Кэлли Филлипс отступила на шаг, чтобы удостовериться, насколько ей удалась композиция свадебного букета, в который секунду назад она внесла последний выразительный штрих. Она не верила в счастливые финалы любовных историй, однако не сомневалась в значимости своей эстетической миссии в судьбах влюбленных, отважившихся на отчаянный поступок клятвенного бракосочетания у алтаря.

Любуясь своим недолговечным творением, Кэлли тронула пальцами тугие зеленые стебли растений и упругие язычки тянущихся ввысь декоративных листьев, призванных символизировать надежду. Надежду, сопутствующую истинной любви.

К услугам салона «Белль Марьяж» прибегали клиенты, которым мечталось о сказке в первый день новой жизни. И Кэлли со своими коллегами созидала для них поднебесное волшебство.

В ведении Кэлли Филлипс состояла самая хрупкая и своенравная материя – живые цветы, которые, в отличие от прочей декоративной безделицы, обладают душой. Цветы даже имеют собственный деликатный голос, в чем флористу непозволительно усомниться, поскольку он обязан вступать с ними в своеобразный диалог; иногда они исподволь диктуют свое и не терпят, если их голос игнорируется.

Кэлли ласкала взглядом стройные и бесстрастные белые розы. В каком бы окружении они ни находились, розы всегда доминируют, однако не отказываются изысканно сочетаться и с некоторыми другими цветами, ансамбли с которыми возводят их роскошную красоту к высотам совершенства. На сей раз Кэлли составила им партию с пастельными фрезиями, к ним у художницы была личная привязанность, поскольку эти ароматные цветы знаменуют бесстрашие и настойчивость.

– О боже! Все, за что ты берешься, становится чудом, дорогая! – восторженно воскликнула владелица салона, Белль Маккензи. – Очередной шедевр от Кэлли. Заказчики придут в экстаз, когда увидят это.

– Главное, чтобы невеста была довольна, – сдержанно отозвалась Кэлли, которая, невзирая на мастерство и опыт, неизменно волновалась о том, как будет принята очередная ее работа главными виновниками торжества – женихом и невестой.

– Ты невероятна, Кэлли! – продолжала восторгаться Белль Маккензи, как всегда, безупречная, в элегантной юбке и алом свитере, подчеркивавшем серебристую седину ее густых волос, которую красивая женщина после пятидесяти не считала нужным скрывать под слоями краски. – Как ты додумалась сочетать розы с фрезиями? Если бы не очевидный изумительный результат, я бы сказала, что сама идея абсурдна. Слишком уж они разнохарактерные. Насколько трогательно смотрятся эти желтенькие сердцевинки! Они как звездочки. А сами лепестки точно сахарные. Эти рыхлые желобки и кремовые тычинки словно сдобрены сахарной пудрой. Я представила полураспустившиеся фрезии в сочетании с белоснежными розовыми бутонами, как если бы одни стояли на страже юной красоты других.

Белль замолчала и, затаив дыхание, подступила к букету. Она обошла его со всех сторон и, одобрительно покачав головой, посмотрела на свою молодую флористку.

Пространство студии было напоено дурманящим ароматом гордых огненно-рыжих тюльпанов, драматически пурпурных калл, кичливых пунцовых лилий и царственных роз всех оттенков. Этот аромат причудливо сочетался с еле уловимыми изысканными запахами, исходящими от малоприметных и незатейливых цветов, нежных и ранимых, судьба которых в том, чтобы составить неповторимое окружение для дивных и востребованных собратьев.

– Я думала о невесте, – тихо и вдумчиво проговорила Кэлли. – Бекки, она ведь такая… чуткая и трепетная, но в то же время сильная и эксцентричная женщина. А потом, я уверена, что именно это сочетание оттенков и фактур как нельзя лучше подойдет к ее подвенечному платью.

– А эти броские тюльпаны, каллы и лилии? Они, как я понимаю, для свадебной вечеринки молодых? Очень смело и неожиданно, должна признать. Не знаю, как тебе это удается. Выбор цветов шокирует, но исполнение безукоризненно. Никогда не жалела о том, что наняла тебя. Кто еще так понимает наших заказчиков! Ты читаешь людей, как открытую книгу, – патетически произнесла женщина.

