— Что?

— Путь свободен, можешь смотреть.

Н-да, хороша обольстительница, нечего сказать! Девушка глянула в просвет между пальцами. Зак уже натянул джинсы, хотя еще и не застегнул. Он стоял неподалеку от кровати — взъерошенный, измученный, раздосадованный. И такой ослепительный, что у нее перехватило дыхание.

Вдруг до нее дошло, что он тоже пялится на нее, именно пялится, да таким взглядом, от которого у Ханны закололо все тело.

В суматохе она напрочь позабыла о собственной наготе.

— Ты бы тоже что-нибудь накинула, — несколько смущенно бросил он.

С нервным смешком Ханна потянула на себя простыню и завернулась в нее. Интересно, не упущен ли момент и можно ли ей вновь приступить к намеченной задаче? Как бы подобраться к нему поближе, чтобы поцеловать?

— Я заберу свои вещи, — сказал он. — Посплю до утра где-нибудь внизу.

— Нет, зачем же…

— Да. — Голос у него как-то странно охрип. Потемневшие глаза, упрямо сжатый рот и старательно отводимый от нее взгляд. — Мне правда лучше уйти. А, Ханна? — Она встала с кровати, и ему как будто стало труднее дышать. — У тебя простыня съехала…

Изогнув шею, Ханна увидела, что он прав: сбоку и сзади ее тело оставалось неприкрытым.

— О! — Она поправила простыню и шагнула в сторону ванной комнаты, чтобы поскорее скрыться из виду, однако, в полном соответствии со своим амплуа незадачливой героини, споткнулась и грохнулась на пол, лицом вниз.

Зак стремительно сорвался с места, обежал вокруг кровати, подхватил ее, и не успела Ханна перевести дыхание, как оказалась прижата к этой божественно твердой, гладкой груди.

— Что с тобой? Ты не ушиблась?

— Ничего. Все нормально.

— Тогда ладно. — И он разжал руки. — Извини за вторжение.

— Ты не виноват. — Ханна неотрывно глядела на его подбородок, находившийся совсем близко от ее рта. Если немного потянуться, то можно бы…

Но он уже отвернулся и больше не смотрел на нее.

— Я действительно спал на ходу, — сказал он. — Воистину ничего не соображал.

— Я понимаю. — Теперь ей было стыдно за свое жульничество, за то, что она сделала его пешкой в своей игре. — Знаешь, вообще-то не в наших правилах так обходиться с гостями.

И тут вдруг он посмотрел на нее именно тем самым, нужным взглядом… исполненным жара и страсти… тех самых чувств, которых она пыталась добиться.

Неужели получилось?

Но в этот момент Зак отпустил ее и выпрямился.

— Да, в общем, я не чувствую, что со мной плохо обошлись.

Вымученно улыбнувшись, он вышел из спальни.

«Будь дома, будь дома», — мысленно молила Ханна, скрючившись на краю ванны и прижимая к уху трубку радиотелефона. Другое ухо напряженно ловило малейший шорох за дверью, которую она закрыла за собой, чтобы поговорить без помех.

— Да? — услышала она столь долгожданный, сколь и сердитый голос брата.

— Слава богу, ты дома! — громко зашептала она в телефон.

— Конечно, я дома в нашей части страны три часа ночи. А что случилось? С тобой все нормально?

— Все прекрасно. Мне нужно получить от тебя… кое-какие сведения.

— Сейчас?

Она бросила взгляд на дверь: там находился Зак, самый сексуальный мужчина на свете, на котором в данный миг не было ничего, кроме джинсов да ореола самоуверенности.

— Да, прямо сейчас.

— Ладно, только давай быстрее, мне в шесть на работу. Через три часа.

— Это… насчет… — Ханна набрала в грудь побольше воздуху. — Это трудно…

Майкл был несколькими годами старше ее. Он ходил в школу вместе с Заком. Они были закадычными дружками, и их проделки не одной мамаше попортили крови. Так что если кто и знал, как насадить наживку, то это должен быть Майкл.

— Послушай, мне надо знать, как… — Ну же, произнеси это, наконец. — … как соблазнить мужчину.

Ответом было гробовое молчание.

— Майкл?

— Кажется, я недослышал.

— Ты все дослышал правильно.

Майкл тихо чертыхнулся.

