Вдруг до нее дошел смысл его своеобразного приветствия. Она вскинула на него удивленные серые глаза. Боже, чего ему от нее нужно?

— Простите? Что вы сказали? — удивленно переспросила Луиза.

— Вы слышали. Я не интересуюсь женщинами.

Решив выяснить все до конца, она, чуть приподняв бровь, спросила:

— Думаете, я интересуюсь? Вами, я имею в виду.

— Милочка, преследовали меня вы, а не я, — пояснил Гейдж. — Не хочется вас обижать, но вы напрасно теряете время, так что мой вам совет — садитесь в свою машину, или что там у вас, и поезжайте домой. Вечеринка, наверное, уже закончилась.

Луиза обомлела, не в силах вымолвить ни слова, и лишь пыталась напомнить себе, что она не из тех, кого довольно легко можно вывести из себя. Что ж, она тоже может достойно ответить.

Она ехидно улыбнулась, надеясь окончательно вывести парня из себя, смерила его снисходительным взглядом и любезно проворковала:

— Один из нас что-то путает, и совершенно точно это не я. К тому же я довольно терпимо отношусь к представителям сексуальных меньшинств, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет, но, поверьте, вы в полной безопасности, милый.

Гейджа, казалось бы, должно было успокоить ее заявление, однако он разозлился: его никто никогда не отвергал подобным образом.

— Неужели? Вы хотите сказать, что приехали сюда не ради меня?

— Да уж поверьте мне, — небрежно бросила девушка. — Ваша самонадеянность не знает границ, и вдобавок ко всему вы наверняка работаете у Коулов, а с ними я вообще не желаю иметь ничего общего. Извините, я еду домой.

Она взглянула на него — словно холодным ветром повеяло от ее серых глаз — и прошла мимо. Уж чего-чего, а пощечины в адрес его семьи и такого прощания Гейдж не ожидал. Гневно прищурившись, он схватил ее за рукав.

— Я не работаю у Коулов, я сам Коул. Гейдж Коул, если вам угодно. И я хотел бы знать, что вы, черт подери, имеете против моей семьи? Я вас знаю?

Луиза, пораженная, уставилась на него. Знает ли он ее? Она жила рядом с ним первые двенадцать лет своей жизни. Поскольку отец не любил соседей, она не общалась с Коулами, но, как и все в округе, знала, что это была дружная семья. Она всегда завидовала, как близки они все между собой. Когда она видела Гейджа Коула в последний раз, он был тощим четырнадцатилетним подростком, который и не подозревал о ее существовании. Он и сейчас остался худощавым, но это шло ему. Луиза невольно подумала о том, что он, вероятно, нравится женщинам, но тут же поспешно отогнала эти мысли, напомнив себе, что не собирается иметь дело с Гейджем Коулом, ни с другими членами этой семейки. С негодованием она взглянула на рукав, который он до сих пор удерживал своими пальцами, резко отдернула руку и злобно прошипела:

— Вы и ваша семья убили моего отца!

Обвинение вырвалось неожиданно и потрясло Гейджа, он отшатнулся, будто его ударили, пот выступил на его лбу.

— Убили вашего отца?! — ошарашенно повторил он, когда Луиза направилась к забору. Гейдж бросился за ней.

— Черт возьми, что вы себе позволяете? Нельзя же так просто обвинять человека в подобных вещах и уходить без всяких объяснений!

Не обернувшись девушка зашагала прочь. Черт подери, эта злючка произвела на него впечатление! Вела себя надменно, словно принцесса; несмотря на то что ветер растрепал ее темно-каштановые волосы, он не заметил на ней ни следа косметики, а одета она была в потертые джинсы, старые кроссовки и мешковатую клетчатую куртку.

— Черт подери, да кто вы такая? — крикнул возмущенно Гейдж.

Впрочем, он уже догадался. Это была дочь Тома Хадсона. Как ее зовут? Луиза?.. Точно! В последний раз он видел ее ребенком — темноволосая, большеглазая, дерзкая девчушка. Она обожала перелезать через забор и играть у источников, когда никто ее не видел. После развода своих родителей она уехала отсюда с матерью и, насколько он знал, впервые после этого вернулась. Еще Гейдж знал, что ее отец умер два года назад.

