Энн смотрела на него в замешательстве.

— Простите, если я покажусь тупой, — сказала она, — но я не могу понять, чего вы хотите от меня. Вы предлагаете мне должность экономки в Галивере или в вашем лондонском доме?

— Если вы хотите воспринимать это с такой стороны, да: обязанность вести дом является частью этого положения. Однако более правильно было бы назвать это иначе: хозяйка Галивера и хозяйка моего дома в Лондоне.

Энн онемела от изумления.

— Я прошу вас выйти за меня замуж, — сказал он спокойно.

Воцарилась тишина. Энн в смятении подумала, что это какая-то шутка, потом, взглянув в лицо сэра Джона, она поняла, что это вовсе не шутка, а самая трезвая правда.

— Вы хотите, чтобы я вышла за вас замуж? — медленно и недоверчиво повторила она его слова. — Но почему?

Создалось впечатление, что этот вопрос привел сэра Джона в замешательство. Он не ответил, впервые отвел глаза от ее лица и посмотрел на сад.

— Неужели эта просьба выглядит такой невероятной? — спросил он наконец.

— Вы не должны так думать, — быстро сказала Энн. — Ведь мы почти не знаем друг друга, и я не…

Она замолчала.

— Продолжайте, я догадываюсь, что вы собирались сказать, — подбодрил девушку сэр Джон.

— Хорошо. Вы мне не нравитесь, вот что я собиралась сказать, — закончила Энн. — Я дала вам понять это достаточно открыто в последний день вашего пребывания здесь, не так ли? Сейчас… Вы были очень добры… и я… Но почему вы должны хотеть жениться на мне?

— У меня свои соображения, некоторые из них я уже изложил вам.

— То, что вы одиноки? Но ведь ваша мать жива.

— Вы не знакомы с моей матерью.

— О! — Энн помолчала, затем добавила: — Положим, я могу понять ваше одиночество в большом доме и со всеми этими деньгами. Мне жаль вас. И в то же время… — Она смотрела на свои руки, потом с надеждой произнесла: — Я думаю, не могла бы Майра заменить меня? Она уверена, что влюблена в вас.

— Боюсь, Майра слишком молода. — Сэр Джон говорил совершенно серьезно.

— Да, полагаю, что так и есть, — ответила Энн. — Кроме того, она совершенно не готова быть хозяйкой — хотя, конечно, я могла бы заняться этим за нее.

— Боюсь, я должен со всей определенностью сказать, что ни Майра, ни Энтониета не могут иметь отношения к моему… э… предложению, — сказал сэр Джон, и улыбка тронула его губы.

— Думаю, все это выглядит так, будто мы слегка свихнулись.

— Напротив, я считаю, что все это вполне разумно, — возразил сэр Джон. — И что в этот конкретный момент может быть более удовлетворительным, с вашей точки зрения? Вы будете вместе до тех пор, пока ваши сестры и брат не женятся. Ваш дом будет открыт для вашей семьи. Это я вам обещаю. Майра получит все то, о чем мечтает, включая светскую жизнь, которая, как она воображает, столь заманчива. Энтони сможет отправиться в Итон, когда ему исполнится четырнадцать.

— В Итон?

— Или другую частную школу, которую вы предпочтете.

— О! — Восклицание Энн прозвучало совсем иначе, чем раньше.

— И Энтониета тоже получит приличное образование в хорошей школе или дома. У вас появится возможность предоставить все это вашим близким, и все, что я прошу взамен, — это чтобы вы носили мое имя и чтобы вы старались — когда у вас найдется время — сделать мою жизнь несколько более удобной.

Энн сцепила пальцы.

— Это звучит… слишком чудесно, чтобы быть правдой, — сказала она. — За исключением одного обстоятельства, о котором вы забыли.

— Что же это?

— То, что я не люблю вас, — опустив голову, едва слышно сказала Энн.

— Я знаю это очень хорошо, — ответил сэр Джон, — и не прошу вашей любви. Если вы выйдете за меня, Энн, я обещаю: я никогда силой не стану добиваться вашей благосклонности. Возможно, когда-нибудь у вас возникнет привязанность ко мне, но до тех пор, пока этого не случится, мы будем друзьями — добрыми друзьями, я надеюсь, — но только друзьями.

