— Почему вы назвали меня принцессой? — обратилась Тала ко всем женщинам, сидящим за столом, так как не знала, которая из них говорила с ней.

Ей ответила очень красивая дама с дальнего конца стола:

— Потому, что оракул лорда Эдона, грек Тео, мой муж, предрек, что в первый вечер нашего приезда в Варвик с нами будет ужинать настоящая принцесса. Мы — в Варвике, а вы — наша единственная гостья.

Эдон не стал добавлять, что доказательством тому является и золотое ожерелье у нее на шее. Он подошел к ней и взял за руку. Тала поклонилась лорду и всем сидящим за столом.

— Простите, что я нарушила ваш пир, но мне приказали прийти на закате солнца.

Эдон был в недоумении. Неужели эта красавица и босоногая замарашка на дубе одна и та же женщина? Он недоверчиво покачал головой.

— Это не вы прятались в ветвях дуба.

— А кто хвастался прекрасной памятью на лица? Мне следовало не послушаться приказа и проверить вашу память.

Эдон получше пригляделся к ней, любуясь аккуратно уложенными под сеткой кудрями и слегка загоревшей кожей. Рыжие прядки волос выбились из-под сетки и завивались на висках и на лбу.

— Я не приказывал вам приходить одной.

— А я не говорила, что пришла одна, — осторожно сказала Тала. — Но это не важно. У вас достаточно воинов, чтобы защитить всех присутствующих дам.

Эдон демонстративно оглядел пустые стулья.

— Тогда позовите мальчика. Пусть поужинает с нами.

— Какого мальчика, милорд? Я никого не знаю.

Ага, она хочет перехитрить его. Эдон сделал знак Ригу.

— Ты узнал имя принцессы? Риг улыбнулся.

— Конечно, милорд. Представляю вам Талу ап Гриффин. Принцесса, этот волк в нарядных одеждах — Эдон Халфдансон, эрл Варвика.

Янтарный блеск померк в глазах принцессы, словно она вспомнила что-то неприятное. Тала выдернула свою руку из руки Эдона.

— Вы брат Гутрума и сын Халфдана, покойного датского короля?

— Именно так, — ответил Эдон и, решительно положив руку ей на поясницу, подвел Талу к креслу рядом со своим. — Чем вам не угодил мой покойный отец? — Рукой Эдон чувствовал тепло ее тела. — Халфдан отправился к праотцам в Асгард двадцать пять лет назад. Вы слишком молоды, чтобы затаить на него обиду, и я точно знаю, что он не путешествовал так далеко к югу от Йорка.

— А может быть, я не с юга, — не уступала Тала.

— Нет, с юга, принцесса. В ваших жилах течет кровь лимских королей. Об этом говорит ожерелье у вас на шее. Эмбла ненавидит вас и открыто называет ведьмой. У нее есть на то причины? — вкрадчиво спросил Эдон.

Он медленно провел ладонью по позвоночнику Талы. Она попыталась отстраниться, но уперлась спиной в его руку, чем доставила ему немалое удовольствие.

— Эмбла Серебряная Шея славится своей злобностью.

— Она вас обвиняет в колдовстве.

В ответ на столь прямое обвинение Тала рассмеялась, и ее смех эхом разнесся по зале.

— И вы не хотите это опровергнуть?

— Зачем? Викинги славятся своей глупостью, суеверием и грубой силой. Эмбла не исключение.

— Вы пытаетесь рассердить меня. Сядьте, Тала ап Гриффин. Еда стынет, а присутствующие хотят отужинать до появления луны. И не вздумайте никого оскорблять. Иначе вы узнаете, что за моим столом глупых викингов не бывает.

Повинуясь приказу Эдона, Тала села рядом с ним. Она почувствовала облегчение, когда он убрал руку с ее спины, но то место, где лежала его ладонь, горело, точно его прожгли клеймом.

Слуга поспешно убрал опрокинутый Эмблой кубок, поставил перед Талой позолоченную тарелку. Она придвинула поближе жесткое кресло и стала разглядывать сидящих за столом. Эдон обратил внимание, как она гладит ручки кресла, на которых были вырезаны волчьи головы. Интересно, приятно ли ощущать прикосновение ее пальцев на своем теле, подумал он, изучая ее профиль: нежную линию щеки, точеный нос и полные, яркие губы. Платье Талы было безупречно, но… ее женственной фигуре больше пошли бы пестрые шелка, в которые одевались его придворные дамы.

