И тут начались общие всхлипывания, в ход пошли носовые платки. Но, шмыгая носом, Ханна вдруг точно поняла, что делать.

Возможно, она всегда это знала.

— Я люблю вас, девочки, — мягко сказала она. — Вы мои самые близкие подруги, и вы моя семья.

— Но ты уезжаешь, — стиснула руки Тэра, а глаза ее вновь наполнились слезами. — Ведь так?

— Я должна это сделать, — прошептала Ханна. Она посмотрела на Алекс, немного волнуясь и одновременно преисполненная странного внутреннего спокойствия. — Я его люблю. Я должна ему это сказать.

— Он тоже тебя любит.

— Я не могу знать наверняка, — покачала головой Ханна. — Если это так и если он захочет, я там останусь. Я не могу иначе.

— Я тебя понимаю, — дрожащим голосом произнесла Алекс, горячо прижимая к себе Ханну, — потому что тоже его люблю. Поезжай и будь счастлива. Мы останемся здесь и будем работать вместо тебя.

— Да, да, не теряй времени, — подхватила Тэра. — Мы справимся с делами.

Теперь, когда Ханна приняла решение, сердце у нее радостно застучало.

— Да, но… как же мне ему сказать?

Алекс рассмеялась.

— Вот это как раз самое простое! Поезжай, найди его и… и все ему выложи. Просто скажи — да и все.

Почему она до сих пор не догадалась так поступить? А он?

Он никогда не пошел бы на это, вдруг отчетливо поняла Ханна, никогда не осмелился бы просить ее пожертвовать ради него всем, что составляло основу ее жизни.

— Обвяжи себя красной ленточкой, и пусть тебя доставят к его порогу, — предложила Алекс.

— Или проберись украдкой в его постель и подожди там, — сказала Тэра.

— Или выскочи из праздничного пирога у него в участке!

Ханна не могла не рассмеяться.

— Пожалуй, я придумаю что-нибудь по собственному вкусу. Но все равно спасибо.

Зак продержался примерно день. Намеченная на ночь полицейская облава последовала без промедления и прошла без сучка без задоринки.

Но затем, как и следовало ожидать, он получил новое задание, связанное с еще большей конспирацией, чем прежде. И тогда что-то внутри него сказало «нет».

Он просто не мог заставить себя это сделать.

Он постарался получить перевод куда-нибудь ближе к Авиле, а может, даже и в сам город. Вакансии были крайне немногочисленны, но с имевшимися у него связями и полученными от начальства рекомендациями Заку удалось получить место помощника шерифа.

Никаких заданий под чужой личиной, ни дня вдали от дома! Жизнь, в которой будет место для любви, для семьи. Зак не мог и не хотел ждать. Он сдал свое жилье внаем новому офицеру. Несколько раз звонил в гостиницу «Норфолк», но всякий раз не заставал Ханны. Что, впрочем, было не так уж плохо. Он не хотел по телефону сообщать ей об этом важном шаге.

И еще о том, что любит ее.

Ему необходимо было видеть ее лицо.

Зака вдруг охватили страх и неуверенность. Пожалуй, сейчас он боялся больше, чем когда-либо в жизни.

Тем не менее, всего лишь через три дня после отъезда из Авилы он уже гнал машину берегом моря обратно — навстречу своему будущему.

Ханна стояла перед дверью служебной квартиры и удивленно смотрела на возникшего на пороге молодого человека. Она была растеряна, потому что, во-первых, это был не Зак… А во-вторых…

— Как это, его здесь нет? Что вы хотите сказать? — В руке у нее была бумажка с адресом, собственноручно написанным Алекс.

Человек с извиняющимся видом пожал плечом.

— Нет, и все. Уехал сегодня утром.

Уехал утром.

Хорошо, но, может, парень имеет в виду не «уехал насовсем», а, к примеру, «уехал в магазин»?

— А вы не знаете, куда?

— Э-э… — Молодой человек наморщил лоб. — Кажется, он сказал, что едет к себе… возвращается в рай.

— Как это? Ведь он живет здесь, в Лос-Анджелесе.

— Уже нет, он сдал мне эту квартиру.

— Понятно, — пробормотала Ханна, ровно ничего не понимая.

Видя ее замешательство, парень сжалился.

