Со стоном захлопнув чемодан, Лора вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Открыв дверь на улицу, она натолкнулась на Шона — он преграждал ей путь. Вырвав у нее чемодан, он затолкал ее обратно со словами:

— Никуда ты не пойдешь.

Сначала у Лоры словно камень с души свалился, но тут она заметила в его глазах все ту же враждебность. Она обошла его и снова направилась к выходу, но Шон схватил ее за блузку и дернул к себе, чуть не сбив с ног.

— Сядь! — прогрохотал он, толкнув ее в сторону лестницы, и она с ходу опустилась на вторую ступеньку. — Читай, — приказал Шон и бросил ей на колени скомканную бумажку.

Лоре пришлось сощуриться, чтобы в полумраке разобрать написанное. Когда смысл записки дошел до нее, она ахнула и подняла взгляд.

— Меня? Он хочет сначала… убить меня? — пролепетала она, и по телу у нее пробежала дрожь.

— Он нас нашел. Надо немедленно уезжать. — Сейчас Шон избегал ее взгляда, но его трясло от плохо скрытой ярости.

— Но… но куда?

— В Англию. Придется куда-то тебя спрятать, пока я не узнаю, кто за всем этим стоит. Я бы уже давно это сделал, если бы не беспокоился о своей несчастной умирающей женушке!

— Ты оставишь меня одну? — почти шепотом спросила она, испуганно съежившись.

Мрачно вздохнув, он смерил ее ненавидящим взглядом.

— Я бы оставил тебя прямо на улице, если бы кто-то не угрожал содрать с тебя шкуру. Не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести. Но как только я найду этого сумасшедшего и расправлюсь с ним, ты останешься одна со своим маленьким сюрпризом.

Лора протянула к нему руку.

— Шон, ребенок…

— Не мой, — решительно ответил за нее Шон и резко потянул Лору за локоть, чтобы она встала. — И советую тебе больше не упоминать об этом. Пока ситуация не разрешится, ты будешь под моей защитой, а большего не получишь, не проси.

Она вырвала у него руку.

— Не нужна мне твоя защита. Большое спасибо, я лучше поеду к родителям. — Она снова двинулась к двери, но Шон опять задержал ее.

— Не дури! Возможно, именно Мидлбрук за нами и охотится. Предположим, твой благородный братец все же прочитал твой дневник и отправил отцу телеграмму, где рассказал о твоих намерениях. Тогда это означает, что все записки написал твой отчим, встревоженный тем, что твои денежки уплывают.

— Мне не нужны деньги! — воскликнула она.

— Ты быстро изменишь свое мнение, когда у тебя их не будет! Поверь, уж я-то знаю! Когда ты окажешься на улице со своим незаконнорожденным ребенком, то начнешь биться за каждый пенс! — И Шон так быстро отвернулся, что она не успела заметить промелькнувшую у него в глазах боль. Он знал, о чем говорит, и в душе у него шевельнулось сочувствие, на мгновение заслонив ярость.

— Они все равно твои. Я обещала заплатить, если ты на мне женишься.

Встретившись с ней взглядом, Шон сжал губы. Помолчав, он наконец негромко произнес:

— Это так. И если я разведусь с тобой, объяснив причины, твое любящее семейство навряд ли встретит тебя с распростертыми объятиями. У тебя ничего не останется.

Неужели он и вправду собирается так с ней поступить? От этой мысли Лора похолодела.

— У меня останется ребенок и надежда на долгую жизнь, — спокойно ответила она. — А это больше, чем у меня было, когда мы затеяли всю эту комедию.

— Все это было у тебя еще до того, и ты прекрасно это знаешь. — С этими словами Шон подхватил ее легкий чемодан. — А теперь подожди здесь — я соберу свои вещи.

Лора, слишком напуганная прочитанным, не стала спорить. Ярость ее слегка поутихла — она поняла, что опереться может только на Шона. Во всяком случае, он не желал ей смерти, чего нельзя было сказать об отчиме.

Шон вернулся с чемоданом в руках. Распахнув дверь, он вытолкал Лору наружу, остановил наемный экипаж и всю дорогу к Северному вокзалу не отрываясь смотрел в окно.

Волны так раскачивали корабль, что Шон, сам того не желая, беспокоился о Лоре: должно быть, ее сейчас наизнанку выворачивает в этой маленькой каюте… Но на палубе ей было бы еще хуже, подумал он, направляясь вниз, просто чтобы посмотреть, в каком она состоянии.

Открыв дверь, Шон услышал ее стоны. Лора лежала на койке, свернувшись калачиком. Его захлестнула жалость. В поезде она ничего не ела и не пила — вдруг у этой дурочки будет обезвоживание? Подбежав к Лоре, он провел рукой по ее плечу.

