Дотторесса обследовала Альбину и констатировала смерть. Она умерла от рака, в этом не было никаких сомнений.

Топо вызвал организатора похорон. Иво со своими сотрудниками приехал в половине восьмого. Как всегда, заикающийся, бледный, но чрезвычайно предупредительный. Он был счастлив, что есть кого похоронить. Каждый день он молил Бога, чтобы смерть посетила Амбру, и чувство глубокой благодарности переполняло его всякий раз, когда Господь слышал его молитвы.

Топо обсудил с ним формальности похорон, которые должны были состояться на следующий день, а потом Иво и его коллеги вынесли серый пластиковый гроб из дома.

Соседи молча смотрели, как гроб исчез внутри катафалка. Топо молча перекрестился, хотя последний раз он молился, когда ему не было еще и десяти лет.

У него появилась тошнота в желудке, и он решил пойти поесть, прежде чем начинать разбирать, выбрасывать или раздаривать пожитки матери.

Ночь была теплой. Во внутреннем дворике «Alla corte di Вассо»[35] было очень уютно под большими светлыми зонтиками от солнца. Магда и Лукас заказали по огромному бифштексу по-флорентински, который едят почти сырым, с кровью. А к нему взяли белые бобы и салат и выпили бутылку «Россо ди Монтепульчиано».

Магда сразу же обратила внимание на ухоженного привлекательного мужчину, изучавшего меню за соседним столиком. В таком городке, как Амбра, он не мог остаться незамеченным. Он не был похож на туриста, и она задумалась, что может делать здесь этот итальянец.

Стефано почувствовал, что она изучает его. Он поднял глаза от меню, и их взгляды встретились. На его лице промелькнула легкая улыбка.

Топо тоже счел синьору, которая явно заинтересовалась им, интересной. Чрезвычайно волнующая ситуация, особенно учитывая то, что она была в ресторане не одна, а с мужем.

Лукас как раз просматривал проспект мероприятий, которые должны были состояться этим летом. Кино, театр, опера, концерты, все sotto le stelle,[36] то есть под открытым небом, на площадях или в парках. Они принялись обсуждать, куда стоит пойти, и Лукас не обратил внимания на господина, сидящего за соседним столиком. Но Магда не могла позволить интересу, возникшему между ней и незнакомцем, оборваться…

Топо съел простое блюдо из макарон, расплатился, поднялся и с легким поклоном остановился перед столиком Магды и Лукаса.

— Извините, если помешаю… — сказал он и очаровательно улыбнулся. — Меня зовут Стефано Топо. Возможно, мы уже где-то встречались?

Магда сочла такой метод знакомства не особенно оригинальным, но ей понравилось, что мужчина говорил медленно и четко. Кроме того, тембр его голоса был теплым и приятным.

— Может быть, — сказала она, стараясь говорить без акцента, — мы живем в Ла Рочче, приезжаем сюда на несколько недель в году. Возможно, мы встречались в баре на Пьяцце или на рынке.

— Действительно. Вы живете в Ла Рочче? Это интересно. Я часто думал, что стало с этим поместьем. В детстве я часто бывал там и собирал каштаны. Тогда дом принадлежал брату моего дедушки.

После этих слов Магда почувствовала доверие к нему.

— А сейчас не буду вам мешать. — Он вытащил из нагрудного кармана визитную карточку. — Если возникнет желание, позвоните мне. Я буду рад.

— А когда у вас будет время, заезжайте в Ла Роччу. Посмотрите, что стало с бывшим поместьем вашего деда.

— Брата моего деда, — поправил Топо.

— Конечно. Извините. Я еще не достигла совершенства в итальянском языке.

— Вы говорите фантастически!

— Спасибо. — Магда почувствовала себя польщенной и добавила: — Пожалуйста, приезжайте к нам! Серьезно, я буду рада.

Он поклонился.

— Будьте осторожны, синьора. Ловлю вас на слове. Желаю чудесного вечера!

Лукас и Стефано молча пожали друг другу руки, и Топо гибкой походкой и с высоко поднятой головой вышел из ресторана.

