Говорят, что после победы Октябрьской революции в Петрограде и Москве генерал Корнилов бежал из Быхова. Побега как такового не было. Накануне прибытия в Ставку отряда революционных балтийских матросов под командой прапорщика Н. В. Крыленко, назначенного Верховным главнокомандующим, исполняющий эту должность генерал Н. Н. Духонин послал в Быхов своего офицера, который прибыл в тюрьму и сообщил Корнилову, что тот свободен.

К тому времени в импровизированной тюрьме оставалось только пять арестованных, остальные были освобождены. Под стражей текинцев находились генералы Корнилов, Лукомский, Романовский, Деникин и Марков. Посовещавшись, они решили пробираться разными путями на Дон.

В 23 часа 19 ноября генерал Л. Г. Корнилов вышел к уже ожидавшим его солдатам конного Текинского полка. Вскочив на коня, он взял направление на юг. Полк ушел за ним не скрываясь, обычным походным порядком.

Уже на следующий день генерал Н. Н. Духонин, встречавший нового Верховного главнокомандующего прапорщика Крыленко, был буквально растерзан на его глазах матросами. Такая же судьба, вероятно, ожидала и Корнилова.

Узнав о бегстве генерала Корнилова, Крыленко потребовал от всех телеграфных станций района, примыкавшего к Быхову, сообщать в Ставку о движении конной части. Новое правительство в Петрограде прекрасно понимало, что нельзя было пропустить несостоявшегося военного диктатора в казачьи области Юга России.

Переходя полотно железной дороги у станции Унеча Черниговской губернии, Текинский полк неожиданно попал под сильный пулеметный огонь красногвардейского бронепоезда и понес большие потери. Затем текинцы нарвались на засаду, устроенную в лесу.

После переправы через реку Сейм полк попал в не совсем замерзшее болото. Мороз держался крепкий, а конники-туркмены были плохо одеты. С трудом добывалось продовольствие, фураж для коней, у которых посбивались подковы.

Корнилов, полагая, что текинцам будет безопаснее идти одним, без него, оставил свой преданный полк. Переодевшись в крестьянскую одежду, с подложным паспортом генерал отправился на Дон один. Спустя неделю после немалых дорожных трудностей он оказался в городе Новочеркасске, столице Донского казачьего войска.

К приезду Корнилова в Новочеркасск там уже создавалась так называемая «Алексеевская организация», ставшая основой будущей Добровольческой армии. Бывший Верховный главнокомандующий России генерал от инфантерии М. В. Алексеев обосновался в двухэтажном кирпичном доме № 2 — бывшем госпитале — на Барачной улице и стал формировать первый добровольческий отряд из офицеров, юнкеров и других волонтеров. К началу декабря 1917 года под его командованием находилось уже около 300 человек.

Донская область не признала победу октябрьского большевистского восстания. В день ее свершения, 25 октября, атаман Донского казачьего войска генерал от кавалерии А. М. Каледин объявил область на военном положении и стал громить советы в шахтерских городах и поселках Донбасса, где уже имелись красногвардейские отряды. Произошли первые вооруженные столкновения белых и красных, что стало прологом гражданской войны на Юге России.

Однако на все призывы атамана Каледина встать на защиту старой России казаки-фронтовики, уставшие от первой мировой войны, отвечали с явной неохотой вновь воевать. До массовых репрессий казачества со стороны советской власти было еще далеко, и Дон думал зажить мирной жизнью.

К приезду быховского заключенного в столицу Донского казачьего войска там уже собралось немало политических деятелей-беглецов. После первой встречи Корнилова с Алексеевым им стало ясно, что их совместная работа вследствие взаимного предубеждения будет нелегкой.

В такой ситуации Лавр Георгиевич намеревался отправиться на Волгу, а оттуда за Урал: «Сибирь я знаю, в Сибирь я верю; я убежден, что можно будет поставить дело широко. Здесь же с делом легко справится и один генерал Алексеев. Я убежден, что долго здесь оставаться я буду не в силах. Жалею только, что меня задерживают теперь и не пускают в Сибирь, где необходимо начать работу возможно скорей, чтобы не упустить время».

