— Так ведь это временно, ты же учишься где-то.

— А, — она пренебрежительно махнула рукой, — в кооперативном техникуме. На продавщицу. Хотела на товароведа, все-таки получше, но там конкурс был большой и брали только по блату.

— А ты знаешь, что Леня очень талантлив? Его песня недавно получила первый приз на республиканском конкурсе, — продолжала вести свою политику я.

— Да, я слышала, но ведь ему дали просто бумагу, никаких денег там не давали.

— Ну, это сейчас он получил только бумагу, но он окончит консерваторию и будет знаменитым композитором. Он будет жить в Москве, и у него будет все, и квартира и машина. Вот, смотри, твой спортсмен еще повыступает на соревнованиях пару лет, а потом уйдет из спорта, и никому не будет нужен. А талант — это на всю жизнь.

Я видела, что у нее загорелись глаза. Она явно представила себя хозяйкой большой квартиры в Москве, женой богатого и знаменитого мужа.

— Ты вправду так думаешь?

Как все крестьяне, она была недоверчива и очень боялась прогадать.

— Я не просто думаю, я уверена в этом, — я постаралась сказать это как можно убедительней.

Но она уже поверила, вскочила с кровати и засуетилась, стала перебирать вещи в шкафу.

— Я вообще-то и сама думала с ним помириться, только не знала как. Домой к нему идти не хочется, там его родители и брат, а телефона у них нет. Тоже мне строят из себя что-то, а у самих даже телефона нет, — фыркнула она.

— Идем сейчас, — твердо сказала я. — Его родители уже ушли на работу. Пошли, я провожу тебя.

— А он, наверное, уже ушел в училище, — засомневалась она.

— Он сейчас в училище почти не ходит, прогуливает, поэтому его мама так и переживает. Давай одевайся и пошли, а то мало ли чего ему в голову взбредет.

— Да, он мне уже говорил, что покончит с собой, если я не вернусь к нему, — она самодовольно засмеялась, — так что я думаю, никаких трудностей не будет. Он будет счастлив, что я пришла.

Надо сказать, что в течение нашего разговора, я испытывала муки совести. В общем-то, она так доверительно рассказывала мне о себе, верила, что я действительно проявляю о ней заботу, а я собиралась просто использовать ее. Но при ее последних словах во мне снова проснулась ненависть к ней. Сука, говорит о его самоубийстве со смехом. А ведь он действительно покончил с собой. Какое бы было счастье, если бы этого не было. Мне не пришлось бы пройти через все эти ужасы, и сейчас все не было бы так зыбко и ненадежно.

Мы бы просто встретились с ним и любили бы друг друга, и мне и в голову бы не пришло бегать к ней и так унижаться и его унижать.

Но делать было нечего. Я и сама тоже была не без греха. Если бы я только вовремя пришла к нему в ту первую пятницу, он был бы по-настоящему живой, и смерть не охотилась бы за ним так настойчиво, чтобы забрать его обратно, так как считала, его своей добычей.

По дороге она ныла, рассказывая мне, как им тяжело жилось в детстве, как все в жизни несправедливо поделено. При этом она то и дело поглядывала с вожделением на мои вещи, чтобы я поняла, на кого она намекает. Вообще-то, я не могла осуждать ее. Еще неизвестно, какой бы была я, окажись на ее месте. Может, еще ожесточенней сражалась бы за свое место под солнцем. И она только что пережила разочарование от неудачи с одним женихом, а я собираюсь отнять у нее второго. Но здесь уже ничего не поделаешь. Леню отдать ей я не могу. Конечно, нехорошо, что я ее обманываю, но каждый имеет свое право на счастье. Я борюсь за свое, а в любви и на войне хороши все средства.

За квартал от Лениного дома мы распрощались. Я взяла с нее слово, что она ничего не скажет ему обо мне. Она охотно согласилась. Еще бы, все ведь должно было выглядеть, как будто она вернулась к нему из-за большой любви. Ну, просто поняла, что не может без него жить, и все такое. Она поспешила к нему, а я сделала вид, что ухожу, но сама зашла в подъезд следующего дома. Я просто не могла удержаться, чтобы не посмотреть на него, когда они выйдут из дома. Она сама сообщила мне, что не может сейчас задерживаться у него, так как у нее сегодня важный зачет в техникуме. Да и ему тоже, наверное, нужно в училище: сейчас конец учебного года, а у него выпускной курс.