Он не думал, что у матери было столько друзей и знакомых и что так много людей придет на похороны. Это его удивило, и только. Чувство, которое вчера вечером внезапно охватило его при виде тела матери, полностью исчезло. Он терпел церемонию похорон, пожатие рук и нескончаемые соболезнования, словно тяжкую повинность.

И был очень рад ближе к полудню вернуться в родительский дом. Там он начал пересматривать шкаф за шкафом и выбрасывать из них все. В огромных, высотой с человеческий рост мешках для мусора исчезли не только изношенное постельное белье, истрепанные полотенца и старые, двадцатилетней давности скатерти, но также и юбки, блузки и жакеты матери, ее белье, обувь, чулки и сумки. Он заталкивал содержимое шкафов в мешки с такой скоростью, как будто за несколько часов хотел уничтожить всякое воспоминание о ней. В доме не должно было остаться ничего, что напоминало бы о тех, кто жил здесь целые десятилетия.

Только личным письмам и фотоальбомам он уделил немного больше времени. Боже мой! Он не видел эти фотографии уже много лет и не предавался воспоминаниям об отце, дедушках и бабушках, дядях и тетках. И его отец, и родители его матери умерли. Мать его отца не хотела иметь ничего общего с остальной семьей и жила на маленькую пенсию в двухкомнатной квартире в Болонье. Дядя, брат его матери, жил с третьей женой в Перуджии, а сестра его отца — с мужем в Неаполе. Он лишь сейчас вспомнил, что не сообщил о смерти Альбины никому из них. Конечно, они обидятся. Но угрызения совести появились у него лишь на мгновение, потом он отбросил эти мысли. Все они идиоты! Тупые, ограниченные люди со словарным запасом, которого еле хватает на то, чтобы поздороваться, попрощаться и поговорить о погоде. Они были людьми шумными, примитивными и вспыльчивыми, из-за чего на каждой семейной встрече непременно возникали скандалы. По ним можно было сверять часы. Через два часа, не позже, начиналась ссора.

Нет, он сделал совершенно правильно, что не пригласил их на похороны. Он не раз восхищался тем, что вышел из этой семьи с минимальными потерями и расширил свой жизненный горизонт дальше умения ездить на тракторе. Он занимался не только оливковым маслом холодной выжимки и молодым вином, но также Данте, Петраркой и Бокаччо.

«Мне этого не нужно, — подумал он. — Я продам дом, и Амбра больше никогда меня не увидит».

Следующие дни были спокойными. Донато Нери позвонил всего один раз, чтобы узнать, не слышала ли Магда что-нибудь о муже.

— Вы были бы первым, которому я сказала бы об этом, — ответила она, и Нери подумал, что если этот звонок и не полная глупость, необходимости в нем тоже не было.

Лукас подвязал розы и спросил, не нужно ли засадить огород. Такой прекрасный участок с богатейшей почвой просто жалко оставлять пустым!

Но Магда отказалась.

— Оставь, я сама все сделаю, — быстро ответила она. — Я люблю работать в огороде. Это меня отвлекает.

Магда выпила за обедом два бокала вина и почувствовала, что устала. Она уселась в кресло и задремала. Лукас прогуливался вокруг дома, высматривая, чем бы заняться.

Поднялся ветер, и оливковое дерево, которое посадила Магда, закачалось. Иногда оно наклонялось настолько сильно, что Лукас испугался, что оно сломалось. Очевидно, Магда посадила его недостаточно глубоко и плохо полила, потому что пучок корней выглядывал из земли, и дерево из-за этого еле держалось. Лукас подумал, что, наверное, его следовало бы выкопать и пересадить поглубже, но ему не хотелось этим заниматься. Можно попробовать привязать его к деревянному колышку, который придаст деревцу устойчивость.

Лукас обыскал мастерскую в поисках колышка, но не нашел ни одного, который сгодился бы в качестве опоры. Поэтому он, недолго думая, сел в машину и отправился в Амбру в магазин «Consorzio». Там было достаточно кольев любой длины и толщины. Лукас купил пять штук. Два метра пятьдесят сантиметров в длину и толщиной пять сантиметров.