— «Норфолк», так, кажется? Да, гостиница «Норфолк». Он сказал, что там его дом.

Кровь загудела в голове у Ханны, девушка кое-как, запинаясь, выдавила из себя слова благодарности.

Оставался только один вопрос: вернулся ли Зак в Авилу, потому что там его дом, или он сделал это из-за нее?

Судьба была против Ханны. Автострады в Лос-Анджелесе представляли собой сплошную пробку. Потом, возле Санта-Барбары, у автомобиля спустила шина, и пришлось вызывать службу придорожного автосервиса.

К тому времени, когда Ханна свернула с главной магистрали и взяла курс на Авилу, было уже за полночь. Глаза болели от непрерывного напряжения и усталости, которую не могло победить никакое количество проглоченной пищи.

У парадного крыльца гостиницы гостеприимно светился фонарь, приветно дул ветер с океана, и все вместе рождало неповторимое и ни с чем не сравнимое чувство родного дома.

А в доме был Зак — во всяком случае, Ханна на это надеялась!

Осторожно, стараясь не шуметь, девушка вошла внутрь. Нервы совсем разболтались. От волнения в животе что-то неистово прыгало и замирало. Ханну встретила тишина. Никого не было ни в кухне, ни в гостиной, ни в расположенном на первом этаже офисе.

Все спали. Ханна проверила книгу регистрации постояльцев.

Его имени там не было.

Разочарование было горчайшей пилюлей. Растеряв весь свой боевой пыл, совершенно пав духом, Ханна вошла в свою комнату, закрыла за собой дверь и без сил сползла по стене.

Куда же он мог уехать?

Скинув туфли, она направилась в спальню.

Спать, твердила себе Ханна, а в горле стоял комок, и сердце полнилось смертельной тоской.

Но едва лишь она шагнула к кровати, как сердце ожило.

В следующую секунду она уже моргала от внезапно вспыхнувшего яркого света, ошалело таращась на Зака, который тоже таращился на нее.

— Слава богу! — услышала она, и в следующую секунду Зак, откинув одеяло, был уже на ногах.

Он был абсолютно и восхитительно голым.

— Что случилось? — требовательно вопросил он, уперев руки в бока и сверкая глазами. — Где ты была?

— А разве, разве Алекс с Тэрой тебе не сказали?

— Я сам не свой от беспокойства! — заявил он. — Алекс с Тэрой ничего не пожелали мне сообщить. Если честно, они вообще только глянули на меня и бросились хохотать.

— А в тот момент ты тоже был голым?

Зак оглядел себя, чертыхнулся и схватил брошенные в ногах кровати джинсы.

— Нет, я не был голым. Я разделся, когда понял, что ты уже не придешь. — Он сунул одну ногу в штанину, споткнулся, чуть не упал, снова выругался и наконец, в досаде отбросил джинсы. Не успела Ханна глазом моргнуть, как он швырнул ее навзничь на ее собственную кровать и накрыл своим огромным и отчаянно мужественным телом. — А сейчас… — произнес он, медленно скользя руками вдоль ее закинутых над головой рук, пока кисти Ханны не оказались зажатыми в его ладонях, — ты расскажешь мне, что произошло.

Он был так свиреп, так пылок и настойчив, так, безусловно сексуален, что она с трудом выдерживала его взгляд.

Но сейчас, когда наступил решающий момент и, Ханна могла рассказать ему о своих чувствах, она обнаружила, что язык словно одеревенел.

— Э-э… лучше ты сначала.

— Пожалуйста! — с шутовской уступчивостью согласился он, и глаза Ханны сами собой подозрительно прищурились.

Она не помнила, чтобы Зак был уступчив.

— Я люблю тебя. И думаю, что ты любишь меня, — небрежно-деловым тоном объявил он. — Еще я думаю, ты убедила себя, что за такое короткое время просто невозможно влюбиться. И ты будешь продолжать притворяться, что ничего не случилось.

— Никакого притворства!

— В самом деле? И ты думаешь, я поверю, что ты занималась со мной любовью в тот первый раз только из-за того, что не хотела мыть туалеты?

— Я уже говорила, что не только из-за этого. И я знала это с самого начала. Просто все это оказалось…

— Слишком громадным, и ты не знала, как с ним обращаться?