— Проклятие! — воскликнула она, вовремя вспомнив, что надо говорить низким голосом. — Почему бы вам просто не отрезать нам головы и не прибить их к бушприту? Славный трофей! Хороши мы будем, когда руки и ноги у нас сгниют и отвалятся!

Прошлой ночью она едва могла разглядеть его черты. Но при ярком солнце без труда узнала его. Мужчины, стоявшие на палубе, были такие же высокие и с такими же широкими плечами. И все же он при всей своей плечистости казался удивительно стройным. Солнце играло на его густых белокурых волосах, но они отливали скорее серебром, чем золотом. И глаза у него были такие голубые, каких, казалось, не бывает у простых смертных.

Она всегда представляла себе ангелов с глазами такого цвета. Но если этого человека и можно назвать ангелом, то он ангел Сатаны, пришедший сеять пороки среди порядочных, богобоязненных людей. Ничего даже близкого к небесам она не видела ни в его затвердевшем от соли замшевом жилете, ни в узких брезентовых штанах, ни в поношенных, без пряжек сапогах, так хорошо смазанных жиром, что они казались мягкими, как шелк.

Капитан пиратов резко повернулся, чтобы отпустить команду, а Прю успела отметить прямой нос, жесткий, но тонко очерченный рот и волевой подбородок. Она нехотя признала, что для мужчины, который добывает себе на жизнь грабежом, этот человек непозволительно красив. Прю ненавидела себя за то, что, несмотря на презрение, не могла оторвать от него глаз.

Он опять резко обернулся и посмотрел на нее. Прю вздрогнула и отвела взгляд, смущенная скорее не отметиной на правой щеке, а холодным голубым огнем глаз. Прайд, хорошо рассмотревший его в таверне, рассказал о шраме на лице, но ни словом не обмолвился об ошеломляющей яркости его глаз.

Казалось, прошла целая жизнь, но ни один из них не шелохнулся. Ветер с воем рвал паруса. Скрипела обшивка корпуса, и над головой верещали чайки, ныряя за рыбой. Из оцепенения девушку вывел старик, который фыркнул и потом проговорил:

— Поймали их прямо за руку, кэп, а?

— Да, но они скоро научатся честному ремеслу. Посмотрим, как им понравится резать, рубить и поддерживать огонь под котлами.

Резать, рубить и поддерживать огонь? Резать кого? Рубить что? И зачем им, черт возьми нужен огонь под котлами?

— «Честному ремеслу»! — Прайд пальцами связанной руки схватил сестру за край плаща и потянул, но ее уже понесло: — Да что вы знаете о честности? По крайней мере, от наши рук не пострадал ни один из вас, чего никак нельзя сказать о ваших жертвах!

— Прюденс… — прошипел Прайд.

— Ты, парень, мелешь чушь, — пробормотал моряк величиной с корабль, с пустой глазницей и пугающим шрамом на лице. — Явно рехнулся.

По палубе прокатился гул согласия, скорее озадаченный, чем сердитый, но Прю слишком занесло, чтобы она уловила разницу. Сборище подонков, по которым плачет виселица! За свою жизнь Прю повидала пиратов, но такую непристойную команду еще никогда не встречала!

— Ты что, можешь обойтись без китов и наливаешь в свои лампы жир из селедки?

Прю заморгала, и тут же у нее вырвалось ругательство. Большие селедки? Самые жирные и самые нежные из всех рыб. С чего бы вдруг она стала заправлять лампы их жиром? И при чем тут киты?

Но раньше, чем Прюденс пришел в голову какой-нибудь ответ, капитан этой шайки шагнул и встал перед ней.

— Кстати, как тебя зовут, парень?

— Ух-хух…

— Хэскелл и Най, — быстро вмешался Прайд. — Он Хэскелл, а я Най. — Он нервно взглянул на Прю и чуть успокоился, увидев, что она кивнула, подтверждая.

— Фамилия? — гаркнул Гедеон.

— У нас нет фамилии, — ответила Прю, принимая роль, которую часто разыгрывала и раньше.

— Семья? Уверен, что кто-то есть.

— У нас нет семьи. Я уже говорил вам, наша мама умерла, а папу убили воры, убийцы, по…

— Он имеет в виду… ммм… флибустьеров, сэр, — дипломатично закончил фразу Прайд.