— Лора, ты в состоянии выпить воды?

Она издала тяжелый стон, означавший отрицательный ответ, и у Шона болезненно сжалось сердце. Лора зарылась лицом в подушку, ее била дрожь.

— Мы скоро приедем, меньше чем через час. Уже виднеются утесы Дувра. — Он присел на койку и обнял ее, прислонившись к стене.

— Ты холодная, как лед. Давай я тебя согрею, а ты попробуй расслабиться.

Лора не то усмехнулась, не то всхлипнула. Он обнял ее еще крепче, мысленно укоряя себя за то, что так жалеет ее. Какое ему дело? Зачем из-за нее переживать? Ведь эта негодная баба разрушила его жизнь, поломала все планы на будущее, вызвала у него чувства, от которых он навсегда отрекся. Лучше уйти обратно, на свежий воздух, и пусть она мучится в одиночестве. Но вместо этого Шон коснулся подбородком ее спутанных волос и вдохнул их аромат, такой непохожий на все остальные запахи.

— Попытайся заснуть, — хриплым голосом произнес он. — Скоро все будет позади. Уже совсем скоро.

Когда они наконец пристали к берегу, Шону пришлось выносить ее на руках. Но слабость у Лоры не прошла даже после того, как он привез ее в гостиницу, уложил в постель и принес еду. Она попыталась поесть, но безуспешно: все тут же вышло обратно.

— Боже, что же мне с тобой делать? Придется идти за врачом. — И он направился к двери.

— Нет, — едва слышно сказала она. — Мне скоро станет лучше. Надо только немного поспать.

Когда он вернулся, Лора сидела за туалетным столиком и причесывалась.

— Я вижу, ты снова вырвалась из лап смерти, — небрежно произнес Шон, прислонившись к двери.

Увидев в зеркале, как он окинул ее взглядом, она обернулась.

— Я хочу выпить чаю и перекусить, а потом вернуться в Мидлбрук, к брату.

— Твои желания меня совершенно не волнуют, — ответил он. — Впрочем, еда скоро будет — я взял на себя смелость заказать обед. Я так и знал, что ты поправишься сразу, как только этого пожелаешь.

С тех пор, как они прибыли в гостиницу, Шон всего лишь раз зашел к ней, но заметил, что цвет лица у нее явно улучшился. Лора почувствовала, что от него исходит запах спиртного, хотя он казался трезвым — и сильно рассерженным. Если же разозлить его еще больше, то он может взорваться и отослать ее к Лэмдину, что и требуется.

— Наверно, мне следует сказать тебе спасибо за то, что ты не собираешься морить голодом меня… и своего ребенка.

— Лора, ради твоего же блага советую при мне не упоминать о нем. Больше повторять не буду! — Он повысил голос, но не слишком.

— Ты мне угрожаешь?

— За все, что ты мне причинила, я мог бы выставить тебя на улицу без единого фартинга в кармане. Благодари Бога, что я этого не сделал.

— Почему? То же самое произошло с твоей матерью, да?

Шон на мгновение отвел глаза. Его губы сжались и превратились в тонкую линию. Вздохнув, он задумчиво и печально посмотрел на Лору.

— Да. Именно это с ней произошло.

— Прости, — пробормотала Лора.

— Извиняешься? Тогда, пожалуй, я тебе расскажу эту историю. Чтобы ты знала, каково приходится другим в такой ситуации. Хочешь послушать?

— Нет. — Она готова была умолять его о том, чтобы он ни о чем не рассказывал. От его улыбки у нее мороз прошел по коже.

— Так где мы остановились? Должно быть, в самом начале. — И он с едва уловимой горечью продолжал: — Моей матери было шестнадцать лет, когда ее соблазнил сын одного барона, не унаследовавший от предков ничего, кроме обходительных манер. Барон положил конец их отношениям, отправив сына в Лондон. Но вскоре молодая леди без всякого сопровождения поспешила за ним, дабы сообщить возлюбленному потрясающую новость о моем скором появлении на свет. — Пройдясь по комнате, Шон подошел к окну и стал вглядываться в густой туман. — Однако тот был уже обручен и велел ей возвращаться домой. А мой дед был пэром — он не принял бы дочь назад, зная о ее положении. Будучи в панике, она побежала куда глаза глядят, и бежала до тех пор, пока не лишилась сил. — В его голосе появилась тихая печаль. — Ее спасли две женщины из публичного дома. Хозяйка пожалела ее, позволив заниматься шитьем и стиркой. Мама говорила, что швейная иголка ее спасла. М-да… А потом появился я. Все девицы были от меня в восторге.