Во время ужина он представил Талу своим приближенным. Она сразу нашла общий язык с Элойей.

Женский щебет позабавил хозяина и других мужчин. Они не вмешивались, а продолжали есть. Когда Талу спросили, кто делает ей украшения, она оживилась и стала восхвалять мастерство своих ремесленников. Ее ювелиры все были кельтами, обучались в Эрине, имели свои ряды в большом торговом квартале Честера[15], города, в котором когда-то жила Тала.

Наконец янтарные глаза Талы остановились на Эдоне, и тонкая бровь вопросительно изогнулась.

Эрл не привык поддаваться минутным увлечениям, но эта обольстительная женщина будила в нем первобытные инстинкты.

Желание было необычно сильным, тем более что у него имелось согласие двух королей принудить ее к браку. Известно было, что над лимской принцессой тяготел древний запрет на брак, но эрла это не очень заботило. Он видел одно: мерсианка красива и вовсе не такая уж недотрога, как он ожидал.

— Нимфа на дубу была порывистой и любопытной, а вы — загадочная и скрытная принцесса. К тому же весьма соблазнительная. Вас хочется попробовать, как экзотическое яство.

У Талы перехватило дыхание от этих слов, а сердце бешено забилось. При свете факела она внимательно вгляделась в лицо Эдона. Эрл был красив, но в его красоте угадывалось нечто опасное. Черные вьющиеся волосы падали на шею подобно львиной гриве. У него был широкий лоб, тяжелый подбородок, и в отличие от других викингов он брил щеки, а усы не украшали его верхнюю губу и не портили выразительного рта. Синева его глаз была такой глубокой, что они казались почти черными.

— Вижу, аппетит у вас хороший, — осторожно заметила Тала, бросив взгляд на стол. — Вашу трапезу украшает много дам, посему не смотрите на меня так жадно — я не стану вашей следующей победой, лорд викинг. Я пришла сюда с другой целью.

Эдон улыбнулся и взял кувшин с вином из дрожащих рук юного раба — он не мог отказать себе в удовольствии самому наполнить кубок принцессы.

— С какой же?

Тала облизала губы и призвана себя к смелости. Робостью не обеспечить будущее Венна.

— Датскому королю и королю Уэссекса отосланы петиции. Двадцать моих танов и более сотни поселенцев с семьями и рабами изувечены, забраны в плен или убиты вашей ставленницей, Эмблой Серебряной Шеей.

— Да? — Эдон отставил кувшин. Он знал, в чем дело, и намеревался установить справедливость. Но принцесса несколько преувеличивала.

— Да, — подтвердила Тала. Эдон показался ей не таким уж грозным. — Мне сообщили из Винчестера, что эрла Харальда сменит кто-то другой.

— Вот как? — Эдон улыбнулся.

Он сейчас прекратит улыбаться, подумала Тала, но в ответ тоже улыбнулась.

— Мой двоюродный брат, король Альфред, заверил меня, что положенный выкуп будет заплачен сполна.

— Он так сказал? — удивился Эдон. Эта глупышка решила, что выкуп заплатят ей, но она ошибается — штрафной налог выплачивается королю.

— Да, это так. Я рада видеть тому доказательство у вас на столе — здесь столько богатства, что вира[16] за сотню убитых и плененных жителей Лима не разорит Варвик. Наконец-то договор Гутрума и Альфреда вернет справедливость моему народу.

На Эдона слова Талы не произвели должного впечатления. Он улыбнулся ее смелому заявлению.

— Короли слушают не только вас, принцесса. Я прибыл со своими предписаниями относительно земли под названием Варвик.

— Моей земли, — решительно заявила Тала. — Земля викингов кончается на Вотлингстрит, не доходя до Эйвона. Реки, Арденнский и Кэннокский леса со всеми обитателями — мои, а не ваши. Я требую, чтобы мои таны и рабы были освобождены из плена Эмблы Серебряной Шеи, ставленницы короля Гутрума. И еще: я хочу, чтобы ваши поселенцы ушли со своим скотом, женами, наложницами и детьми на другую сторону Вотлингстрит, где им и подобает находиться. Сделайте это, и я не стану требовать от короля Альфреда Уэссекского смертного приговора Эмбле Серебряной Шее.