На похоронах никто из его семьи не присутствовал, да и с какой стати — ведь Том Хадсон выстрелил Ральфу в спину в попытке захватить часть их территории. А теперь эта девица намерена кого-то обвинить. Ну уж нет, дудки!

— Эй, Луиза!

Девушка явно не ожидала услышать свое имя и удивленно обернулась.

— Да?

— Ваш отец умер в тюрьме. И моя семья не имеет к этому никакого отношения.

— Он бы не попал туда, если б вы не мстили пожилому человеку с больным сердцем.

Ну и стерва, раздраженно подумал Гейдж. Похоже, она упряма как мул. Неудивительно: яблоко от яблони недалеко падает. Большего упрямца, чем Том Хадсон, трудно было отыскать. Зная, что ничего не в силах изменить, старик возненавидел Коулов только потому, что их семья обладала неиссякаемыми источниками воды в Дабл-Ар.

Плотно сжав губы, Гейдж с нескрываемой злостью посмотрел на Луизу.

— Для меня не новость, что Хадсоны всегда извращают правду. Вы, вероятно, такая же, как и ваш отец. Можете себе думать все, что пожелаете, но только по другую сторону забора, идет? Иначе у вас будут неприятности.

— Это угроза?

— Считайте, что я вас предупредил.

Задыхаясь от ярости, Луиза смерила его убийственным взглядом.

— Прекрасно, — огрызнулась она. — А если я увижу вас на своей стороне, без разговоров вызываю шерифа!

Красноречиво взглянув на Гейджа, недвусмысленно давая понять, что думает о нем и о его жалких угрозах, девушка перелезла через ветви тополя на свою территорию. И не оглядываясь Луиза чувствовала, как злобно этот тип буравил взглядом ее спину.

Вернувшись домой в раздраженном состоянии, она решила, что встреча с Коулом не должна испортить ей остаток дня. Откинув прочь все мысли о нем и взяв книгу, Луиза удобно устроилась в отцовском кресле, и ее окружила безмолвная тишина.

Вдруг резкий телефонный звонок прорвал тишину, и Луиза с радостью подскочила к телефону. Ей вдруг подумалось, что это звонит ее литературный агент Мартин, который обещал держать ее в курсе дел. Сейчас, как никогда, ей нужна была дружеская поддержка.

Но, подняв трубку, Луиза сначала ничего не услышала, а потом раздались гудки — кто-то положил трубку. Опять ошиблись номером, подумала она. Так уже звонили раза три и бросали трубку, даже не удосуживаясь извиниться.

Она вернулась к креслу, но читать уже не могла… Ей захотелось побывать на могиле отца.

Маленькое кладбище, расположенное в самом центре округа, со всех сторон теснили огромные ранчо. Находящееся в пустыне, оно не имело ни одного деревца, способного защитить от нещадного ветра. Почти все могилы покрывал песок, а в дальнем углу сиротливо зеленел чахлый кустик. Могилы украшали когда-то яркие пластмассовые цветы, сейчас выгоревшие на солнце.

Более тоскливого места Луиза в жизни не видела. Холодный ветер пронизывал до костей. Она медленно подошла к скромной могиле отца, с грустью вгляделась в выбитые на гранитной плите даты. Начало и конец — больше ничего. Ни слова о том, какой это был человек, как относился он к своей жене, к своему единственному ребенку.

Ежась и кутаясь в жакет, Луиза ощутила, как в сердце закрадывается холод. Ведь она совсем не знала отца… Он остался только в памяти двенадцатилетней девочки, которая не могла разобраться в своих сложных чувствах к нему, в своих терзаниях и боли, да и сейчас она боялась пробудить к жизни воспоминания тех далеких дней…

Луиза вернулась домой в подавленном настроении и остаток дня провела, пытаясь разобрать старый хлам в гостиной и надеясь работой заглушить мрачные воспоминания, загнать их поглубже внутрь себя, но в итоге все закончилось лишь ее усталостью и тремя мешками мусора. Устав и разозлившись, она бросила уборку и отправилась спать, но уснуть долго не могла — металась и ворочалась — мрачные мысли не покидали ее.

Буря, собиравшаяся целый день и вечер, разразилась только к полуночи. Похолодало, и хлынул ливень, а к утру дороги подмерзли и обледенели. Дождь прекратился, но небо было по-прежнему затянуто тяжелыми свинцовыми облаками; прогноз обещал дождь со снегом.