Эдвард вновь окинул взглядом одеяние дамы и усомнился в своем предположении. Бедной родственнице вовек не видать такого изящного платья и превосходной лошади.

— Простите великодушно, но поблизости нет никого, кто бы мог, как того требует обычай, стать посредником при нашем знакомстве. Смею ли я сам спросить ваше имя?

— Вы можете спросить его, сэр, но я, рискуя прослыть невежливой, вынуждена ответить отказом.

— Вы отказываете мне в такой невинной просьбе?

— Да, ибо вы не посмели бы спросить меня об этом, если б не обстоятельства.

— Какие обстоятельства?

— Вызванные импульсивным поведением животного, которое неожиданно выпрыгнуло из-за кустов, напугав мою лошадь и тем самым, вынудив вас предложить мне свою помощь.

— Меня никто не принуждал, — возразил Эдвард, уязвленный тем, что его поведение сочли бесцеремонным. — Я почел за счастье сделать это.

— И с вашей стороны это было весьма благородно. Надеюсь, высказанная мною благодарность не оставляет сомнений в моей искренности. Однако, принимая во внимание вышесказанное, полагаю, будет разумным на этом остановиться. Прощайте, сударь.

Сказав это, леди вонзила каблуки в бока своей лошади и поскакала прочь.

Эдвард смотрел ей вслед. Ему только что дала отпор — пусть и вежливо — женщина, которая явно не желала продолжения знакомства. Дама отказалась назвать себя и не потрудилась узнать его имя. Никогда еще графу не давали отпор женщины… к тому же незамужние. Будучи мужчиной, который всегда являлся объектом пристального женского внимания, Эдвард признал новый опыт весьма захватывающим.

Сорвавшееся с его уст предложение стало неожиданностью даже для него самого. Лишь теперь Эдвард осознал, что вызвано оно было более всего любопытством. Графа всегда влекли тайны, а потому упорное сопротивление дамы распалило его, пробудив в сердце нечто большее, чем мимолетный интерес.

Сверх того, графа пленил голос незнакомки. Сопровождавший даму конюх, проезжая мимо, дотронулся до шляпы. Эдвард рассеянно ответил на приветствие и, лишь когда слуга отдалился на почтительное расстояние, с опозданием понял, что надо было спросить у него имя его госпожи. Может быть, подобный способ знакомства и непозволителен в обществе, но, раз другой возможности не представлялось, почему бы не воспользоваться этим?

Что ж, оставалось надеяться, что незнакомка еще появится в парке. Поскольку граф выезжал верхом каждый день, а порой, если позволяли дела, и не раз, их дороги рано или поздно пересекутся, решил Эдвард.

Терпения же ему в подобных случаях было не занимать.

Вернувшись на Джордж-стрит, Диана переоделась в свободное узорчатое платье из муслина, поправила прическу и, накинув теплую шаль на плечи, спустилась к завтраку.

Она никак не могла согреться. Противная боль в горле немного утихла, но голос был простуженным. В свое первое утро в Лондоне Диана пробудилась одолеваемая тревожными мыслями и с ощущением тяжести во всем теле. Она полагала, что как первое, так и второе происходит от ее неуверенности перед будущим, а потому решилась возобновить свои конные прогулки, которые в деревне совершала каждое утро. Свежий воздух всегда бодрил ее и рассеивал мрачное настроение.

Лишь очутившись в Гайд-парке, Диана осознала, что вялость ее не была следствием хандры и что верховая езда, оказывая благоприятное воздействие на ее расположение, вряд ли принесет пользу ее здоровью. Воспалившееся горло болело так, что, сглатывая, Диана не могла удержаться от болезненной гримасы. Говорить тоже стало трудно. Она охрипла, и голос, сделавшись до невозможности низким, теперь казался ей каким-то чужим. Оставалось только гадать, что мог вообразить о ней лорд Гартдейл.

Диана узнала имя повстречавшегося ей незнакомца от тетушкиного конюха. Тот также поведал ей о том, где находится имение графа и что у него за родственники. Диана подивилась тому, что раньше никогда не встречала лорда Гартдейла, а также тому, что тетка никогда не упоминала о нем. В прошлый раз, когда Диана была в Лондоне, тетка перечислила ей имена всех подходящих в качестве женихов джентльменов, и первым делом титулованных особ, красавцев или владельцев большого состояния.

