Элен демонстративно отвернулась к окну. Не стоит опускаться до ссоры. Ты же решила вести себя с ним сдержанно-вежливо, напомнила она себе. Может быть, тебе будет нелегко, но постараться все же стоит.

— Очень любезно с твоей стороны подвезти нас домой.

— Не стоит благодарности, — ответил он с явной издевкой.

Однако шофер свернул не в тот район Лондона, где жила Элен.

— Куда мы едем? — испуганно спросила она.

— В Кью.

— Почему в Кью?

— Потому что я там живу.

— Николас, я хочу домой.

— И это тоже мы должны обсудить. Но не сейчас, позже.

Элен стало ясно, что говорить с ним сейчас бесполезно, и остальной путь они проделали в молчании. Машина остановилась перед огромным домом с окруженным нарядной чугунной оградой садом. Идя к дому по покрытой гравием дорожке, Элен не могла не залюбоваться им. Здесь было все: и могучие столетние дубы, и жимолость, и огромные клумбы роз, и заросли душистого горошка. У самого входа на фоне белой кирпичной стены возвышались дельфиниумы и шток-розы. Элен очень понравился сад; она даже вообразить не могла, что можно жить среди такого великолепия. Интересно, у Николаса есть садовник? Кто сотворил всю эту красоту? Но и сам хозяин, подумала Элен, не мог не участвовать в создании этого цветущего рая. Как же мало знает она об отце собственного ребенка!

Войдя в дом, Элен уже не была так поражена, как в саду. Высокие потолки, продуманное расположение комнат. В центре просторного, отделанного панелями темного дерева холла стояла детская коляска, в которой улыбалась роскошная кукла с длинными шелковистыми волосами.

Элен резко обернулась.

— Что происходит, Николас? Зачем ты меня сюда привез? Для чего притащил сюда детские вещи?

Палмерс усмехнулся.

— Я привез Эви сюда, потому что у тебя ей негде даже спать. Ты не позаботилась ни о чем для малышки! Ни одного чепчика, ни одной распашонки! Впрочем, это неудивительно. Ты же решила избавиться от нее как можно скорее…

Пронзенная болью до самого сердца, Элен схватила его за руку.

— Я хочу тебе объяснить…

— Я не нуждаюсь в твоих объяснениях. Однако после того как мы уложим Эвелин, я предоставлю тебе возможность высказаться. В конце концов, все это ради нее.

Да, Ник имел основания считать ее беззаботной кукушкой, хотя все обстояло иначе. Попробуй взглянуть на себя его глазами, сказала себе Элен, и ты увидишь, что он прав.

В гостиной их ждала девушка лет двадцати трех со светлыми блестящими волосами, собранными в пучок на затылке, и милым личиком. На ней была униформа — коричневое платье и белый фартук.

— Привет, Кэтлин, — улыбнулся Палмерс. — Мы привезли Эвелин домой. Знакомься, это Элен Нортон, ее мать.

Сердце Элен тревожно забилось, она взглянула в глаза Николаса, ожидая, что он как-то прояснит происходящее.

— Это Кэтлин Вэйн, — сказал он спокойно, — она будет няней Эви.

Господи, да что это такое!

— Рада с вами познакомиться, — сказала Кэтлин, протянув Элен руку.

Смотрела она, однако, не на нее и даже не на девочку. Восхищенный, обожающий взгляд няни был обращен на Николаса.

Элен чувствовала себя так, словно ее обвели вокруг пальца. Как мог он нанять няню, даже не посоветовавшись?!

— Это ваша первая работа, Кэтлин? — спросила Элен, лишь бы что-то спросить.

Взгляд девушки вспыхнул, как будто Элен ее обидела.

— Нет. Я работала няней у одного из членов королевской семьи, пока меня не пригласил к себе мистер Палмерс.

— Понимаю.

Элен чувствовала, как пол закачался у нее под ногами. Еще немного, и она совсем потеряет голову от всего этого.

— Николас, прошу тебя, — настойчиво проговорила она. — Нам надо поговорить наедине. Я уже покормила Эвелин, Кэтлин, надеюсь, вы все подготовите для купания девочки, а я искупаю и уложу ее на ночь.

Кэтлин бережно и нежно взяла девочку на руки, и Элен ни в чем не могла бы ее упрекнуть. Но слова няни вызвали у нее неосознанный протест.