Отправляются письма в Сибирь местным антибольшевистским политическим деятелям. Туда же командируется генерал Флугжен для объединения офицеров. Из Новочеркасска отправляются представители белого движения на Юге в Нижний Новгород, Казань, Самару, Царицын и Астрахань. Созданием широкого антибольшевистского фронта Корнилов надеялся не только смести Советы, но и воссоздать фронт для борьбы с Германией.

В конце декабря началась консолидация контрреволюционных сил. Состоялось совещание представителей «Московского центра», образованного осенью 1917 года руководством партии конституционных демократов — кадетов, торгово-промышленными кругами, рядом деятелей консервативного и буржуазно-либерального толка. Совещание обсуждало вопрос о существовании, управлении и обеспечении единства алексеевской организации. Требовалось дать оценку взаимоотношений Алексеева и Корнилова, двух недавних Верховных главнокомандующих, и определить роль каждого из них в белом движении. Участники совещания оказались единодушны в том, чтобы сохранить обоих для будущей армии.

Теперь военные лидеры белого движения могли рассчитывать на моральную и материальную поддержку, но при условии совместной работы их с Калединым. Договорились и о распределении обязанностей. Генерал Л. Г. Корнилов отвечал за военную сторону дела создаваемой контрреволюционной армии. Генерал М. В. Алексеев принимал на себя заведование финансами и вопросами, касающимися внешней и внутренней политики. Генерал А. М. Каледин брал на себя управление Донским казачьим войском.

На Рождество Лавр Георгиевич вступил в командование армией, которая стала официально называться во всех документах Добровольческой. Генерал А. П. Богаевский писал в воспоминаниях: «Ее командующий в тот день был в штатском костюме и имел вид не особенно элегантный. Криво повязанный галстук, потертый пиджак и высокие сапоги делали его похожим на мелкого приказчика. Ничто не напоминало в нем героя двух войн, кавалера двух степеней ордена святого Георгия, человека исключительной храбрости и силы воли.

Маленький, тощий, с лицом монгола, плохо одетый, он не представлял собой ничего величественного и воинственного. Вместе с тем Лавр Георгиевич с надеждою смотрел в будущее и рассчитывал, что казачество примет деятельное участие в формировании Добровольческой армии».

Отличительным знаком новой армии стал нашиваемый добровольцами на рукав шеврон из лент национальных цветов. Начали работать армейские штабы, но их численное разрастание привело к конфликту между Корниловым и генералом Лукомским, начальником штаба Добровольческой армии. В итоге тот был откомандирован представителем армии при атамане Каледине, а его место занял генерал И. П. Романовский.

Становление Добровольческой армии продвигалось довольно медленно. В среднем в день записывалось в ее ряды до восьмидесяти человек. Солдат и унтер-офицеров было мало, в основном добровольцами становились офицеры, юнкера, студенты и гимназисты старших классов. К тому времени на железнодорожных станциях по всей территории, контролируемой Советами, уже действовали заградительные отряды, тщательно просеивающие весь поток пассажиров, едущих на юг. Расправа с классово враждебными элементами в те годы была короткой. В начале 1918 года на Дон, где формировалась Добровольческая армия, из центральных районов страны прорывались только отдельные смельчаки.

Каждый доброволец давал подписку прослужить четыре месяца и обещал беспрекословное повиновение армейскому командованию. Состояние казны белой армии позволяло платить добровольцам крайне низкие оклады: офицеры получали 150, нижние чины — 50 рублей. Обмундирование было свое.

Ситуация изменилась, когда в Новочеркасск прибыл Корниловский ударный полк под командованием подполковника Неженцева: 500 штыков и 50 офицеров. Из Киева же прибыл и костяк Георгиевского полка, который начал формироваться в городе весной 1917 года из солдат-фронтовиков, награжденных Георгиевскими крестами. Полк под командованием полковника А. К. Кириенко не успел закончить формирование, будучи передислоцирован сперва в Новочеркасск, а затем в Ростов-на-Дону.