Лорд Гартдейл являлся обладателем сразу всех вышеозначенных достоинств. Эффектная внешность едущего навстречу джентльмена, которой невольно залюбовалась Диана, была одной из причин, заставивших ее отвлечься и на время потерять контроль над лошадью. К тому же у него был звучный, грудной голос, который показался Диане весьма приятным.

Интересная встреча, думала про себя Диана, направляясь в комнату, где ее ждал завтрак. Если бы только граф не спросил ее имени и замужем ли она…

— Доброе утро, душа моя, — приветствовала Диану миссис Митчелл. — Я не ждала тебя так скоро. Что твоя прогулка?

— Очень хорошо, тетя, — ответила Диана, радуясь подвернувшемуся случаю отвлечься от своих размышлений. — Джульет прекрасно мне подходит.

— Я так и думала, хотя опасалась, что поначалу она будет чересчур беспокойной: последнее время на ней редко выезжают. Однако я знала, что справиться с ней тебе не составит труда, ведь ты такая же превосходная наездница, как и твоя мать. Но, дитя мое, что у тебя с голосом? Диана поморщилась.

— Я тоже хотела бы знать. Мне с самого утра нездоровится.

— И ты все же поехала верхом.

— Я надеялась, что от прогулки мне станет лучше.

— Но лучше, как видно, не стало. Диана взяла тарелку.

— В голове у меня немного прояснилось, но боль в горле осталась.

— Все это, верно, потому, что в Лондоне скверный воздух, — говорила миссис Митчелл, пока Диана выбирала тарелки, выставленные на буфете. — Всегда замечаю это, возвращаясь из деревни. Я все-таки надеюсь, что погода вскоре переменится к лучшему. Твой приятный, чистый голосок просто неузнаваем.

— Через день-два все пройдет. — Не чувствуя голода и заботясь лишь о том, чтобы еда причиняла как можно менее боли воспаленному горлу, Диана положила себе маленькую порцию яичницы. — Итак, что вы с Фиби намереваетесь нынче делать?

— О, у нас несколько дел. Девочке нужны новые платья, впрочем, как и тебе. Ведь ты за последние четыре года, верно, не сшила себе ни одного туалета.

Диана пожала плечами.

— В них не было надобности. Мне вполне хватало тех, что у меня были.

— Хватало для деревни, но не для Лондона, — возразила миссис Митчелл. — Я не желаю, чтобы ты, появившись в обществе, походила на деревенскую мышку. Ты слишком хороша. А посему сперва мы осчастливим своим визитом мадам Клармонт, затем закажем новые визитные карточки, а уж потом заглянем к ювелиру. Я заказала новую оправу для своего жемчужного колье, которое подарю Фиби. Ей всегда оно нравилось, а жемчуг как нельзя более к лицу молоденькой девушке, впервые появляющейся в обществе.

— Кстати, об обществе. Нынче утром в парке я встретила преинтересного джентльмена, — сказала Диана, после долгих размышлений решившись поделиться новостью с теткой.

— Правда? Он представился?

— Нет, но твой конюх назвал мне его имя.

— Ах, ну конечно! Таппер знает всех и вся. Так кто ж это был?

— Лорд Гартдейл.

— Лорд Гартдейл! — Миссис Митчелл чуть не выронила вилку из рук. — Силы небесные!

Диана с изумлением подняла на тетку глаза.

— Что вас так удивляет, тетя? Разве мало мужчин по утрам ездит в парке верхом?

— Да, но лорд Гартдейл — не как все мужчины! Это не только один из самых завидных женихов Лондона, но и один из самых закоренелых холостяков. Он не балует своим появлением свет. Но когда все же там появляется, редко оказывает внимание какой-либо из присутствующих дам. Не правда ли, он очень хорош собою?

— Да. По-моему, он очень красив и необычайно любезен, — согласилась Диана, а затем поведала тетке подробности встречи.

— Ему и невдомек, как мало ты нуждалась в его помощи, — заметила миссис Митчелл, посмеиваясь. — Но странно. Он не поехал своей дорогой тотчас, как все благополучно разрешилось. Это было бы на него похоже. Он спросил твое имя?