— И сколько же вы хотите?

— Глупый вопрос. Как можно больше.

— Вы негодяй без малейшего понятия о чести.

— Да, ваш коллега только что пришел к аналогичному выводу.

Выражение лица майора менялось на глазах. Он пробормотал восхищенно:

— Слушайте, коль скоро мы не можем заполучить вас…

— Сколько, Леман, сколько?

— Я могу… Я должен сперва запросить Берлин и получить новые указания…

— Запросите, Леман. Запрашивайте и поторопитесь. Мой пароход отплывает через несколько дней.

— Скажите мне только одно: как вам удалось перевезти папку через границу? Ведь португальские таможенники обыскали вас с ног до головы!

— Я подстраховался, мне помогли, — Томас с благодарностью подумал о пугливой лани. — Знаете ли, Леман, для таких дел требуется сущий пустяк, недоступный вам и вам подобным.

— Что именно?

— Шарм.

— Вы меня ненавидите, да?

— Господин Леман, моя жизнь складывалась счастливо, я был всем доволен. Вы и ваши коллеги из Англии и Франции виноваты в том, что я сегодня сижу здесь. Мне что, любить вас за это? Я не желал иметь с вами ничего общего. А теперь посмотрим, как вы со мной справитесь. Где вы остановились?

— В «Каза сеньора де Фатима».

— Я живу в гостинице «Паласио до Эсторил-парк». Кстати, в ней же остановился и господин из Лондона. Запросите своего шефа, во что он оценивает черную папку. А ваш коллега сегодня вечером запросит своего… Все, а теперь я хочу, наконец, поесть.

Ночь была теплой. Томас Ливен возвращался в Лиссабон в открытом такси. Он любовался освещенными луной пенными шапками морских волн, разбивавшихся о берег, рассматривал выстроившиеся вдоль широкой автотрассы дорогие виллы, темные рощи пиний, пальм и романтические кафе на пологих холмах, откуда до него доносились женский смех и обрывки танцевальных мелодий.

Он проезжал мимо модного курорта Эсторил, мимо сверкающих огнями казино и двух больших отелей.

Европа все больше и больше превращалась в руины и пепелища — а здесь можно было жить как в раю.

Но в каком-то отравленном раю, размышлял Томас Ливен, в смертельно опасном саду Эдем с его многонациональными рептилиями, выслеживающими и угрожающими друг другу. Здесь, в столице Португалии, они назначали друг другу встречи. Здесь они важничали и творили свои массовые бесчинства, эти господа из так называемых «пятых колонн», эти арлекины дьявола…

Томас Ливен вышел из машины в центре Лиссабона, на ослепительно красивой площади Дом Педро, выложенной черно-белыми мозаичными плитками. Садики больших кафе, окаймлявшие огромную площадь, по-прежнему были заполнены местными и приезжими посетителями.

Часы на церковной башне со всех четырех ее сторон громогласно пробили одиннадцать. Не успели еще отзвучать колокола, как Томас, к своему изумлению, увидел, что португальцы и беженцы из Австрии, Германии, Польши, Франции, Бельгии, Чехословакии, Голландии и Дании внезапно повскакивали со стульев и устремились в нижнюю часть площади Дом Педро. Этот человеческий поток подхватил и увлек Томаса.

В конце площади располагалось огромное редакционное здание. Под ее крышей была установлена бегущая строка, сообщавшая последние новости. Тысячи глаз напряженно устремились вверх к световым буквам, для бесконечного числа людей эти строки были равнозначны жизни или смерти.

ДНБ: Германский министр иностранных дел фон Риббентроп и его итальянский коллега Чиано в венском дворце Бельведер приняли совместное и окончательное решение по вопросу новой венгеро-румынской границы…

ЮПИ: Германская авиация продолжает массированные налеты на Британские острова. Тяжелые разрушения и человеческие жертвы в Ливерпуле, Лондоне, Уэйбридже и Феликстауне…

Интернешнл ньюс сервис: Массированный налет итальянских тяжелых бомбардировщиков на Мальту. Концентрированный удар по британским военным складам в Северной Африке…

Томас Ливен повернулся и посмотрел на лица в толпе. Равнодушных обнаружилось немного, зато без числа — лица измученных, боязливых, преследуемых и потерявших надежду людей.

По пути к своему отелю с Томасом Ливеном четырежды заговаривали красивые молодые женщины, одна венка, одна пражанка и одна парижанка. Самой молодой, еще полуребенку с внешностью мадонны, он дал денег и пожелал всего хорошего. Она сказала ему, что бежала из Испании от Франко.