— Ну, хорошо… Даже если представить, что с твоей стороны вполне естественно спрашивать об этом именно меня, я бы хотел знать, почему и зачем тебе понадобилось кого-то соблазнять? Объясни! После того, как ты годами шарахалась от мужиков.

— Потому что теперь я выросла.

— Ты уже давно выросла.

— Ну, хорошо: потому что я только сейчас осознала, чего лишаюсь.

— Ханна, я серьезно. Почему?

— Разве это не понятно?

— Сделай одолжение, растолкуй.

Она вздохнула и снова бросила взгляд на закрытую дверь.

— Мне надоело быть девственницей, — зашептала она.

Ну, вот она и выговорила это.

— Так ты мне поможешь или нет?

— Ханна… — Он опять что-то прошипел себе под нос, и она представила, как брат сидит на кровати, с такими же всклокоченными, как у нее, волосами, снедаемый желанием ее придушить. — Послушай, отвяжись, а?

— Значит, ты тоже не знаешь, как это делается. — На Ханну волной обрушилось разочарование. И что же дальше?

На том конце провода раздался сухой смешок.

— Ну, как это делается, я знаю, — заверил ее Майкл. — Я просто не уверен, что хочу, чтобы ты знала.

— Кэрри сказала: все, что от меня требуется, — это слегка обнажить тело, потом начать его целовать, потом еще немножко обнажить. И все. Но это плохо подействовало, и вот теперь я хочу узнать…

— Погоди секунду, осади назад. Ты раздевалась для какого-то парня?

— Ну, пыталась, — призналась она с несчастным видом.

— Ханна, кого ты… — Голос брат зазвучал напряженно. — Кто он, этот… кого ты пыталась соблазнить? И почему это вдруг, ни с того ни с сего, тебе надоело быть… э… э…

— Девственницей, — зашипела она в телефон. — Видишь? Ты даже не можешь произнести это слово, значит, должен понимать, почему я не хочу больше ею быть.

— Хорошо. Послушай, у меня намечается немного свободного времени, и я прилечу к тебе на уикенд. Мы все обсудим.

— Нет! — Вот это, как раз было совершенно лишним — чтобы старший брат приехал ее воспитывать. — Ты не мог бы просто сказать, в чем именно я ошиблась?

— Ханна…

— Ну, пожалуйста, Майкл, — в отчаянии прошептала она, чувствуя, что вот-вот расплачется. — Мне необходимо это сделать. Я хочу это сделать. Мне просто нужен совет, небольшая подсказка… вот и все.

Он медленно, устало выдохнул.

— Я смогу быть у тебя через несколько дней…

— Нет.

— Я хочу обсудить это с тобой…

— Нет. Или дай совет, или можешь идти спать.

— Только не забудь про безопасный секс, — проговорил он сквозь зубы. — Обещай мне.

— Ладно.

— О'кей. Насчет того, что сказала Кэрри… — В голосе по-прежнему чувствовалась неловкость. — Это должно сработать… И еще… Самому не верится, что рассказываю тебе такие вещи… но, что бы там женщины ни говорили, нам, мужчинам, тоже хочется романтики. Ну, там музыка, свечи… Проклятие, как все это глупо!..

— Нет, нет, вовсе не глупо! — Ханну охватили волнение и вновь проснувшаяся надежда. — У меня есть свечи… — Она осеклась, так как в дверь ванной постучали. Потом она услышала низкий, нестерпимо обворожительный голос:

— Ханна!

— Спасибо, Майкл, — быстро проговорила она, — мне надо идти.

— Ханна, погоди…

— Я тебя люблю! — Она дала отбой и, закусив нижнюю губу, уставилась на дверь.

Романтика. Музыка. Свечи.

Это ей вполне по силам.

— Я не могу позволить, чтобы ты в своем собственном номере спала на кушетке, — в третий раз твердо сказал Зак. — Ложись на кровать. Я отлично устроюсь внизу.

— О нет, Зак, нет, ведь все произошло по моей вине. Но это просто потому, что я… — Ханна виновато подняла на него полусонные, закрывающиеся глаза, под которыми залегли тени. Утомлена и измучена она была не меньше Зака.

Еще бы! Уже за полночь, а она на ногах с раннего утра, обслуживая людей, окружая их заботой, угождая, бегая туда и сюда.

— Послушай, — негромко, но убедительно проговорил Зак, — тебе надо выспаться.