— Мне нужно было связаться с Шерри, — начал он, избегая подробностей. — И я не знал как. Обратился в ее старое модельное агентство, но там не смогли или не захотели помочь мне.

— Похоже, что так, — тихо вставила она.

— Я… я пытался связаться с другими, более крупными агентствами, — признался Адам. И до, и после рождения Эми… Все говорило о том, что карьера Шерри пошла вниз.

— Видите ли, она нашла силы изменить свою жизнь, занималась любимым делом и была на грани настоящего успеха, когда самолет разбился.

— Я ничего об этом не знал и собирался нанять частного детектива, боясь, что она начнет бродяжничать на улице.

— Знаю, — снова кивнула Мэг. — Мы тоже этого боялись.

— Я нашел старый блокнот, где наткнулся на неразборчивую запись, сделанную ее рукой около года назад, и с трудом прочитал: «Папа будет во Фриско после первого ноября». И адрес. Она раньше не упоминала об отце, я не знал, общаются они или нет, поэтому я просто адресовал письмо мистеру Фонтэйну, не зная, что это псевдоним Шерри.

— Не совсем псевдоним. Мама изменила фамилию официально, когда сестре было семь лет.

— Эми тоже Фонтэйн, но и Кэллахан, — произнес Адам. Эми Фонтэйн Кэллахан. Его дочь.

Старается ли хорошенькая сестричка Шерри смягчить его? Ну, конечно, но он не верит ей и не должен забывать об этом. Так он поверил вначале Шерри, считая, что она искренняя и открытая девушка, знающая, чего хочет от жизни. И что из этого вышло?

Они не были похожи, эти две сестры, хотя губы их — одинаковой формы. Шерри обладала идеальной внешностью модели. К двадцати годам она достигла совершенства, усвоив уроки матери по использованию всех женских уловок. Именно тогда он встретил ее, очень высокую и стройную, даже тощую, с огромными томными глазами, плавными кошачьими движениями и роскошным чувственным ртом.

Да, определенно у Мэг та же форма рта. Но во всем остальном она не была похожа на сестру. Невысокая шатенка. И отнюдь не тощая, наоборот, очень женственная. Возможно, ее внешность и не соответствовала современным канонам красоты, но Мэг Джонс дышала невинностью и свежестью. И была очень чувственной.

Лучше остановиться, спохватился Адам. Что это с ним? Кого он обманывает? Эта женщина невинна? Адвокат должен быть жестоким, циничным и беспринципным, к тому же она сестра Шерри и собирается отнять у него дочь.

Допустим, Мэг сказала правду и эти печальные слова, произнесенные нежными губами, эта грусть в огромных серых глазах искренние… Но все может быть и частью игры, хорошо продуманного стратегического плана. Ее отец хотел получить опеку, и она помогала ему.

Адам теперь понимал чувства Берта Джонса. Внучка заменит ему погибшую дочь. Возможно, Мэг пытается вызвать в нем сочувствие к их семейному горю? Заставить отказаться от дочери ради несчастной семьи Шерри?

Сколько я пережил — все эти недели в больнице после преждевременного рождения Эми, когда доктора опасались, что она не выживет, горько подумал он. И потом, когда Шерри, выдержав только три месяца, испарилась вместе с малышкой и когда снова появилась, чтобы оставить ребенка, пачку памперсов и записку: «Возьми ее, Адам. Я не могу больше выносить ее». Я был с Эми все эти месяцы, с тех пор, как Шерри бросила ее, заботился о ней, учил говорить, кормил, лечил, наблюдал, как она растет. И наконец — страшный удар, когда четыре недели назад я получил результаты анализов, из которых узнал, что моя девочка серьезно больна!

Мэг услышала в голосе Адама Кэллахана стальные нотки, когда он назвал полное имя своей дочери, и поняла: папа и Пэтти зря надеялись, что он отдаст малышку без борьбы. Но ведь она тоже надеялась на это, когда писала ему письмо, приглашая на встречу. Надеялась, когда звонила папе и Пэтти в Сан-Франциско. Они были счастливы, что у Шерри остался ребенок. Теперь все эти надежды испарились.