Дурманяще пахли цветы в саду шестиэтажного парк-отеля. Даже холл казался экзотическим морем цветов. Томас пересек его под обстрелом множества взглядов — внимательных, подстерегающих, недоверчивых и тревожных.

Здесь тоже слышались обрывки разговоров на всех языках Европы.

Но расположились здесь отнюдь не измученные, боязливые, потерявшие надежду люди. Здесь кучковались агенты и агентши, проживавшие в роскоши и довольстве, занимавшиеся — каждый от имени своего отечества — делишками подлыми и идиотскими.

Как только Томас вошел в свой апартамент, мягкие руки обвились вокруг его шеи, и он почувствовал запах духов Мейбл Хастингс. На юной стюардессе не было ничего, кроме жемчужного ожерелья и туфель на высоком каблуке.

— Ах, Жан, наконец-то… Как я ждала тебя! — она нежно поцеловала его, он же деловито осведомился:

— Где черная папка?

— Депонирована в гостиничном сейфе, как ты велел…

— Это хорошо, — сказал Томас, — тогда будем говорить только о любви.

На следующее утро Мейбл, утомленная, но веселая, в 8.30 улетела в Дакар. Этим же утром в 10.00 Томас Ливен, веселый и отнюдь не утомленный, после обильного завтрака задумался, как еще до своего отъезда из Европы успеть хорошенько отомстить своим мучителям из немецкой, английской и французской секретных служб…

31 августа 1940 года в большом книжном магазине города элегантно одетый господин спрашивал карты немецких и французских городов. Кроме того, эти карты обнаружились в путеводителе Бедекера издания 1935 года. После этого Томас Ливен направился к главпочтамту. Пожилая служащая не устояла перед его обаянием и красноречием. На целый час в его распоряжении оказались телефонные книги пяти немецких и четырнадцати французских городов. Главпочтамт Лиссабона обладал полным собранием всех европейских телефонных справочников.

Из этих телефонных книг Томас выписал 120 фамилий и адресов. На улице Августы он приобрел пишущую машинку и бумагу, после чего возвратился в гостиницу, забрал из сейфа черную папку и направился в свой прохладный апартамент на втором этаже, под окнами которого раскинулся парк со сказочными растениями и деревьями, фонтанами и пестрыми попугаями.

Для восстановления душевного равновесия он заказал у официанта на этаже томатный коктейль и принялся за работу.

Он открыл черную папку, в которой заключалось все его состояние: шесть листов со списками агентов, отпечатанными через один интервал, а также чертежи новых образцов тяжелых танков, огнеметов и одного типа истребителя-бомбардировщика.

«Охотнее всего я бы спустил всю эту гадость прямехонько в унитаз, — подумал Томас, — но майор Дебра наверняка знает о них и хватится, обнаружив отсутствие. Однако господам Лавджою и Лоозу об их существовании ничего не известно, им нужны только списки. И они их получат…»

Он просмотрел шесть машинописных страниц с именами офицеров и гражданских служащих разведки — французских агентов в Германии, доверенных лиц в Германии и Франции, всего сто семнадцать имен.

За фамилиями шли адреса, за каждым адресом — по две фразы. Первая — пароль к агенту, вторая — отзыв. Томас прочел некоторые: Виллибальд Лор, Дюссельдорф, Седан-штрассе, 34 — 1. «Не видели ли вы случайно маленького серого карликового пуделя с красным ошейником?» 2. «Нет, но в Лихтенбройхе на улице все еще торгуют медом». Адольф Кунце-Вильке, Берлин, аллея Бисмарка, 145 — 1. «Это ваши голуби на медной крыше садового домика?» 2. «Не отвлекайтесь. У вас одежда не в порядке». И так далее.

Томас покачал головой и вздохнул. Потом заправил лист бумаги в новую машинку и развернул план города Франкфурта-на-Майне. Из телефонной книги Мюнхена он выбрал Фридриха Кессельхута. Это имя он напечатал, затем склонился над картой Франкфурта. Возьмем хотя бы Эрлен-штрассе, размышлял он. Она — часть Майнцер-аллее и очень короткая. Сколько домов может на ней находиться? Тридцать, сорок, но уж ни в коем случае не шестьдесят. Томас обратил внимание на масштаб — 1:16000. Тем не менее для надежности возьмем номер 77. Теперь пароль: 1. «У маленькой продавщицы в Фохенгейме светлые или темные волосы?» 2. «Побыстрее съедайте свой гарцский сыр, он скверно пахнет». Так, теперь следующий. Господина Пауля Гиггенхаймера из Гамбурга он переселил в Дюссельдорф на очень маленькую Рубинштрассе, 51 — 1. «Джону Голсуорси исполнилось 66 лет». 2. «Мы должны вернуть свои колонии».