом его семьи...

— В ресторане вы сказали, что не хотите никаких обязательств, — осторожно заметила Нора. — Я правильно поняла?

— Да.

Нельзя было сказать, что его односложный ответ поощрял к дальнейшему разговору, но Нора продолжила:

— Значит, все ваши отношения с самого начала строятся как временные, и пресса тут ни при чем. Ваше предложение поразвлечься вместе в грубом переводе означало просто секс — разумеется, наряду с несколькими выходами в свет, парой обедов в хороших ресторанах...

— Достаточно, я уловил вашу мысль, — перебил Винсент. На его резко очерченных скулах выступил темный румянец.

— Простите, но меня это не устраивает. Вы пытались меня просто-напросто купить, а теперь вам не хватает мужества в этом признаться. Мы, конечно, можем сидеть и спорить тут всю ночь, но я не изменю своего мнения.

— Какие похвальные моральные устои! — протянул он, и Нора не заметила в его голосе ноток насмешки — только явное раздражение. Поэтому когда в следующее мгновение Винсент развернулся и привлек ее к себе, это оказалось для нее полнейшей неожиданностью.

Его поцелуй был требовательным, но не жестоким, в мгновение ока пробудив к жизни огонь желания. Недостаток сексуального опыта помешал Норе скрыть свою реакцию.

Пальцы Винсента скользнули вверх по ее рукам, обтянутым гладким шелком платья, подушечки больших пальцев словно невзначай задели нежные вершины ее грудей, отчего те мгновенно набухли и отвердели, как бусинки, предательски выдавая возбуждение. Он притянул ее еще ближе. Губы Норы чуть приоткрылись, и Винсент тут же этим воспользовался: его язык проник во влажные глубины ее рта. Поцелуй становился все более страстным. Мягкие толчки его языка заставляли вскипать кровь во всем ее теле, так что Нора беспомощно задрожала, прижимаясь к нему.

И тут Винсент медленно, как бы с ленцой откинулся на спинку сиденья, и его холодные серые глаза посмотрели из-под прищуренных век на ее ошеломленное раскрасневшееся лицо.

— Вы уверены, что не передумаете? — мягко спросил он, — Обещаю, что, лежа подо мной в постели, вы не будете думать о том, что потолок грязный, — если именно это вызывает у вас сомнения.

Насмешка в его голосе ранила особенно больно: Винсент видел, как подействовали на Нору его ласки. Выходит, он просто развлекался, играл, как кошка с мышкой, прекрасно сознавая, что ему ничего не стоит разрушить все ее оборонительные укрепления и подчинить своей воле! Должно быть, для него была своеобразная прелесть новизны в том, что ему приходится убеждать женщину лечь с ним в постель.

Ну нет, она не станет новой игрушкой пресытившегося всем Винсента Пламмера! Пусть поищет кого-нибудь другого. Мысль эта постепенно оформилась, и вместе с ней окреп гнев. Когда Нора заговорила, голос ее дрожал, но больше от ярости, чем от желания.

— Я никогда не передумаю. Мне нужно нечто большее, чем секс, каким бы восхитительным он ни оказался. По-моему, главные ценности — это доверие, верность, любовь...

Насмешливая улыбка Винсента исчезла, как по мановению волшебной палочки.

— Интересно, не этим ли вас прельстил жених? — безжалостно спросил он. — А сам в это время спал с вашей сестрой. Я, по крайней мере, честен... — Нора снова взялась за ручку дверцы, но Винсент быстро перегнулся через сиденье и схватил девушку за запястье. — Простите. Я не должен был так говорить. Это было непростительно.

— Именно, — нетвердо произнесла Нора. — Непростительно и глупо... — Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза Винсенту, с трудом сдерживая слезы. — Предательство Брайана не заставит меня изменить своим принципам. Я не стану похожей на него или на вас...