— И вы в этом не сомневаетесь? — Энн взглянула на него.

Сэр Джон твердо встретил ее взгляд:

— Я не из тех людей, кто легко обещает.

Энн отвернулась.

— Знаю, — прошептала она. — Но почему-то мне кажется, что это не очень справедливо по отношению к вам. Разумеется, я буду делать все, что смогу, буду стараться выполнить любую вашу просьбу. И все-таки не выглядит ли все это как игра в одни ворота? Ведь я получу так много!

— Я буду удовлетворен тем, что вы пойдете за меня.

Она все еще смотрела в сторону. Глаза ее расширились и потемнели, на щеках появился нежный румянец, и руки, лежавшие на коленях, передвинулись вверх, к горлу, как будто успокаивая бурю, которая клокотала там. Губы девушки раскрылись, она выглядела очень юной и беззащитной. Сэр Джон смотрел на нее, не говоря ни слова, с бесстрастным лицом.

Наконец Энн нарушила молчание:

— Должна ли я принять решение сейчас?

— Конечно нет. Если вам нужно время, чтобы обдумать все это, вы можете думать, сколько захотите. Но есть ли смысл ждать?

— Нет. Думаю, что нет.

Она все еще не смотрела на него. Внутренняя борьба продолжалась, — острая и жестокая борьба, которая затрудняла дыхание и лишала сил. Сэр Джон ждал. Он сидел тихо, почти не дыша.

Наконец борьба завершилась. Энн бессильно уронила руки и повернулась к нему.

— Если вы абсолютно уверены, что хотите этого, — сказала она, и голос ее прозвучал жалобно, почти по-детски, — я выйду за вас замуж.

Энн закрыла чемодан и бросила последний взгляд на платья, оставшиеся висеть в шкафу.

— Не бери с собой много вещей, — сказал сэр Джон. — Тебе захочется купить новые платья, и вы с Майрой сможете осуществить свои желания в Лондоне.

Новые платья! Энн не могла припомнить, с каких пор она мечтала хотя бы об одном новом платье, не говоря уже о полном приданом. И все же каким-то образом перспектива получить их не взволновала ее, как ожидалось.

Сэр Джон сказал… нет, надо привыкнуть называть его Джоном даже про себя. Но это трудно. Так же трудно, как поверить в то, что завтра утром она будет замужем, замужем за человеком, которого едва ли знает.

Энн подошла к окну и, собравшись в комок, уселась на низенькой скамеечке. Она хотела обдумать свое будущее, но почему-то мысли путались, она не могла сосредоточиться на чем-то дольше, чем на секунду.

Она выходит замуж. По крайней мере это — бесспорный факт. Но что это значит для нее? Что она ощущает? Трудно сказать. Все кажется нереальным, как во сне, и рано или поздно ей придется проснуться, когда позовет отец:

— Энн! Энн! Где ты?

Так он звал ее и по вечерам, и днем, когда возвращался домой к ленчу, появляясь обычно после того, как все уже давно встали из-за стола. Он шел прямо по коридору в сторону кухни, уверенный, что найдет ее там за мытьем посуды, а свой ленч — тщательно укутанным, чтобы не остыл.

— Энн! Ты здесь? Вот и я!

Папа был дома. Придавалось ли этому значение в прошлом? А теперь этот дом, их дом, приходится покидать. И все же благодаря Джону — она должна помнить об этом — прощание с родным гнездом не стало безнадежным, мучительным разрывом, как могло бы случиться, если бы они вынуждены были расстаться. Энн едва ли могла представить, что ощущала бы, если бы пришлось распрощаться с Майрой и близнецами. И хотя замужество — это тоже шаг в неведомое, но она не останется одна без близких. Разве что на несколько дней, которые она проведет в Галивере, чтобы познакомиться с матерью Джона. А потом все они соберутся в Лондоне и будут жить вместе.

Майра и близнецы отправляются туда сразу после венчания. Энн не раз ловила себя на желании остаться с ними, чтобы увидеть их восторг от первой встречи с Лондоном. Все будет для них настоящим приключением: и дом Джона с его неисчислимыми сокровищами, и уличное движение, и сама атмосфера города, такая не похожая на Литтл Копл. Но, вне всякого сомнения, ей придется делать то, что хочет Джон, а он хочет познакомить ее с матерью.