Круглосуточный супермаркет находился в нескольких кварталах от моего дома. Я шла медленно, считая каждый шаг и разглядывая облачка пара, вырывающиеся на прохладный воздух из моего рта. Неодолимая жажда протеина, красного мяса толкала меня в магазин, освещенный резким светом флуоресцентных ламп.

В мясном отделе я выбрала полукилограммовую упаковку говяжьего фарша, который плавал в ярко-красной жидкости. Неудержимо стремясь домой, я ринулась к единственной открытой кассе. Кассир видывал и не такое, поэтому, заметив, что я отсчитываю монеты дрожащими руками, только слегка приподнял брови.

Если честно, я собиралась прийти домой и сделать котлеты, но мой голод был невыносим, а сама я, ослабевшая после нескольких дней без питания, чуть было не лишилась чувств. Прежде чем вынуть покупку, я свернула за угол и только там оторвала краешек полиэтиленовой обертки. Поднеся пластиковую ванночку ко рту, я отхлебнула немного крови. А потом еще немного. Через несколько секунд я уже высасывала соки из сырого мяса, стараясь извлечь все до последней капли и убеждая себя, что здесь нет ничего странного — этакий бифштекс по-татарски.

Услышав шаги за спиной, я попыталась спрятать упаковку с фаршем — ужасно не хотелось, чтобы меня застукали. Я обернулась и увидела белокожего молодого человека бандитской внешности. Заметив, что в его руке блеснул нож, я вздрогнула от страха. Однако хищное выражение исчезло с его лица еще до того, как я успела что-либо предпринять. Пришлось пустить в вход единственное оружие, которое у меня было, — упаковку жеваного мяса. Я кинула ею в бандита, он завопил от ужаса и удрал.

Судя по всему, я выглядела еще хуже, чем думала. Конечно, мужчины и раньше сбегали от меня, но обычно это случалось после некоторого количества свиданий.

За время утомительной дороги домой я забыла о том, что на меня хотели напасть, и начала волноваться по поводу своей антисанитарной манеры питаться, с которой запросто можно заработать кишечную палочку или коровье бешенство. Страшно даже представить, каких гадостей могла бы наговорить моя мать Регина на похоронах, если бы я умерла от последнего.

Похоже, мой организм действительно нуждался в протеине, потому что у меня появились силы. Я вошла в квартиру и занялась инспектированием царящего там кошмара. Воняло там не просто как в аду, а как в тамошней мужской раздевалке. Я открыла окна, а в комнате побрызгала туалетной водой «О» от «Ланком». Постельное белье превратилось черт знает во что, поэтому я сдернула его с кровати и сунула в мешок для прачечной. Следующим необходимым шагом было мытье кружек с заплесневевшим чаем и мисочек с застывшей лапшой быстрого приготовления, которую я так и не смогла съесть.

И наконец пришло время для звонка в местную больницу. После того как я побеседовала с телефонным оператором, которая зад ала мне несколько вопросов и определила, что прямой угрозы моей жизни пока нет, меня соединили с сестрой-консультантом. Я сказала ей, что заболела, что у меня случилось опасное взаимодействие с биологическими жидкостями другого человека и что, по моему мнению, я рискую под хватить кишечную палочку или коровье бешенство.

— Какая у вас температура? — поинтересовалась она.

Я пощупала свой лоб.

— У меня жар.

— У вас были понос или рвота?

— Фу, какая гадость. Нет.

— А что происходит с вашими лимфатическими узлами? — спросила сестра.

Я не совсем понимаю, что такое лимфатические узлы, но пред полагаю, что они находятся где-то в области шеи. Я ощупала это место и обнаружила припухлости с обеих сторон.

— Мягкие и опухшие.

Она сказала, что я могу явиться в клинку сейчас же, но мне придется ждать в зале скорой помощи. А это ожидание может длиться часами, потому что в первую очередь там занимаются пациентами с огнестрельными ранениями и инфарктами. Я пообещала прийти, если мне станет хуже, и записаться на утренний прием. Она также порекомендовала мне связаться с тем человеком, чья кровь вступила во взаимодействие с моей.

