Несомненный факт, что уже в первые века нашей эры славяне (известные в то время античным авторам под именем венедов, хотя, возможно, так называли только часть славян, другие же части были известны под иными именами) расселялись на широкой территории к северу от Карпат. Решительно невозможно критически пересказать здесь все имеющиеся гипотезы расселения славян. Но нужно дать какую-то картину этого процесса. Поэтому дальше мы воспользуемся концепцией известного русского археолога академика В.В. Седова. Он придерживается висло-одерской привязки славянской прародины, но для реконструкции путей славянской миграции по Русской равнине отличия этой теории от двух других представляются несущественными. Его точка зрения, как считает автор, убедительнее прочих объясняет происхождение названия Русь.

В своих главных чертах концепция академика Седова не противоречит построениям других авторитетных историков. Она не перечёркивает, а развивает прежние достижения науки. В этом — основа для доверия ей со стороны тех, кому сложно разобраться во всех тонкостях научной аргументации, но кто в целом знаком с предметом.

Реконструкция Седовым раннего этапа славянской истории до нашей эры носит весьма гипотетический характер. Для более позднего времени сведения становятся более определёнными.

Положение славян в этот период Седов представляет так:

«В первые века нашей эры славяне заселяли части территорий двух археологических культур: пшеворской, занимающей среднеевропейские земли от Эльбы до Западного Буга и верховьев Днестра, и Черняховской, распространившейся в Северном Причерноморье от нижнего Дуная на западе до Северского Донца на востоке. Эти культуры были крупными полиэтническими образованиями провинциально-римского облика… На территории Черняховской культуры… сложился славяно-иранский симбиоз; в результате на Подолии и в Среднем Поднепровье обособилось отдельное диалектно-племенное образование славян, известное в исторических источниках как анты».

Нашествие гуннов взорвало стабильность ситуации, привело к гибели прежних культур и спровоцировало новый, более сильный виток ВПН. В конце IV века исчезает Черняховская культура, последние памятники пшеворской культуры относятся к началу V века. Этнополитические изменения наложились на начавшееся похолодание климата, которое в свою очередь усилило миграции. Были вынуждены сдвинуться с насиженных мест и славяне.

«В эпоху Средневековья славяне вступили далеко не монолитной массой. Территориально они оказались разбросанными на широкой территории Средней и Восточной Европы. Связи между отдельными регионами нередко отсутствовали. Историческая ситуация в каждом из них была своеобразной, в ряде мест более или менее крупные группы славян расселились среди иноэтничных аборигенов. В результате в V–VII веках сложилось несколько различных славянских культур, фиксируемых современной археологией».

Здесь следует высказать некоторое сомнение в доводах Седова о том, что только ВПН стронуло славян с места. Очевидно, колонизационное движение славян по Русской равнине началось раньше. Впрочем, ученый не исключает, например, что ещё на заре нашей эры славяне ассимилировали балтское и прочес иноязычное население некоторых известных культур Восточной Европы (например, зарубинецкой).

В том, что расселение славян и до IV века н. э. было шире, чем обычно представляют, нас убеждает появление в V–VI веках славянских культур на очень большом удалении от исторической прародины славян, где бы она ни находилась. Одна переселенческая волна славян в IV веке докатилась аж до Среднего Поволжья, где на землях нынешнего Татарстана и сопредельных регионов создала именьковскую культуру, просуществовавшую более трёх столетий. Отдельные группы славян, сохранившись от ассимиляции, вошли позднее в состав Волжской Булгарии (IX–X вв.), как о том свидетельствуют арабские путешественники, перечисляя этнические группы этого государства. Они же называют Волгу (Итиль) «рекой славян».

В конце IV–V веков в результате миграций формируется северная ветвь славянства, изолированная от основного массива славян. Не вполне известно точно, откуда шёл этот переселенческий поток. Одни исследователи полагают, что основной путь направлялся с берегов Балтики по Западной Двине, другие — что с юга. Седов, основываясь на концентрации в Прибалтике артефактов провинциальноримского типа, характерных для пшеворской культуры, считает доказанным первый путь.

Таким образом, славянские переселенцы ознакомили балтских и финно-угорских «аборигенов» с культурой, непосредственно соприкасавшейся с великой культурой Древнего Рима. В верховьях Западной Двины и Днепра сложилась тушемлинская культура славян, на будущих новгородско-псковских землях — т. н. культура длинных курганов, на Верхней Волге — культура, которую долго связывали с финно-угорским народом меря. На последнем следует остановиться особо, так как до сих пор часто можно встретиться с утверждением, будто на территории Москвы ко времени её основания обитали в основном финно-угорские племена.

Первые славяне приходят в будущую Ростово-Суздальскую землю в V веке. Их появление надёжно маркируется многочисленными находками височных колец определённого типа, что считается однозначным признаком древнеславянского населения. Их племенное название не зафиксировано никакими письменными источниками, и, скорее всего, в процессе взаимной ассимиляции они заимствовали местный этноним. Важно то, что меря, которая называется летописью в числе первых племён Древнерусского государства, в то время (IX в.) была уже славянской по преимуществу.

Вот как в представлении Седова происходил этот процесс:

«Славяне… осевшие в середине I тысячелетия н. э. в западных районах Волго-Окского междуречья и в междуречье Волги и Клязьмы, в течение нескольких столетий ассимилировали проживавшие здесь балтские и финноязычные племена и стали ядром-основой древнерусского населения Северо-Восточной Руси… В условиях продолжительного славяно-мерянского симбиоза этноним местного поволжско-финского племени — меря, по всей вероятности, распространился, как это нередко было в древней истории, на всё население междуречья Волги и Клязьмы, и в период становления Древнерусского государства все жители Ростовского края назывались мерей».

Изложенная гипотеза находит подтверждение в данных антропологии. Согласно В.П. Алексееву, на которого ссылается Седов, современное (точнее, начала XX в.) население Северо-Восточной Руси не похоже на тех, чьи останки покоятся в длинных курганах — захоронениях первых славянских поселенцев на этой земле. Этому есть объяснение, если предположить, что позднейший великорус Владимирской и Ярославской губерний — результат шедшего столетиями взаимного смешивания угро-финской (поначалу) мери и славянских колонистов.

Основная часть славян Русской равнины в это время располагалась на юге. С ними были связаны пеньковская и пражско-корчакская культуры. Первая возникла на части разрушенной Черняховской культуры и протянулась в лесостепной полосе от Днестра до Северского Донца. С нею связывается народ анты, знаменитый по раннесредневековым источникам. Вторая тянулась от Днепра до Верхней Эльбы. В её восточной части, на территории нынешней Северо-Западной Украины, сформировалась этническая общность дулебов, известная по нашим летописям. Она, по мнению Седова, в дальнейшем дала начало племенам полян, древлян, волынян и дреговичей.

В конце VII века на левобережье Днепра пеньковская культура и сложившаяся несколько севернее её колочинская культура сменяются под напором пришлого населения. В результате симбиоза туземных и пришлых элементов возникает волынцевская культура, существующая весь VIII век. На рубеже VIII–IX веков она переходит в роменско-боршевскую культуру.

Откуда взялись пришельцы, создавшие волынцевскую культуру? По мнению Седова, памятники материальной культуры, тип поселений, самый характер экономики волынцевской культуры полностью идентичны таковым именьковской культуры, о которой говорилось выше. Той самой, которую создали славянские переселенцы на Волге ещё в IV веке. Теперь, спустя столетия, их потомки возвратились на прежнюю историческую родину, не потерявшись, не растворившись за это время в среде иноплеменников.