— Ты не хотел жениться на ней?

Он отрицательно покачал головой, и Эмили поймала себя на том, что ее взгляд бродит по его густым темным волосам, холодным серым глазам и чувственным губам.

Многие женщины находили его более чем привлекательным. Недостатка в любовницах он, судя по всему, не испытывал. Но был ли он когда-нибудь влюблен? Нуждался ли когда-либо в ком-нибудь так, как она в нем?

— У нее был маленький сын от первого брака, — продолжал он. — Ребенок ненавидел меня лютой ненавистью.

— А кто был в этом виноват? Ты пытался сблизиться с ним?

— Изо всех сил. Он ни в какую не желал делить со мной свою мать. Подозреваю, я слишком похож на своего старика. Я не смогу быть хорошим отцом.

— Почему ты так говоришь? Кеннет всегда очень тепло и с любовью вспоминал о вашем отце.

Он пожал плечами, словно это мало его волновало.

— Я тоже любил Вильяма, — произнес он. — Но он не был идеальным отцом. По крайней мере, в моих глазах. Разумеется, для Кеннета все было иначе.

— В каком смысле «иначе»?

Он опустил взгляд на руки.

— Спроси любого, кто знал моего старика, Эмили. Кеннет был его любимцем. Он никогда не мог сделать что-то плохое. Я же ни разу не сделал ничего хорошего. Я говорил тебе это и раньше, но, подозреваю, ты позабыла все, что я когда-то тебе рассказывал.

О, как он ошибается! Она ничего не забыла. Эмили помнила, что он называл себя второсортным сыном. В то время она думала, что Купер имеет в виду навыки хозяйствования или, вернее говоря, их отсутствие.

— Я помню. Но это было о ранчо. Я уверена, отец любил тебя так же сильно.

Он фыркнул.

— Едва ли! Я знал, что каждый раз, когда Вильям смотрел на меня, он не мог не думать о потерянной жене. Но — небо свидетель! — я научился жить с этим. Просто я не научился у него отцовству.

— Что насчет женщины? Ты недостаточно ее любил, чтобы подружиться с ее ребенком?

Он покачал головой.

— Она хотела образовать со мной семью. Ты же знаешь, я на это не способен.

Да, она знала это. Но Эмили верила и надеялась, что любовь к ней изменит Купера, что он захочет жениться на ней. Какой же ужасной ошибкой это оказалось!

— Человек не обязательно рождается с умением быть родителем или супругом. Он может постепенно научиться этому, — поделилась она своими соображениями.

— А если человек, учась, постоянно совершает ошибки?

Она пожала плечами.

— Никто не совершенен. Ты будешь учиться на своих ошибках и стараться быть лучше.

Купер отвел глаза.

— Полагаю, мне лучше оставаться одному. Я не хочу отвечать за счастье другого человека. Особенно за счастье ребенка.

Ее ноздри расширились от еле сдерживаемой ярости.

— Тогда почему бы тебе не убраться и не продолжать жить одиночкой где-нибудь в другом месте и не оставить меня саму разбираться с моими проблемами?

Потому что ее проблемы и его тоже, неожиданно подумал Купер, только сейчас поняв это. Теперь он знал, что не сможет вернуться к своей яркой жизни, пока она, беременная и одинокая, остается на «Алмазном».

— Я так и сделаю, когда придет время.

— Папочка, он великолепен! — воскликнула Эмили, любуясь огромным мерином, рысью кружащим по мощенному щебнем небольшому загону. — Где ты нашел его?

Улыбнувшись при виде неподдельной радости на лице дочери, Гарлан Гамильтон обнял ее за плечи.

— На ярмарке лошадей в Кловисе. Что ты о нем думаешь?

Эмили ехидно улыбнулась.

— Он выглядит точь-в-точь как старый Апп. Сколько тебе пришлось отдать за него?

Гарлан рассмеялся.

— Не скажу. Разве, когда что-то дарят, стоимость подарка называют?

Эмили от удивления раскрыла рот.

— Подарок? Нет, ты не можешь подарить мне эту лошадь!

Ее отец снова рассмеялся.

— Тогда кому я должен ее подарить?

— Ну, я не знаю, — пробормотала она. — Оставь себе.

— Я никогда не любил эту масть. А ты любишь. Кроме того, нам с твоей матерью лишние лошади не нужны. У нас и так уже около тридцати.