В вопросе с Освальдо меня раздирали противоречивые чувства. Мне смертельно хотелось встретиться с ним, но только не в таком виде. Нужно было поговорить с ним и убедиться, что мое новое приобретение — обычный грипп, а также узнать, настолько ли безумно его тянет ко мне, как меня к нему.

Было почти пять утра; с моей точки зрения, самое время ловить Освальдо в его гостиничном номере. Я позвонила в «Крофт» и, слушая длинные гудки, вспоминала его добрый смех и руки, так умело и жадно ощупывавшие мое тело. Дежурный портье сказал, что никакой доктор Освальдо Кракатоа у них не зарегистрирован, и отказался дать информацию о том, останавливался ли этот господин у них в гостинице.

— В отеле «Крофт» с уважением относятся к частной жизни гостей, — высокомерно заявил портье.

Я заверила этого типа, что доктор Кракатоа просто мечтает меня найти и будет только рад, если портье сообщит мне о его местонахождении. Но служащий отеля был неумолим, и, когда я назвала его чертовым прихвостнем, он поступил невежливо — повесил трубку. Я решила, что отыщу Освальдо позже, когда буду выглядеть и чувствовать себя лучше.

Потом я заставила себя разобрать гору старой почты, которая скопилась на моем столе. Листовка, выпущенная представителями левых сил, сообщала, что группировка под названием «Коалиция американцев за консервацию Америки», или КАКА, позиционирующая себя как экологическое объединение, на самом деле служит ширмой сомнительному многонациональному консорциуму. Листовка призывала читателей в письменной форме обратиться в Конгресс, к представителям своих округов, и поддержать международную конвенцию о защите прав трудящихся, которую КАКА пытается отменить.

Я так и поступила бы, если б не это непрерывное шебуршание за стенами. Вирджиния Вулф однажды написала, что женщине, занимающейся творчеством, необходима собственная комната, но забыла уточнить, что в этой комнате не должно быть грызунов. Невозможно ведь устроить у себя романтический вечер с потрясающим мужчиной, если по квартире бегают крысы.

Я определила, откуда идет шум; это место располагалось примерно в метре от двери моей ванной, справа. Я взяла отвертку, чтобы проделать дырку в стене сухой кладки, но дальше так и не продвинулась — на меня вдруг напала страшная усталость, и я прямо в одежде рухнула на не расстеленную кровать.

Я спала до захода солнца. И опоздала к врачу. Прежде чем принять сидячее положение, я произвела поверхностный самоосмотр. Я чувствовала себя неплохо и не замерзла, но у меня была слабость, и мне снова хотелось есть. Похоже, зрение улучшилось, если, конечно, слово «улучшилось» означает четкость и обостренное чувство объема.

Я проверила автоответчик. И была потрясена, услышав Себастьяна, который наговорил сообщение напряженным и раздраженным голосом. Я слушала его снова и снова: «Милагро, это Себастьян. Перезвони мне прямо сейчас». Потом он назвал местный номер.

Я направилась к своему шкафу и достала оттуда коробку, спрятанную за рядами яркой одежды. Затем уселась на пол и принялась рыться в доказательствах нашей дружбы — оборванных театральных билетах, музейных проспектах, спичечных картонках с логотипами ресторанов и прочих памятных вещицах. Голос на автоответчике не мог принадлежать тому мальчику, который присылал мне эти забавные открытки. Я удалила его сообщение.

По пути в ванную я с ужасом заметила возле дырки в стене, проделанной накануне, аккуратно сложенные трупики крыс.

Покопавшись в памяти, я таки вспомнила, как, сжимая в руке отвертку, несла вахту на корточках возле отверстия в стене. Изо всех сил я пыталась отделаться от этого воспоминания, но тщетно. Предыдущей ночью меня буквально переполняла ярость. У меня больше не было сил мирится с тем, что из-за наличия грызунов мое и без того скромное жилище выглядит откровенно убогим. Каждая девушка должна придерживаться определенных стандартов, и если для этого необходимо заколоть несколько крыс, нет проблем — давайте отвертку!