– Не видел. А в чем дело?

Патрульная машина полиции Майами-Бич припарковалась у тротуара напротив, а за ней – два грузовика и фургон. Из фургона высыпала толпа людей и принялась выгружать аппаратуру.

Хукер запихнул кусок блинчика в рот.

– Два варианта, – заметил он. – Либо кино, в котором снимают эпизод с волейболом на пляже, либо это съемка для модного журнала. Можно сказать сразу, как только девочки выйдут из фургона. Если у них большие сиськи – точно волейбол.

– Вижу, только мне это интересно.

– В это время года Оушен Драйв переполнен такой фигней. Всем уже надоело. Как и ночная жизнь в клубах.

– Поверить не могу, что ты это сказал. Парень из НАСКАР считает, что клубы – это скучно. Так держать, скоро ты разрушишь свою репутацию.

– Сегодня я попытаюсь вести себя сверхлегкомысленно, чтобы возместить ущерб.

Я доела свой кекс и приканчивала вторую чашку кофе, когда зазвонил мой мобильник. Едва раздался звонок, мы с Хукером переглянулись: каждый из нас надеялся, что звонит Билл. Я вытащила телефон из сумки и мысленно простонала, посмотрев на номер на дисплее. Звонила мама.

– Ты где? – потребовала она ответа. – Я тебе в квартиру звонила, но никто не отвечает. А потом на работу звякнула, и там сказали, что ты будто бы взяла пару дней выходных.

– Мне теплой погодки захотелось, так что я полетела в гости к Биллу, в Майами.

– Ты же терпеть не можешь летать.

– Да, но пришлось. И вот я здесь. К тому же тут тепло.

– Как твой брат? Он мне вечно не звонит.

– Его тут нет. Вышел в море, но скоро должен вернуться.

– Увидишь его, так передай, что ему друг вчера звонил, искал его.

– Что еще за друг?

– Он не представился, но говорил с испанским акцентом. Сказал, что Билл ждал его звонка. Что-то насчет имущественного спора. Очевидно, Билл нечаянно взял что-то из его собственности.

Я еще минутку поболтала с мамой, пообещала ей остерегаться тараканов, а потом отключилась.

– Ты попадешь прямо в ад, – заявил Хукер. – Ты только что соврала матери!

– Не хочу ее волновать.

– Ложь во имя благой цели. Да это самая худшая в мире ложь. – Он бросил на стол немного денег и встал. – Поехали в гавань, поглядим, не появилась ли моя яхта.

Я пошла за Хукером через толпу к его «порше».

– Ты что же, утверждаешь, будто никогда не лгал во спасение?

– Да я все время вру. Просто у меня столько грехов, из-за которых я отправлюсь в ад, что ложь вряд ли зачтется.

– Ты ведь не звонил моей матери?

– Нет. А должен был?

– Какой-то тип с испанским акцентом звякнул ей и попросил Билла. Сказал, что это насчет имущественного спора.

Хукер припарковался у своего дома, и мы пошли до гавани пешком. Полицейская лента на месте преступления все еще ограничивала проход к офису начальника пристани, но ее сняли со входа к Причалу Е. Мы прошли туда и дальше до причала Хукера. «Флекс II» была все также пришвартована к концу пирса. На палубе никого. Вертолет все еще на месте.

– Как часто подобные яхты выходят в море? – спросила я Хукера.

– Корпоративные – часто, если погода позволяет. Директора их используют, чтобы умасливать клиентов и политиков. Всегда полезно иметь политика, который у тебя в кармане.

Мы остановились у причала Хукера. Яхты по-прежнему не было.

– Дерьмо, – выругался он.

Это было скорее размышление, чем крик души.

На борту «Флекс» кто-то прошел, и мы оба повернулись на шум. Двое членов экипажа накрывали стол для обеда на корме яхты.

– Там кто-то есть, – заметил Хукер.

Две молодых красотки в бикини и парео вышли на палубу. За ними появились двое мужчин, лет около семидесяти, а, может, немного старше. Несколько секунд спустя к ним присоединился человек в форме экипажа «Флекс» и мальчик, жутко похожий на молодого амбициозного менеджера корпорации.

– Ты кого-нибудь узнаешь? – спросила я Хукера.

– Высокий седовласый мужик в форме – капитан яхты. Не помню его имени, но он тут целую вечность уже. Управлял «Флекс I», а потом перешел на «Флекс II», когда ее спустили на воду.

