Так мы жили тихо-мирно и в течение трех лет поссорились с моим хозяином только один раз. Произошло это из-за пустяка. Обычно дверь, ведущую во двор никогда не запирали в течение дня. Только ночью, убедившись, что все соседи дома, кто-нибудь задвигал засов. Потом вдруг в коридор время от времени стал забредать какой-то тихопомешанный человек, и соседи, проведя совещание, скинулись на новый замок и ключи. Для гостей сделали звонок, под которым повесили список с фамилиями жильцов, указывающий сколько раз в какую квартиру звонить. Забыв, что мой Юрий Давыдович панически боится смерти и не терпит даже любое напоминание о ней, я, давясь от смеха, неосторожно сказал ему, что этот листок очень походит на список, который вырезают на памятнике братской могилы. Господи, что тут началось. Визжа и топая ногами, мой хозяин, забыв о палочке, бегом пробежал по коридору, сдернул злосчастный лист и в гневе порвал его на мелкие клочки. После этого он целую неделю не разговаривал со мной, пока я не принес ему свои извинения. Но разговаривая с ним покаянным тоном, я злорадно думал про себя, все равно ты умрешь, как миленький, недолго тебе уже осталось. И от денежек, что ты копишь и прячешь от жены, никакой тебе пользы не будет. А после твоей смерти она все равно их найдет и потратит на любовника. Поэтому и копить тебе разрешает, чтобы ему больше потом досталось. А с собой деньги еще никому забрать не удалось.

Теперь, когда я так подробно описал все обстоятельства, я могу перейти к тому, ради чего и начал писать этот рассказ. Это случилось, когда я был уже на четвертом курсе. Однажды осенним вечером я как всегда смотрел потихоньку телевизор, когда услышал знакомое постукивание палочки в гулком подъезде. Я быстро выключил телевизор и подождал с минуту, пока экран не станет совсем темным, так как, если вы помните, тогда экран еще какое-то время светился после выключения. Почему-то мой хозяин дошел до двери очень быстро и успел несколько раз постучать, пока я смог открыть ему. Обычно он терпеливо ждал и всегда приветливо говорил «Добрый вечер», но в этот раз, открыв дверь, я увидел перекошенное от гнева лицо.

— Ты почему не открываешь? — сердито закричал он на меня и от злости даже стукнул палкой об пол.

Это было так не похоже на него, что от удивления я остолбенел и даже забыл посторониться, чтобы пропустить его в дом. Но дальше он повел себя еще более странно. Вместо того чтобы вежливо попросить меня отойти от двери, он с силой отстранил меня и прошел мимо, что-то злобно бурча про себя. Я с изумлением отметил, что так сильно он толкнул меня именно больной левой рукой, в которой обычно не мог удержать даже тарелку. Зайдя в свою комнату, он захлопнул дверь и тщательно прикрыл ее, чего обычно не делал. Потом он стал расхаживать там, сильно стуча палкой и что-то бормоча себе под нос. Я в изумлении с размаху уселся на диван, прислушиваясь к тому, что он там делал. А из его комнаты вдруг послышался шум сдвигаемой мебели, а потом какой-то металлический скрежет.

Ничего себе, силен старик, подумал я. Сколько лет притворялся немощным, а сам шкаф отодвинул. Что-то еще необычное в нем не давало мне покоя. Я никак не мог понять, что же это было, и мучительно старался вспомнить, перебирая в уме все, что случилось с тех пор, как я открыл дверь. И вдруг меня осенило: он не заикался. Ну да, обычно он запинался и растягивал слова или несколько раз подряд произносил один и тот же слог. А тут он закричал на меня без всякого заикания. Что же с ним случилось? Может быть, он перестал заикаться от того, что так распсиховался? И даже левая рука стала действовать как здоровая. Вообще-то, я читал, что в стрессе человек может совершать чудеса, даже не замечая этого. Например, поднять автомобиль, чтобы вытащить из-под него своего ребенка, или перепрыгнуть через высокий забор или еще что-нибудь. Интересно, а что же с ним случилось?

Вдруг он принялся шуршать за дверью каким-то бумагами. Потом встал, и я услышал, как он открыл дверь и, постукивая палочкой, пошел по коридору. Я тихонько открыл свою дверь и, прокравшись на цыпочках через его комнату, выглянул в коридор, но только услышал, как он ключом открыл входную дверь и вышел во двор.

Это было уже совсем необычно. Я только покачал головой и собрался уже вернуться в свою комнату, как зазвонил телефон. Я подошел, снял трубку и услышал голос Марины, дочки моих хозяев. Она плакала.