Их долго не было, наверное, не меньше, чем полчаса. Я стояла в чужом подъезде, такая одинокая, представляя, как он там сейчас целует ее, и стыдясь того, что собираюсь за ними подсматривать. Когда я уже окончательно решила, что они не выйдут, так как уже, наверное, лежат в постели, они вышли из подъезда. Ну, вот он, мой дорогой мальчик, идет с другой девушкой, причем с любимой, и даже не подозревает о моем существовании. Они подошли ближе. Я быстро поднялась по лестнице и посмотрела на них через окно на лестничной клетке. Особо счастливым он не выглядел, даже не обнимал ее, просто они шли рядом и о чем-то серьезно разговаривали. Во мне шевельнулась надежда, может, он и вправду не так уж любит ее. В конце концов, он сам мне так сказал. Правда, это было в другой жизни, но ведь он остался прежним.

Они прошли мимо, а я сама не зная зачем двинулась за ними. Я шла на большом расстоянии от них, хотя Лена не оглядывалась, а он вообще ничего обо мне не знал. Вскоре я поняла, что они идут к ее техникуму, он провожал ее. Я знала, где этот техникум находится и тоже пошла туда по параллельной улице. Потом снова спряталась в подъезде какого-то дома и дождалась, когда они появились там. Он дошел с ней до двери, они попрощались, и он, наклонившись, поцеловал ее. Правда, после некоторой заминки, и скорее это она подставила ему губы для поцелуя. Потом она скрылась за дверью, а он повернулся и пошел назад. И тут я не выдержала. Ноги сами вынесли меня из подъезда, и я пошла навстречу ему. Мы встретились недалеко от автобусной остановки. Ничего не произошло, он просто окинул меня оценивающим взглядом, каким всегда мужчины смотрят на симпатичную девушку, и прошел мимо. Я посмотрела ему вслед. Вдруг через несколько метров он остановился, да так резко, как будто что-то остановило его. Потом он повернулся ко мне. В его глазах было недоумение. Он вспомнил меня, вернее, я просто показалась ему знакомой, но он явно не мог понять, откуда он меня знает. Несколько секунд мы просто стояли и смотрели друг на друга. Наконец, я не выдержала.

— Леня, — вырвалось у меня, — Ленечка.

И я бросилась к нему. Он тоже шагнул мне навстречу и смущено улыбнулся.

— Я откуда-то знаю тебя, — сказал он, вглядываясь в меня. — Странно, что я не могу тебя вспомнить. Если мы действительно были знакомы, я бы не смог тебя забыть.

Я счастливо засмеялась.

— Это неважно, что ты не помнишь. Я все расскажу тебе, но только не сейчас.

— Почему не сейчас?

— Мне нужно идти на работу, а тебе нужно идти в училище, а то родители снова будут ругать тебя.

— Похоже, что ты обо мне все знаешь, — удивился он. — Кто ты?

— Давай завтра встретимся. Завтра я тебе расскажу.

Когда что-нибудь придумаю, про себя подумала я. Не рассказывать же ему правду. Теперь она ни к чему.

— Слушай, почему завтра? — огорчился он. — Давай сегодня вечером.

Ну, уж нет. В этом кино мы уже были.

— Нет, сегодня вечером ты должен быть с Леной.

— Ты и это знаешь? — еще больше удивился он.

— Я знаю о тебе все, — загадочно сказала я и, не удержавшись, прибавила, — мой дорогой.

Он засмеялся и покрутил головой.

— Ну и ну, — сказал он, — такого у меня еще никогда в жизни не было. Неужели я мог забыть тебя? Ты такая красивая. Хорошо, если ты хочешь, чтобы я умирал от любопытства, то пусть будет завтра. Когда мы увидимся?

— У тебя нет дома телефона, так что позвони ты мне. Я буду дома после двух часов. Вот мой номер.

Я быстро написала наш домашний номер телефона на клочке бумаги, сунула ему в руку и побежала к подошедшему автобусу. Он поднес бумагу к лицу и посмотрел на нее.

— Э, — крикнул он, — здесь же нет имени. Кого мне позвать к телефону?

Но дверь автобуса уже закрылась, и я только махнула ему на прощанье рукой.