– А «Флекс I» все еще существует?

– Нет. Отправлена в металлолом.

– А еще кого-нибудь узнаешь?

– Лысый с бульдожьей физиономией – сенатор штата. Парень, похожий на типа из рекламы пляжного отдыха, выглядит как корпоративщик. Женщин не знаю. Наверное, эскорт.

– А последний мужчина?

– Не знаком.

Последний был среднего роста, коренастый. Его густые волнистые волосы отливали серебром. Лицо одутловатое. На нем были песочного цвета штаны и цветастая рубашка с короткими рукавами. Мы находились в отдалении, но что-то в его движениях и линии рта казалось отталкивающим, так что мне опять пришел на ум гигантский летающий таракан.

– Хочешь поделиться мыслями? – спросил Хукер.

– Да вот, думаю о таракане.

– Догадался бы со второго раза.

– Наверное, он просто замечательный человек, – предположила я.

Хукер откровенно таращился, засунув руки в карманы брюк и покачиваясь на пятках.

– Он выглядит так, словно мочит людей и сжирает их трупы на завтрак.

Мужчина посмотрел на нас, и Хукер, улыбнувшись, помахал ему.

– Привет, – крикнул он.

Мужчина на секунду без всякого выражения глядел на нас, а потом развернулся спиной и продолжил разговор с сенатором.

– Миленько, – обратилась я к Хукеру. – Теперь ты разозлил наемного убийцу.

– Я просто был вежливым. На минутку мне показалось, что мы подружимся.

Мы развернулись и пошли обратно к бетонной дорожке. Вокруг было много народу. Погода была идеальной, если вам нравятся жара и зной. Полдень пятницы, и по стандартам Майами это считалось за выходной. На Хукере были сандалии, совершенно линялые и сильно рваные джинсы со множеством дыр, черная, местами выцветшая безрукавка, спортивные солнечные очки и кепка с рекламой шин. Я взяла в дорогу очки, а вот кепки или лосьона против загара не имела. Такое чувство, что на моей голове можно было готовить яичницу, а, скосив глаза к переносице, рассмотреть, как нос покрывается волдырями.

Нам навстречу по причалу двигался парень. На поводке от Барберри он вел шнауцера, который подскакивал, высоко задрав голову и настороженно тараща глазки из-под кустистых бровей. Я заметила парня только потому, что он был полной противоположностью Хукеру. Каштановые волосы идеально подстрижены и уложены. Лицо гладко выбрито. Белая рубашка-поло с тремя пуговицами блистала чистотой и опрятностью. Отглаженные шорты-хаки сидели идеально. Он был, может, на дюйм ниже Хукера и чуток не догонял его по мускульной массе. Моя лучшая подруга Марджори утверждает, что голубого всегда можно определить по размеру пор на его лице. Даже на расстоянии было видно, что этот парень регулярно делал чистку.

Собака и ее хозяин поравнялись с нами, и тут песик остановился и зарычал на Хукера.

– Тысяча извинений, – стал оправдываться парень. – Он сегодня не в настроении весь день. Думаю, ему нужен кексик с отрубями.

– Без проблем, – ответил Хукер. – Ты ведь его крепко держишь, да?

– Конечно. Сидеть, Куджо, – обратился парень к собаке.

– Его зовут Куджо? («Куджо» – рассказ Стивена Кинга и одноименный фильм об о заразившемся бешенством сенбернаре Куджо.– Прим.пер.)

– Нет. Не совсем. Вообще-то, Брайан.

Я улыбнулась владельцу.

– Джуд?

– Да? – Он посмотрел на меня, внезапно узнавая, и широко раскрыл глаза. – Барни? Божечки. Поверить не могу!

– Это Джуд Коркер. Мы в школе вместе учились, – сообщила я Хукеру. – Джуд Коркер, Сэм Хукер. Сэм Хукер, Джуд Коркер.

– Теперь все зовут меня Джуди, – поправил он, протягивая руку Хукеру. – Мы с Барни были близкими друзьями, а потом поступили в колледж и совершенно перестали общаться.

– Как долго ты уже тут? – спросила его я.

– Я здесь учился и решил остаться. Встретил милого молодого человека на первом курсе, это решило дело. У него был процветающий бизнес, так что нам, конечно, никак было не переехать.