— Олег, — услышал я сквозь всхлипывания, — у нас такое несчастье.

— Что случилось? — испугался я. Внук моих хозяев, маленький Марик был очень хрупким и болезненным мальчиком, почему и не ходил в садик, и я сразу же подумал, что с ним что-то случилось. Но Марина сказала такое, от чего у меня волосы встали дыбом и по спине побежали мурашки.

— Мой папа умер, — сказала она.

— Когда? — только и смог выдавить я из себя.

— Днем, наверное, — всхлипывая, начала рассказывать она. — Он когда утром пришел, уже плохо себя чувствовал. Я даже решила Марика с ним не оставлять, а отвезла его к свекрови. А папа принял лекарство и лег, ему стало легче, и я поехала на работу. Мы с ним договорились, что если ему опять станет плохо, он постучит к соседке, она тоже на пенсии и целый день дома, а она сходит к телефону-автомату на углу, позвонит мне, и я приеду. Или скорую помощь вызовет и тогда мне позвонит. Ты же знаешь, в нашем районе нет пока телефонов в квартирах. Но он такой бодрый стал, когда я уезжала, даже сказал, что приберет у Марика в комнате. Я сначала ждала, что она мне позвонит, волновалась, но потом решила, что у него все в порядке, не стала даже с педсовета отпрашиваться, надо же, какая дура. Если бы я только пораньше пришла, может быть, его еще можно было бы спасти.

Ее голос прервался, и она зарыдала.

— Подожди, Марина, — попытался остановить я ее. — А Боря твой где? Он что, домой не приходил?

— Боря в командировке уже три дня, он должен только послезавтра приехать. А тут еще педсовет так поздно закончился. Я Анне Борисовне, свекрови моей, позвонила, что я уже за Мариком не приеду, пусть у них переночует, и поехала домой. Зашла, а он лежит на диване. Я к нему, а он холодный такой уже. Боже мой, я даже не знаю, что делать. Кинулась опять звонить к свекрови, а у них занято и занято. Это Алка, Борина сестра по телефону как начинает разговаривать, можно два часа им звонить и не дозвонишься. Так я тебе позвонила. Ну что мне делать? Я понятия не имею, где мама сейчас. И в какой гостинице Боря, тоже не знаю.

— Марина, — медленно сказал я. — Я тебе сейчас что-то скажу, только не падай в обморок, обещаешь?

— Что? — закричала она. — Не пугай меня. Что еще случилось? С мамой что-то тоже?

— Нет, совсем другое. Твой папа, — наконец, решился сказать я. — Он сейчас приходил домой.

— Как приходил? — от неожиданности взвизгнула она. — Как приходил? Он живой?

— Я не знаю, — все также медленно проговорил я. — Он был очень странный. Он накричал на меня, хотя я ему почти сразу дверь открыл и сильно толкнул, левой рукой, как ни странно.

— Этого не может быть, — после некоторого молчания растерянно сказала она. — Ты шутишь.

— Ты думаешь, я могу шутить такими вещами? За кого ты меня принимаешь?

— Тогда я не знаю, — совсем растерялась она. — А может быть он живой?

— Не знаю. Только он на себя не похож. Злой такой. И знаешь, что еще, он не заикался.

— Как это?

— Ну, когда я открыл дверь, он как закричал на меня «Ты чего не открываешь?». И палкой об пол как стукнул. А потом так толкнул меня левой рукой, что я об стенку стукнулся. У меня даже на локте синяк теперь.

— Мой папа? — снова не поверила она.

— Да я уже и не знаю, кто это был, — растерялся я тоже.

— Подожди, а как он выглядел, ну, тот, что приходил? Как мой папа?

— Ну, конечно. Только странный какой-то.

Она замолчала, потом спросила замирающим от ужаса голосом:

— Ты думаешь, он приходил… ну… мертвый? А где он сейчас?

— Я не знаю, — занервничал я. — Он вышел во двор и не вернулся. Послушай, Марина, мне как-то не по себе здесь. Если он сейчас вернется, я сам скончаюсь. Перезвони мне через пять минут к моей тетке. Она уехала к сыну в Ленинград, но мне оставила ключ на всякий случай. Я сейчас закрою дверь на ключ и через парадное поднимусь к ней. У нее такой же номер телефона как здесь, только последние три цифры четыреста шестьдесят восемь. Запомнила? Четыреста шестьдесят восемь. Или нет, дай мне десять минут. Я соберу свои вещи. Я не хочу сегодня сюда возвращаться. Ну, все, я побежал. Позвони и решим, что делать.