— Но есть женщина, которая кормит нас и до сих пор. Ее зовут Черная Лия. Она, наверно, удивляется, куда мы делись. — Прю взглянула на Крау, который стоял недвижимо, как статуя, и самое большее, что себе позволял, — взмах ресниц. Похоже, его чуть-чуть заботило, что с ними будет. — Если кто-то может сказать о нас слово Лии, я буду очень обязан.

— Ты говоришь, нет семьи?

— Она негритянка, сэр, но никому не принадлежит. Как говорится, она получила бумагу.

— Ладно, парни, я подумаю. Мне не надо объяснять, почему вы здесь. Вы сами знаете, что виноваты. И рано или поздно вас бы все равно поймали. Так что можете благодарить провидение, что это сделал именно я.

Зеленые глаза Прю яростно засверкали.

— Спасибо… — начала она, но Прайд резко толкнул ее локтем.

— Мой брат хочет сказать: спасибо за вашу доброту, сэр.

Гедеон подозрительно перевел взгляд с одного на другого. В конце концов он кивнул и начал говорить:

— Так случилось, что мне нужны люди. Нужны на определенное время, заодно дороги острова Портсмут избавятся на это время от таких, как вы. Сейчас я растолкую, что вам уготовано. Слушайте меня внимательно, потому что я не люблю повторять свои слова.

У Прю рот невольно открылся для протеста, но в этот раз она без звука подавила его. Палуба полна молчаливыми, жестокими людьми в шрамах. Стоит их разозлить, и им с Прайдом придется худо!

Гедеон, словно башня, возвышался над ними. Только один человек был такого же роста, как и он, — Крау. Пока Гедеон говорил, первый раз в жизни перепуганная насмерть Прю, сжав губы, молчала.

— Вы поселитесь внизу и постараетесь не доставлять мне хлопот, или я переправлю вас в Принсесс-Анн и посмотрю, как вас закуют в железки. Да, да, в железки, — повторил он, глядя прямо в негодующие глаза Прю. — Бог знает сколько времени вы, два молодых разбойника, творили свое злое дело. Но если вы совершите ошибку, ограбив моего человека, считайте, что сами перерезали себе горло. Достаточно будет одного случая. Пройдет много времени, прежде чем вы научитесь кое-каким манерам, и, поскольку вы вроде бы незнакомы с правилами честного труда за дневную плату, я сам пополню ваше образование. Давно вы остались без отца?

— Три… — начал Прайд.

— Десять лет. — Прюденс хотела извлечь все возможное сочувствие — про запас, а капитана вроде бы тронуло их сиротство.

— Опять лжете, как я вижу. Ну ладно, скоро мы все изменим. — Ироническим взглядом он скользнул по костюму Прю, от бесформенной шапки, закрывавшей волосы и надвинутой на покрытое сажей лицо, к потрепанному плащу и штанам, которые раньше много лет носил Прайд; напоследок он оглядел башмаки на несколько размеров больше положенного, с подошвами, привязанными бечевкой, какой она чинила сети. — Тебе полагается плащ, одеяло, смена фуфаек и подштанников, пара башмаков, две рубахи и две пары штанов в год. Тебя будут…

— В год! — вскрикнула Прю.

— Тебя будут кормить два раза в день, — не обращая на нее внимания, продолжал капитан, — а также дадут одеяло и место, чтобы спать. За это ты будешь выполнять назначенное тебе задание как можно лучше и столько времени, сколько я найду нужным.

— И после этого вы разрешите нам уйти? — спросила Прюденс.

— Заткнись! Я еще не все сказал!

— Ладно, а что насчет платы, о которой вы все время болтаете? — не унималась Прюденс.

— Каждый член моей команды получает долю вырученной суммы, — окинув ее ледяным взглядом, сказал Гедеон. — Вы двое будете из своей доли платить тем людям, которых ограбили, пока каждый из них не получит все сполна.

— Но это же неспра…

— Поостерегись: здесь любой человек охотно отправит тебя к праотцам, если ты хоть раз увильнешь от работы. Ясно я говорю? Там киты, которые ждут, чтобы их взяли. И как только мы их возьмем, ты будешь тянуть их до тех пор, пока туши не выбросит на берег. А когда они окажутся на берегу, ты будешь рубить, резать и вытаскивать ворвань, а потом вытапливать жир до тех пор, пока тебя не начнет рвать от его вида и запаха. А потом, черт возьми, ты все начнешь снова!

Китобои. Китобои! Не пираты, а честные, законопослушные китобои!