Эмили взглянула на отца, который по-прежнему оставался красивым и сильным мужчиной, несмотря на то, что ему уже было под шестьдесят. Он и Роуз много трудились, чтобы превратить «Воздушное» в преуспевающее ранчо, каким оно и было сейчас. Это оказалось не так просто, учитывая, что они поженились во время длительной засухи. Но они преодолели эти и многие другие испытания, мучившие их не один год. Теперь ранчо стало преуспевающим, большим, оснащенным самой современной техникой.

Тяжелый труд и успех, которого добились ее родители, всегда вдохновляли Эмили. Если смогли Гарлан и Роуз, то смогут и они с Кеннетом! Но с годами Эмили начала понимать, что супругам нужно нечто большее, чем тяжелый труд и решимость преодолеть все жизненные невзгоды. Нужна безоговорочная любовь. А она, видит Бог, никогда не испытывала такой любви к Кеннету.

Она уважала Кеннета, но не должна была выходить за него замуж. Ей хватило всего нескольких коротких недель, чтобы понять, какую ужасную ошибку она совершила, поддавшись на уговоры Кеннета стать его женой. Но в то время, когда он сделал ей предложение, она все еще убивалась по Куперу, не говоря уже о том, как горевала о потерянном ребенке, о котором никогда никому не говорила, даже своим родителям. Она чувствовала себя одинокой и нелюбимой, а внимание Кеннета оказалось своего рода бальзамом для ее израненного сердца. Но при всем желании Эмили так и не смогла испытать к нему то, что испытывала к Куперу.

— Ты хочешь, чтобы я оседлал его для тебя, дорогая?

Вопрос отца вывел ее из горьких раздумий. Она улыбнулась ему и отрицательно покачала головой.

— Прошла только неделя после моего падения. Я лучше воздержусь пока от поездок верхом.

Он потрепал ее по плечу.

— Все будет хорошо. Единственное, с чем тебе придется бороться, так это с твоей матерью, которая не отойдет от ребенка ни на шаг, когда он появится.

Эмили обхватила отца за талию и прижалась щекой к его широкой груди.

— Спасибо за лошадь, папочка. Ты можешь привезти ее мне на ранчо?

— Прямо сегодня, если хочешь.

Встав на цыпочки, она чмокнула его в щеку.

— Спасибо. А теперь я пойду в дом попрощаться с мамой.

Кивнув, он ущипнул ее за щеку.

— Ладно, увидимся позже. Эмили, — добавил он, когда она уже уходила, — рад, что на твоем лице вновь засияла улыбка.

А она и не заметила, что улыбается! Она даже не знала, что еще умеет это. Слава Богу, что хоть чем-то порадовала отца!

Эмили нашла мачеху в кухне — та пекла хлеб. В кухне было тепло, всюду в горшках стояли комнатные цветы.

— Дорогая! Я и не знала, что ты приехала. Отец видел тебя? — Она вытерла испачканные мукой руки о полотенце для посуды и поспешила к Эмили поцеловать ее. — Ты выглядишь лучше, чем прошлый раз! На щеках появился румянец, и, похоже, ты стала лучше питаться.

Эмили обняла мачеху и устроилась на стуле.

— Я стараюсь есть все необходимое.

— Рада это слышать. И как приятно видеть тебя нарядно одетой, подкрашенной. Надеюсь, это означает, что и дух твой окреп.

Эмили посмотрела на свои черные джинсы и клюквенного цвета пуловер. Не Бог весть какой наряд, но по сравнению с тем, в чем она ходила до этого, Роуз и это кажется нарядным. После своего падения и нелестных замечаний Купера по поводу ее внешнего вида она стала больше уделять себе внимания.

— Мое настроение гораздо лучше, и с отцом я уже виделась. Почему ты не сказала мне о лошади?

Роуз снова принялась месить тесто.

— Потому что это сюрприз. Я не хотела его испортить.

— Он не должен был тратить столько денег!

— Он сам захотел. Кроме того, тебе нужна хорошая лошадь. Те, что у тебя есть, не самые лучшие в мире.

Эмили криво улыбнулась.

— Не могут же все быть такими, как твой любимый Пирожок.

— Наверное, я избаловала его, — произнесла Роуз с нескрываемым обожанием.

— Не говоря уже о привязанности. Ты же знаешь, лошади не живут на ранчо.