И главное заключалось в том, что Адам Кэллахан совсем не такой, каким она его представляла, и совершенно не похож на того человека, которого описывала Шерри. Этот телефонный разговор запечатлелся в ее памяти. Сестра неожиданно позвонила после продолжительного молчания, к которому Мэг уже привыкла, откуда-то со Среднего Запада. Шерри захлебывалась от счастья, она была без ума от парня на мотоцикле с каким-то странным прозвищем — Слэш! [1]

— У него проблемы с законом, но мне на это наплевать. Он сводит меня с ума, открывает во мне такие вещи, о которых я даже не подозревала. Я не знала, что способна на такую страсть. Моя карьера? Какое это теперь имеет значение! Я хочу быть с ним, путешествовать, сидя позади него на мотоцикле, чувствуя, как ветер бьет в лицо. Меня больше ничто не волнует. И его тоже.

Второй раз Шерри заговорила о нем через год, но тогда уже более спокойно и разумно. Этот парень свалился как наказание на ее голову, она чуть не погибла в автомобильной аварии по его вине, а потом он вообще исчез. Но о рождении дочери она даже не упомянула. Впрочем, это было типично для Шерри. Она, вполне возможно, и не собиралась ничего скрывать, просто Мэг не спросила, а сестра не стала вдаваться в детали. Сказала только: «Я поняла, что он не изменится».

Она подписала контракт с новым агентством, которое было классом выше предыдущего, и собиралась вернуться в модельный бизнес. Парень ушел в историю.

Ни одна из характеристик сестры не подходила человеку, который сидел сейчас перед ней. Да, Адам Кэллахан может свести женщину с ума, это вне всякого сомнения. И у него есть черный мотоцикл. Но все остальное не сходилось. Он был врачом и не производил впечатления человека, который делает женщине ребенка, а потом сбегает от ответственности, не оставив никаких следов. Ясно как день, что он собирается оставить малышку себе, стоит только взглянуть на напряженное и угрожающее выражение его лица.

Физическая сила и сила личности Адама Кэллахана заставили Мэг почувствовать себя узницей в собственном кабинете. Она не могла притворяться, что держит ситуацию под контролем, именно с того момента, когда увидела его. А потом их руки случайно соприкоснулись над чашкой кофе, и ее ударило током, Это не поддавалось никаким разумным объяснениям. Что она скажет папе и Пэтти, которые с нетерпением ожидают ее звонка в Сан-Франциско сегодня ночью? Ей начинало казаться, что Адам скрывает что-то очень важное.

Они молчали уже больше минуты. Она потягивала кофе только для того, чтобы чем-то занять руки и губы, заметив, что он делает то же самое. Его глаза, почти того же цвета, что кофе, сузились. О чем он размышляет? Какие шаги предпримет дальше?

Мэг вдруг захотелось подойти к нему, встать на колени, обнять, снять напряжение… Безумие! Она и так лично заинтересована в этом деле. Испытывать к Адаму Кэллахану какие-либо другие чувства, помимо профессиональной вежливости и стремления мирно решить проблему, будет настоящим кошмаром.

Она отвела взгляд от его лица и притворилась, что не заметила мелькнувшего в его глазах отчаяния. Какие у него сильные и красивые руки, длинные, изящные пальцы. Такими и должны быть руки доктора.

— Сколько времени вы пытались разыскать Шерри? — нарушила она наконец молчание. Вернее, сколько времени вы не виделись? Когда расстались? И почему? Разве ваши отношения были так плохи?

Он хрипло рассмеялся:

— Я не думаю, что у нас были отношения. Мы провели вместе два месяца, если быть точным.

— Два месяца? — воскликнула Мэг, стараясь не выдать своего удивления. Это абсолютно не совпадало с тем, что говорила Шерри. Но если она уличила Адама Кэллахана во лжи, то лучше ей не показывать этого. — Ну ладно, продолжайте, — сказала она.

Он начал вспоминать, не подозревая, что в его версии события выглядят по-другому. Мэг еле сдержала вздох облегчения и стала размышлять, кто же из них двоих — он или Шерри говорил неправду.

— Она исчезла через месяц после того, как стало известно о ее беременности, — сказал он. Не захотела выходить замуж.