Правда, Анна чувствовала, как работа потихоньку заполняет пустоту в ее душе и позволяет забыть о плоти.

Анна решительно отложила в сторону недоеденный ломоть хлеба с сыром и поднялась. Бесс замолчала и вопросительно взглянула на девушку.

— Извини меня, Бесс, но я уже не понимаю, что ты говоришь. Мой разум устал не меньше моего тела. — Она потянулась и вздрогнула от пронзившей поясницу боли.

— Пойдем ко мне. Я нагрею тебе воды, — предложила Бесс. — Отправим мужчин в мою горницу и поставим кадку перед самым огнем. — Бесс принялась убирать со стола. — Боль пройдет, и тебе станет легче, вот увидишь!

Привлекательная мысль! Но Анна не желала нарушать привычный уклад семьи Коуки.

К тому же ей не хотелось сидеть обнаженной в соседней со Свеном комнате. Она едва укротила свои мечты, донимавшие ее в холодные одинокие ночи. Кто знает, что привидится ей?

— Спасибо за предложение, но я не пойду, — ответила Анна. — Для тебя хлопотно, Бесс. И я слишком устала, чтобы получить от этого удовольствие.

Она проводила Бесс до двери и, несмотря на то что, наконец, закончила работу — во всяком случае, одну часть, — долго не могла успокоить себя: бродила бесцельно по мастерской, ворошила угли в очаге, вытирала пыль, расставляла банки на полках… Она оттягивала тот момент, когда придется лечь спать.

Анна знала, что в постели начнет думать о Свене. Видения, которых было так много в прошлом, теперь редко посещали ее. Так какой смысл беречь невинность, если ее дар исчезает сам собой?

Может быть, сама мысль подарить свою невинность Свену является грехом?

Нет, Анна не могла в это поверить. Если бы Бог поражал людей за мимолетную мысль о грехе, они со Свеном уже должны быть мертвы.

Она вытерла слезы и открыла дверь.

На пороге стоял Свен. Только что выпавший снег искрился в слабом свете яркой луны.

— Я не привидение, впусти меня, — улыбнулся Свен, отряхивая снег с сапог и плеч. — Уже довольно прохладно, — сказал он и, шагнув через порог, закрыл дверь. Потом сбросил подбитый мехом короткий плащ и стянул перчатки. — Я решил навестить тебя.

— Мы виделись вчера.

— Да, хотя я был удивлен, что ты вообще меня заметила, так была увлечена своей работой.

Пока она жива, всегда будет замечать его. Неужели Свен не понимает?

— Надеюсь, я была достаточно вежливой? — съязвила Анна. — По-моему, я даже сказала тебе, что занята.

— Рад, что ты это помнишь. Ты творишь такие прекрасные вещи, что я поражен, как ты снисходишь до нас, простых смертных. — Свен попробовал смягчить колкость улыбкой. — Можно взглянуть на твою работу теперь, когда ты закончила?

— Конечно. Только дай мне сначала твой плащ. Ему не помешает немного просохнуть. — Анна бросила тяжелый плащ на табуретку около огня. — На улице, видимо, очень холодно.

Свен пошел за Анной. Девушка взяла светильник и, перекрестившись, направилась в дальнюю часть комнаты, где стоял сундук с ее работами.

— Такая погода — холодная и снежная — напоминает мне о родном доме. Но там еще холоднее, особенно зимой. Небо ярко-синее, а воздух так бодрит.

Анна отперла сундук и вынула тяжелый оклад.

— Вот. — Она передала его Свену.

Он подвинулся ближе к свету и стал рассматривать позолоченный переплет с эмалью, обрамленной разноцветными кабошонами.

— Прекрасно. Великолепно, Анна, — произнес Свен с благоговением. Он слегка провел пальцем по лику Марии, глядящей на сына, а затем перевел взгляд на Анну. — Я ощущаю ее любовь к своему малышу. Удивительно. Ты видела это в своем воображении? Аббат прав. У тебя истинный дар.

Он отдал Анне оклад, и она положила его в сундук.

— Завтра отец Майкл пришлет кого-нибудь за ним, — сказала Анна. — Хотя погода может задержать их.

Она пошла за Свеном к верстаку.

— Меня и пригнал сюда снегопад. Теперь, когда работа закончена, я хочу устроить тебе праздник.

— Работа закончена? — изумилась Анна. — Завтра я начинаю новую эмаль.