Белль Маккензи взяла под крыло Кэлли Филлипс три года назад. Она разглядела большой талант в крохотном бутончике и позволила ему раскрыться. Белль сама на первых порах была наставницей Кэлли. Она преподавала ей каноны мастерства, оплачивала ее обучение тонкостям современной флористики, воодушевляла на смелые эксперименты, а когда убедилась, что перспективы огромны, отступила, предоставив молодому дарованию идти своим особым путем.

– Я совсем не проницательна, нет, – покачала головой Кэлли. – Просто для меня невеста – главный цветок в букете, к ней-то я и подбираю все прочие. Такова моя профессиональная философия. И эта работа для меня не способ самовыразиться, а возможность с помощью флористических символов на короткий миг сделать явным сокровенное в любовных историях новобрачных.

Белль Маккензи начинала с малого, затем, привлекая талантливых молодых людей, которые под ее покровительством становились профессионалами, постепенно расширяла дело, благодаря чему салон прославился в округе.

«Белль Марьяж» – сообщество близких друзей. Для Кэлли Филлипс он стал еще и магическим кругом, каким она могла защититься от пугающего непостоянства действительности, поскольку девушка была чувствительна, как мимоза, беззащитна, как ландыш, тиха, как маргаритка.

В повседневной жизни собеседниками Кэлли были ароматные создания. Она не ставила гордую каллу в один букет с иными цветами, предварительно не понаблюдав за той и не выслушав авторитетное мнение розы о предпочтительном сообществе. Она вызывала цветы на откровенность, надеясь заставить их свидетельствовать во весь голос о безыскусности и непосредственности самого великого и непостижимого из чувств.

Кэлли вдохновляли сияющие счастливым предвкушением глаза невест, которые ждали сказки. Она с азартом и трепетом подходила к своей работе, однако даже не помышляла о том, что однажды возьмется создавать собственную цветочную диадему из белоснежных лилий или букет из кремовых роз.

По некой прихоти небес когда-то в жизни Кэлли был миг, приведший ее к алтарным подступам, но произнесенные клятвы так и не стали былью.

– Мы отличная команда, – вывел ее из задумчивости голос Белль Маккензи. – Не так ли, дорогая?

– Даже те, которые навсегда останутся на темной стороне Луны, – грустно пошутила Кэлли.

– Ну, то, что ты с Луны, нам всем давно известно. Однако я не думаю, что твое положение столь безнадежно, – в стремлении развеять хандру подчиненной живо возразила хозяйка салона. – Луна, как и Земля, круглая, продолжай движение – и однажды очутишься у алтаря, если именно его ты именуешь светлой стороной. Моя работница не должна мыслить категориями обреченности… Впрочем, любовь и брак подчас становятся сродни жестокой каре. Как знать… Увы, не все зависит от нас.

Сама Белль Маккензи выходила замуж несколько раз, все прочие сотрудницы «отличной команды» либо уже были в браке, либо стояли у последнего рубежа к нему. Кэлли же оставалось наблюдать их легкое житейское отношение к влюбленности, любви и семейному союзу.

В годы своей беззаботной юности Кэлли и не задумывалась о темной стороне вопроса. В ее тогдашних представлениях супружество было уделом каждого.

Однако со временем Кэлли стала придерживаться несколько отличной точки зрения. Она пришла к печальному выводу о том, что некоторые люди – к ним она причисляла и себя – не созданы для утешения в супружеской любви. Их жребий – повергнутые мечты, потери и разочарования и неугасимая сердечная боль любви, не меркнущей с годами, к тому, кто не оправдал возложенных на него надежд.

Порой Кэлли казалось, что кое-кто отождествляет любовь с роскошными букетами и сентиментальными открытками, приложенными к ним. Такая любовь Кэлли не прельщала. Она не верила в атрибуты и символы, была чужда формализма в проявлении чувств. Оттого и страдала, когда ее смутные душевные порывы оставались безответными.