— Я не хочу быть хозяйкой Элистоуна, — сквозь зубы процедила Гизела. — Этот человек — чужак и наглец! Ты же видела, как он обошелся с Сигурдом.

— Он сохранил ему жизнь, а мог повесить, — мягко напомнила Олдит. — Я буду молиться за него до конца своих дней.

— Если бы он не выгнал вас обоих из дома, Сигурд не напал бы на него!

Олдит вздохнула. Не ее дело спорить с господами.

— А что может сделать Кенрик? — наконец робко осведомилась она.

— Не знаю, — с отчаянием в голосе ответила Гизела. — Он может упросить отца…

— А вдруг он… не собирается на вас жениться? — осмелилась засомневаться Олдит. — Он ведь еще не просил вашей руки? Мне кажется, сэр Кенрик во всем слушается свою матушку.

Гизела уныло посмотрела на няньку.

— Я уверена — он меня любит! Я буду счастлива в Аркоуте. — Она стиснула руку Олдит. — Ты найдешь посыльного и поможешь мне незаметно выбраться из дома?

Олдит нехотя кивнула. Все произошло так внезапно! Мирное течение их жизни нарушено. Холод пронзил кормилицу до самых костей. Что это? Неужели предвестник несчастья?

Гизела скакала верхом к маленькой лесной поляне. Уехать из дома оказалось не так уж трудно — отец рано утром отправился осматривать угодья, и это избавило ее от необходимости придумывать причину своей поездки. Правда, пришлось солгать старшему конюху, сказав, что она заедет только в церковь, расположенную в деревне, и поэтому ей не нужен сопровождающий. Взволнованная Олдит осталась стоять у ворот, глядя вслед удаляющейся Гизеле. Сердце предчувствовало беду: вдруг на госпожу нападут или Кенрик унизит ее отказом? Накануне Олдит отправила к нему посыльного, как велела ей Гизела. Теперь оставалось только надеяться на то, что Кенрик будет на условленном месте. Олдит тяжело вздохнула и вернулась в дом. Невеселые мысли о Сигурде и о госпоже одолевали ее.

Гизела первой появилась на поляне. Она остановилась у большого плоского камня и слезла с лошади, ступив на него, как на опору, поскольку помочь ей было некому. Привязав лошадь к нижней ветке ольхи, Гизела не торопясь прошла к ручью.

В лесу на своем пути она никого не встретила, так как селяне были заняты домашними делами: надо было нарезать тростник для полов, заготавливать впрок яблоки, закрывать бочки с солониной.

Гизела, нахмурившись, нетерпеливо постукивала хлыстом по башмачку. Если посыльный не застал Кенрика дома, то ее отчаянная попытка избежать навязываемой женитьбы ни к чему не приведет, так как отец сообщит ей свое решение сегодня днем. Вчера вечером он явно склонялся в пользу брака с Аленом де Тревилем. Ее может спасти только Кенрик, если сегодня же сделает ей предложение. Гизела молилась, чтобы это произошло.

Услыхав топот копыт на дороге, она обернулась и увидела, как гнедая лошадь Кенрика выехала на поляну. Сильно заколотилось сердце. Кенрик спрыгнул с лошади и бегом кинулся к ней, схватил за руки, крепко сжал их.

— Гизела, дорогая, я отправился тут же, как мне передали твою просьбу. В Брингхерсте беда? Ну, конечно же, нет, иначе твои отец сообщил бы!..

Она с беспокойством вглядывалась в его лицо. Он говорил с таким жаром, что у нее исчезли последние сомнения относительно его чувств.

— Я подумала, что ты должен об этом узнать сразу же. Отец отдает меня в жены Алену де Тревилю.

На добродушном лице Кенрика отразился ужас, и он поближе притянул к себе Гизелу.

— Он уже дал согласие?

— Пока нет, но скоро даст. Де Тревиль сделал предложение вчера после суда. Ты ведь слыхал о Сигурде?

Кенрик кивнул.

