Усадьба Милдбрук, Бедфордшир, Англия

Октябрь 1899 года

— Лэм, так ты скажешь Лоре, что она умрет?

Лора Мидлбрук замерла, так и не успев открыть дверь в кабинет. От случайно услышанного разговора у нее перехватило дыхание. Не может быть! Слова Джеймса Маклина эхом отдавались у нее в голове, и она с трудом поняла ответ брата.

— Нет-нет, бедняжка ужасно расстроится. Что толку? Все равно ничем не поможешь. Мне самому хотелось бы верить, что есть надежда, но…

— Значит, доктор Кэдуолледер сказал наверняка?

— Да. Чертовски жаль, правда? Доктор говорит, что она с каждым днем будет слабеть, а потом наступит быстрый и безболезненный конец.

Лора прижала лоб к стене и зажмурилась. Значит, разговор и вправду о ней. Доктор Кэдуолледер осматривал ее два часа назад и посоветовал не затягивать корсет слишком туго, чтобы вчерашний обморок не повторился. Старый обманщик не сказал ей правды… Но слова Маклина вывели Лору из раздумий.

— Ее, конечно, молодой не назовешь, да и не красавица, но такого норова я еще ни у кого не встречал. Это каждый может подтвердить. Налить еще бренди, Лэм? Тебе не помешает.

Лоре показалось, что она сейчас упадет. Ее вдруг начало мутить. Должно быть, один из симптомов неизлечимой болезни. Лора всхлипнула. Слезы капали на корсаж платья, а она даже не осознавала, что плачет.

— Может, ее стоит изолировать, чтобы не подвергать опасности остальных? — спросил Маклин.

— Доктор заверил меня, что это не заразно. Болезнь очень редкая, — ответил Лэмдин. — Судя по всему, ее укусило какое-то насекомое — оно попадается иногда в здешних местах. Болезнь может никак не проявляться годами, а потом…

Лора услышала, как он щелкнул пальцами и, помолчав с минуту, продолжал:

— Надеюсь, Лора до самого конца не поймет, насколько это серьезно. Так лучше, не будет бесполезных метаний в поисках лекарства — ведь его не существует. Бедная Лора. Джеймс, ты ей ничего не скажешь?

Девушка прижала руку ко рту, чтобы подавить возглас отчаяния.

— Разумеется, нет. А сколько ей еще осталось, по мнению доктора?

— Самое большее — несколько месяцев, — печально произнес Лэмдин. — Черт возьми, Джеймс, мне будет ее не хватать.

Спотыкаясь, Лора побрела обратно к лестнице. Что же делать? Сначала ей захотелось ворваться в кабинет и заставить Лэмдина рассказать обо всем в подробностях. Но потом она решила, что на первый раз новостей достаточно.

Возможно, доктор ошибся. Да, наверняка это ошибка. Она никогда в жизни не болела, а вчерашнее недомогание — результат того, что она туго затянула корсет и вина за ужином выпила больше, чем обычно. Но зачем тогда доктор лгал?

Тут постучали в парадную дверь. Лора посмотрела вниз, так сильно вцепившись в перила, будто от этого зависела ее жизнь. Бессмысленным взглядом она проводила Лэмдина, который вышел из кабинета и открыл дверь.

— А, мистер Уайлдер! Отец говорил, что вы должны приехать. Не каждый день нас посещают гости из Скотланд-Ярда. Меня зовут Лэмдин Мидлбрук.

— Я больше не работаю в Скотланд-Ярде, — негромко поправил его Уайлдер.

— Ах да, конечно. Должно быть, я невнимательно слушал отца, и мне показалось… В общем, вы должны были раскрыть какое-то мошенничество с перевозками, правильно?

Лора про себя взмолилась, чтобы Лэмдин поскорее заплатил этому человеку и выставил его. Ей не терпелось расспросить брата.

— Да. Но я возглавляю собственное сыскное агентство и ни от кого не завишу. Ваш отец об этом знает, — сказал гость.

— Да-да, конечно! — воскликнул Лэмдин. — Вы частный сыщик! Теперь вспомнил. Ну что ж, входите!

Гость вошел и пожал протянутую руку, и вдруг Лору пронзил взгляд его зеленых глаз — они походили на изумруды в золотой оправе. Его лицо покрывал золотистый загар, словно он долго жил в жарких странах, а волнистые темные волосы были слегка взъерошены ветром.