— Завтра — пожалуйста, — сказал Свен. — Но сегодня ночью ты свободна. И снег так сверкает при луне. Пойдем со мной, Анна.

— Выйти сейчас? Во тьму? — И в холод, добавила она про себя. Но, вспомнив слова Свена о суровом климате его родины, не стала даже упоминать о морозе.

— На небе сейчас полная луна. Ты удивишься, до чего ярко она светит. — Свен усмехнулся. — Это развеселит тебя, Анна. Ты много трудилась, настало время отдохнуть. Ты когда-нибудь играла в снежки?

— Мы же перебудим всю деревню, — возразила Анна.

— Нет, мы уйдем за ограждение. — Его глаза заблестели от удовольствия. — Сейчас самое лучше время, уверяю тебя. Снег выпал сегодня утром. Если в лесу был кто-то, я увижу их следы. Ведь единственные следы, которые мы обнаружим, будут нашими. Анна сдвинула брови. Свену трудно противиться, и она давно не видела его таким веселым.

— Думаю, я уговорю тебя, — поддразнил Свен. — Ты хмуришься, но твои глаза смеются. Мы будем в полной безопасности, Анна. Ты же знаешь, я не предлагал бы тебе уйти за ворота, если бы это угрожало твоей жизни.

Анна не представляла, что можно делать в темном заснеженном лесу, но общество Свена было достаточной наградой за любой холод.

— Хорошо, — кивнула она. — Но если я замерзну, ты должен обещать, что отведешь меня назад.

Свен усмехнулся.

— Клянусь. — Он осмотрел ее с головы до ног. — Надеюсь, у тебя есть одежда потеплее?

Как будто рядом со Свеном ей нужна теплая одежда! Ее тело уже было охвачено жаром страсти.

— Конечно. Я сейчас вернусь, — пообещала Анна и бросилась к лестнице.

Открыв сундук с одеждой, она быстро перебрала свой скудный гардероб — где же ее теплые вещи?

Ей не верилось, что, наконец, появился тот случай, когда она будет со Свеном наедине. И она не собиралась упускать его.

Пока Свен ждал Анну, он вспомнил ту работу, которой занимался вечерами в мастерской, и отыскал свою доску там, где оставил ее. По сравнению с даром Анны вырезанная им фигура — глупая прихоть. Свен ухмыльнулся. Оказывается, можно использовать кинжал по-разному. Создавать красоту при помощи кинжалов гораздо приятнее, чем убивать.

Свен развернул ткань. Аромат свежего дерева заполнил легкие. Свен зажмурился. Этот запах напомнил о детстве, горьком и счастливом одновременно. Так пахло в мастерской Сивардсонов. Но нет, он не должен думать об этом.

Свен убрал ткань и вынес свою поделку на свет. Вопреки его ожиданию рисунок, вырезанный на верхней крышке шкатулки, оказался совсем неплох. Прошли годы, с тех пор как он занимался подобными вещами, но руки вспомнили навыки, а работа принесла удовольствие. Он наслаждался временем, проведенным вместе с Анной. Конечно, его брат Ларс, профессиональный краснодеревщик, сделал бы все изящнее. Зато Свен был лучшим воином.

Он повернулся к лестнице. Анне стоит поторопиться. Ее промедление даст ему повод засомневаться в правильности его поступка. Анна в последнее время не выходила из мастерской, работая не покладая рук. Ее творение безупречно, прекрасно. Но выглядела она в последнее время очень несчастной. Свен надеялся, что свобода и возня в снегу хоть немного развлекут Анну.

Мучительно было находиться рядом с ней, говорить и видеть собственную тоску, отраженную в ее глазах… Если бы он страдал один, то с легкостью перенес бы это испытание. Но Анна, казалось, умирала. Она с наивностью ребенка старалась попасться ему на глаза, подойти, коснуться его, остаться с ним наедине. Морозный воздух отрезвит их обоих.

Свен спрятал свою безделушку. На лестнице послышались шаги.

— Ну, я готова.

Закутанная в тяжелый шерстяной плащ, в надвинутом на глаза меховом капюшоне, в толстых кожаных перчатках, она была вся скрыта от глаз. Да, замерзнуть она не замерзнет. Но сможет ли идти в таком облачении?

Свен протянул ей руку, и она бестрепетно вложила в его ладонь свою. Сердце Свена прыгнуло в груди то ли от прикосновения Анны даже через перчатку, то ли оттого, что они снова вместе. Неважно. Со смехом он потащил ее к двери, в искрящуюся ночь.