— Да. Мне жаль мальчишку, но, по-моему, на лучшее нечего было и рассчитывать. Скажи, Гизела, а ты хочешь этого брака? Ты станешь миледи…

— Конечно, нет! Отец ужасно рассердился на меня за отказ. Я заявила ему, что он не может меня заставить. Не понимаю, зачем барону жениться на мне. Мы с ним с первой минуты не поладили. Мне он показался человеком, который не потерпит строптивой жены. Неужели он не мог заключить более выгодный брак, находясь при дворе? Не знаю, что и думать! Предложение было совершенно неожиданным. — Она умоляюще посмотрела на Кенрика и решилась сказать: — Я… надеялась, что… — Гизела перевела дух. — Кенрик, я вынуждена унизиться до того, чтобы самой спросить, питаешь ли ты ко мне определенные чувства…

— Разумеется! — страстно произнес он. — Я давно объяснился бы, но моя матушка против этого.

— Ты говорил с ней?

— Да… — Он отвел взгляд. — Мы поссорились. Сегодня утром я как раз отправился проветриться, когда появился твой посыльный. Вчера вечером я сообщил ей о своих намерениях в отношении тебя, и у нас был весьма неприятный разговор, после чего я выпил лишнего…

— Я ей не нравлюсь, — вздохнула Гизела. — Я этого боялась.

— Ей никто не нравится! — сердито сказал Кенрик. — Она не желает, чтобы в Аркоуте появилась еще одна женщина, но я заявил, что больше не потерплю истерических сцен, отправлюсь к твоему отцу и попрошу твоей руки.

Кенрик склонился и поцеловал затянутую в перчатку руку Гизелы.

— Не бойся, любовь моя! Я сейчас же поеду просить твоей руки. Когда твой отец поймет, что мы оба хотим этого брака, он не станет принуждать тебя к женитьбе, которая тебе ненавистна.

Гизелу все еще мучили сомнения. Отец так решительно настроен против Кенрика! Неужели он не захочет внять их доводам? Во всяком случае, надо попытаться его убедить. Она внимательно взглянула на юное лицо Аркоута.

— Ты уверен в своих чувствах? Я не хочу заставлять тебя. Просто… нам всегда было так хорошо вместе… И вдруг — это неожиданное предложение!..

— Де Тревиль, конечно, благороднее меня, — с горечью произнес он. — Твоего отца придется уговаривать.

— Ох, Кенрик, что нам делать, если он нас не послушает? Он никогда раньше не был так непреклонен!

Кенрик сдвинул брови и внимательно посмотрел на Гизелу.

— Послушай, если твой отец откажет мне, ты… готова ослушаться его и убежать из Брингхерста?

У нее сдавило горло.

— Я… не знаю. — Она обвела растерянным взглядом поляну с уже голыми деревьями. — Да, я хочу избежать этого навязанного мне брака, но куда мы пойдем и что будем делать, если отец не одобрит нашей с тобой помолвки?

Кенрик упрямо сжал губы.

— Тогда мы поженимся без его согласия! Я отвезу тебя в Лестер. Там нас не знают, и любой священник нас обвенчает. А потом… — с трудом произнес он, — потом твой отец сам не захочет расторгать наш брак — ты ведь станешь моей. Понимаешь, Гизела?

Она кивнула, но глаза наполнились слезами.

— Да, но молю Деву Марию, чтобы в этом не было необходимости. Я очень его люблю, Кенрик, и не хочу жить в ссоре с собственным отцом, да и тебя к этому вынуждать.

Ален де Тревиль в сопровождении оруженосца Юона неторопливо ехал по Элистоунскому лесу. Он собирался нанести визит своему соседу сэру Уолтеру, а поскольку Брингхерст был недалеко, то не надел кольчугу.

Предлог для визита барон придумал: в притороченной к седлу тростниковой корзине свернулся клубочком щенок. Де Тревиль с улыбкой посмотрел на него — щенок предназначался в подарок Гизеле Брингхерст. Он стал напевать старинную нормандскую песню, которую в детстве ему пела нянька. День был холодный, но ясный, а настроение у барона — превосходное.

Юон, ехавший на почтительном расстоянии, с удивлением наблюдал за своим господином. Ален де Тревиль — хороший и справедливый человек, но веселым его не назовешь. Последние месяцы барон занимался исключительно укреплением Элистоунского замка. Он не ездил развлекаться в обществе женщин ни в Окем, ни в Лестер, любовницу в Элистоуне не держал и жил, по мнению Юона, как монах. Теперь же настроение барона явно улучшилось, и он расхаживал по замку с беспечным видом.

Юон улыбнулся. Он догадывался, зачем они едут в Брингхерст. Еще во время суда юноша заметил, какими глазами смотрит его хозяин на мадемуазель Гизелу. Если лорд Ален еще не влюбился, то скоро влюбится, решил Юон.