Лора глубоко вздохнула и попыталась собраться с духом. Взгляд Уайлдера словно пригвоздил ее к стенке — так коллекционер расправляется с беззащитной бабочкой. Эти глаза подмечали все, и ей почудилось, будто в их сверкающей глубине что-то промелькнуло. Быть может, сочувствие?

Не в силах сдержать слезы, Лора повернулась и взбежала наверх.

Никогда еще коридор не казался таким длинным. Ворвавшись наконец в свою комнату, Лора захлопнула дверь, повернула ключ и упала на кровать.

Нет, умирать она не собирается! Это наверняка страшная ошибка — доктор уже стар, мог что-то перепутать. О Господи, ведь этого просто не может быть. Она отказывается умирать!

Шон Уайлдер вопросительно взглянул на хозяина дома, однако не поинтересовался, кто эта пугливая особа. Столь глубокое впечатление он производил на женщин нечасто. К тому же в таких случаях они обычно бежали к нему навстречу, а не прочь. Скорее всего, ее напугал его рост — девушка была невысокая, миниатюрная, но, признаться, очень привлекательная, с округлостями во всех нужных местах. Он готов был поспорить на свой последний гонорар, что формы у нее свои, и ухищрения с модным бельем здесь ни при чем. Хотелось бы знать, как будут смотреться эти каштановые волосы, если высвободить их из узла и распустить по плечам… Тут Шон вспомнил, что в ее больших серых глазах уже стояли слезы, когда он ее увидел. Значит, она убежала не из-за него.

— Это была моя сестра, — пояснил Лэм. — Она неважно себя чувствует, так что прошу за нее прощения.

— Кажется, она чем-то расстроена, — заметил Шон.

Мидлбрук пожал плечами.

— Вы же знаете, у женщин время от времени бывают мигрени. Сегодня утром к ней заходил врач.

— Надеюсь, ничего серьезного? — Шону вдруг очень захотелось, чтобы ответ на этот вопрос рассеял его опасения. Поймав себя на этом, он удивился. В конце концов, какая ему разница? Да и потом, он видел множество женщин, чьи беды не могли привидеться этой избалованной девице даже в самом страшном сне.

Мидлбрук явно решил, что вопрос был лишь данью вежливости, и промолчал. Он провел гостя в кабинет и представил ему своего друга, который наливал что-то в бокалы.

— Джеймс, это мистер Шон Уайлдер. Сэр, это мой сосед, Джеймс Маклин.

Шон заметил, что у Маклина задрожали руки, а в глазах появился благоговейный страх. Значит, ему известно, о чем сейчас судачат в Лондоне. Шон загадочно улыбнулся и медленно наклонил голову в знак приветствия. Замешательство Маклина доставило ему удовольствие — он охотно помогал распространению слухов о своей дурной репутации.

— Не обращайте внимания на Джеймса, — сказал Мидлбрук. — Он ждет, когда мне привезут нового жеребенка. Вас интересуют лошади, сэр?

— Нет, совершенно не интересуют, — резко отозвался Шон, для которого лошади были лишь средством передвижения. Кроме того, его всегда раздражало, когда что-то отвлекало от дел.

Казалось, Мидлбрука обидело то, что Шон не проявил интереса к его конюшне.

— Отлично. Тогда присаживайтесь. У вас есть информация, которая интересует моего отца? Я должен все ему переслать.

Шон достал из чемодана документы, отогнав мысли о сестре Мидлбрука. У него не было ни времени, ни желания вникать в чужие проблемы. Но эта девушка, в полном отчаянии вцепившаяся в перила лестницы… Он вспомнил, как у нее побелели пальцы, как дрожали губы. Черт побери! Он встряхнул головой, чтобы образ исчез. Ему-то известно, чем это чревато — слишком близко подпускать к себе женщин.

Пора заканчивать с делами и уходить из этого дома от греха подальше.

— Передайте мои отчеты как можно скорее, чтобы ваш отец вовремя принял меры. Пока мы с вами разговариваем, он может потерять целое состояние, — произнес Шон.

У старого Мидлбрука было двое управляющих по перевозкам на обоих берегах, которые завышали цены, а разницу клали себе в карман. Мидлбрук попросил его никого не убивать. Значит, к списку сомнительных достоинств Шона прибавилось еще одно — «наемный убийца». Вспомнив об этом, он улыбнулся. Его боятся, и это может пойти ему на пользу.