— Не стоит волноваться, мисс Нортон. Я сама знаю, что нужно делать. Няни разбираются в малышах лучше матерей, не правда ли, крошка Эвелин?

Элен проводила девушку долгим взглядом. Предстояло столько всего обдумать, во многом разобраться. Как только Кэтлин с девочкой на руках ушла, Элен обернулась к Николасу.

— Кто эта девушка? Я ничего о ней не знаю.

— У нее самые лучшие рекомендации. Она присматривала за детьми моего близкого друга в течение нескольких лет.

Интересно, кто же этот друг, подумала Элен, чувствуя, как подкатывает слабость, неужели принц крови?!

— Она прекрасный работник, — продолжал Ник. — Достаточно твердая, и вместе с тем добрая. И принципы воспитания у нее вполне традиционные, как раз такие, как мне нравятся.

Он уже все продумал! Каждую деталь учел, каждую мелочь предусмотрел.

— И каковы же эти прославленные методы воспитания?

Палмерс пожал плечами.

— Регулярное кормление, регулярный сон. Твердая рука, но любящее сердце. Как тебе это?

— И много ли у тебя слуг? — спросила Элен, представив себе вдруг невесть откуда появившийся целый легион горничных.

— Уборщица, садовник и миссис Лэмберт, кухарка. Однако мне приходится пользоваться услугами многих людей — от поставщиков провизии до банкиров. Но это вряд ли имеет отношение к тебе. Не так ли, Элен? Ты, как я понимаю, не собираешься здесь задерживаться.

— Николас, — неуверенно начала Элен, — сейчас-то мы можем поговорить?

— Безусловно.

— Не считаешь ли ты, что следовало проконсультироваться со мной, прежде чем нанимать няню?

— Откровенно говоря, до последнего дня я считал, что тебе это должно быть безразлично, — ехидно заметил он.

— Мне понятно твое отношение, — сказала Элен, запинаясь и закрыв глаза, чтобы он не увидел в них слезы.

Если Ник не заметил, как влажно заблестели ее глаза, то дрожь в голосе, видимо, уловил. Не это ли заставило его вглядеться в женщину попристальнее? Палмерс молча смотрел на нее с минуту, после чего другим, гораздо более мягким тоном сказал:

— Ты очень побледнела. Почему бы тебе не расположиться поудобнее? — Он кивнул в сторону софы. — Принести тебе немного вина?

Сейчас она не лишила бы себя этого удовольствия, но беременность заставила Элен полностью отказаться от алкоголя и сигарет ради здоровья малыша.

— С удовольствием бы выпила чуть-чуть, но не знаю, будет ли это правильно, ведь я кормлю Эвелин грудью.

Он бросил на нее еще один удивленный взгляд, как будто естественная забота о ребенке никак не вязалась с образцом сидящей перед ним женщины.

— Уверен, что одна рюмка не повредит. Сейчас принесу.

Хозяин дома вышел из комнаты и через несколько секунд вернулся с бутылкой шампанского и двумя хрустальными бокалами. Молча он откупорил бутылку. Элен тоже молчала, делая вид, что разглядывает акварель, висящую над камином.

Николас казался напряженным, чем-то крайне озабоченным. На жестком лице ни тени улыбки. Таким оно было и в ту памятную ночь любви, когда он говорил, как Элен красива, а она ответила короткой холодной репликой. Тогда ей казалось, что это было очень умно, на деле же она воздвигла еще один барьер между ними.

Элен начала возводить барьеры один за другим с самой первой встречи с Ником. Но что делать? Это была самооборона. Каждый ее поступок истолковывался превратно. Ей все время хотелось, чтобы он думал о ней самое худшее, и цель оказалась достигнутой. Сейчас же требовалось совсем другое: убедить его, что она может стать хорошей матерью своему ребенку, что она достойна доверия.

Как этого добиться после того, что произошло?! Нужно попытаться внушить Нику, что, скрывая от него беременность, она думала, что действует в интересах ребенка. Однако для нее не было секретом, что в глазах мужчины, особенно такого, как Николас Палмерс, отказ женщины от ребенка, которого она носила под сердцем, — величайшее преступление, которому нет прощения.

— Держи, — прервал он ее размышления, протянув бокал.