Да, зная Джейка Дикена, можно было предположить, что именно опасность является для него наиболее привлекательной стороной его профессии.

— Видимо, ты неплохо справляешься. Делаешь успехи.

Он рассмеялся.

— Самого большого успеха в своей жизни я достиг, когда однажды очень громко закричал. Это было у дверей детского дома Святой Троицы — меня туда подбросили. Если бы я этого не сделал, то вряд ли сидел бы сейчас здесь с тобой.

— Да, это ужасно, но я думаю, у тебя есть и другие положительные качества.

— И не одно... Но все детство я был ужасно злым мальчиком. Злым на весь мир... Мои приемные родители, кстати, очень много сделали для меня. Но я смог оценить это только гораздо позже. А тогда не верил им. Я вообще никому не верил! Господи, почему я тебе все это рассказываю?..

— Ну, наверное, потому, что это самый тяжелый момент в твоей жизни.

Линда изо всех сил старалась выглядеть беззаботной, чтобы не смущать Джейка еще сильнее. Но мысль о том, что он не видел в детстве тепла, не давала ей покоя. Зато теперь она гораздо лучше понимала его: Джейк постарался забыть о своем детстве, отодвинуть его в прошлое и заодно отгородиться от всего мира железной стеной.

И у Линды вдруг появилось страстное желание проникнуть за эту стену, добраться до его сердца и излечить его от холодности, безразличия, нарочитой грубости...

— Ну, а ты? — прервал Джейк ее размышления. — Расскажи мне о своем браке. Или ты не хочешь говорить об этом?

— Боюсь, тебе будет очень скучно. Я только сейчас начала оправляться после смерти Роя. Зачем опять ворошить прошлое?

— По правде говоря, я думаю, что ты безумно любила его.

— Да, конечно. Иначе я бы не вышла за него. Кроме того, это казалось так... правильно, так логично: обе семьи желали этого брака, он их очень устраивал, соответствовал всем требованиям. — Линда грустно улыбнулась. — Но дело не в этом. Я любила его и потом, когда он стал наркоманом и уже мало чем походил на прежнего Роя. Ну, а он... — Линда повернулась и в упор взглянула на Джейка. — Ты, как никто другой, знаешь, что он не любил меня по-настоящему.

— Если так, — бодро ответил он, — значит, Рой был круглым дураком.

Когда Линда почувствовала его руки на своих плечах, у нее не возникло ни малейшего желания отстраниться. Наоборот, она прислонилась к нему и закрыла глаза.

Несколько секунд они молчали, затем Джейк нежно коснулся ее подбородка.

— Я не знаю, что есть в тебе такого, Линда, но ты оживляешь во мне лучшие стороны души, — хрипло начал он, но потом, видимо, устыдился собственной патетичности: — Впрочем, если быть честным, и худшие — тоже. Вот сейчас мне, например, хочется сорвать с тебя это платье, повалить на песок и изнасиловать.

— Джейк! — закричала Линда, отталкивая его от себя.

— Прости. Я, кажется, пошутил не слишком удачно. Не бойся, у меня достаточно здравого смысла, чтобы не делать этого.

Линда была поражена, что он так открыто признавался в своих желаниях. Но это почему-то не оскорбило ее. Наверное, потому, что подобные мысли блуждали и в ее голове...

— Уже поздно, — мягко сказала она. — Мы далеко зашли, и нам пора выбираться.

Джейк насмешливо посмотрел на нее, и Линда почувствовала, что краснеет: действительно, ее слова прозвучали двусмысленно.

Возвращались они в молчании, каждый был погружен в собственные мысли. Линда сознавала, что инстинктивно останавливает любой его порыв, и чувствовала, что уже начинает сожалеть об этом. Ведь одно то, что она просто шла рядом с этим человеком, заставляло ее пульс учащаться, а колени дрожать.

Когда они добрались до города, Джейк остановился и спросил:

— Ты действительно хочешь заняться сейчас покупками?

— Я должна.

— Может быть, в другое время? А сейчас мы могли бы что-нибудь выпить и пообедать.

— Не знаю, как насчет обеда... Я ведь всю неделю работаю, и поэтому на выходные приходится оставлять кучу всяких домашних дел.

Его глаза сразу погасли, и Линде вдруг показалось, что если она откажет ему сейчас, то упустит последний шанс.

И она улыбнулась.

— А вот выпить чего-нибудь я не против.

— Ну, что ж, — ворчливо согласился Джейк. — Придется довольствоваться этим.

Он взял ее за руку и направился к маленькому ресторанчику на другой стороне улицы.

Они вошли в прохладный зал и заняли столик у окна с видом на океан. Было почти пять часов, но летнее солнце светило по-прежнему ярко.

Джейк направился к бару, чтобы взять чего-нибудь выпить, а Линда осторожно наблюдала за ним. Если бы он не был так привлекателен! Она уже сожалела о своем отказе пообедать сегодня с ним.

Конечно же, он недаром пользовался репутацией сердцееда. Вряд ли нашлась бы женщина, которой он не понравился. Линда вдруг вспомнила те несколько секунд на пляже, когда они молча сидели, прислонившись друг к другу. Но даже тогда она не могла полностью расслабиться: ведь она толком так ничего и не знала о нем.

Джейк вернулся, держа в каждой руке по высокому стакану из толстого стекла, и они молча осушили их. Он не смотрел ей в лицо, и Линда получила возможность впервые как следует рассмотреть его. Она заметила тоненькие паутинки морщинок вокруг глаз, резкие складки у рта.

— Сколько тебе лет, Джейк? — неожиданно спросила она.

— В ноябре будет тридцать восемь. Я ровно на десять лет старше тебя.

Линда удивленно уставилась на него.

— Откуда ты знаешь, сколько мне лет?

Джейк улыбнулся.

— Просто по роду моей деятельности я должен просматривать все личные дела пилотов, которые разбились. Это часть моей работы.

— Если ты родился в ноябре, значит, ты Скорпион?

Он кивнул.

— Боюсь, что да.

Линда рассмеялась.

— Я ничего не понимаю в астрологии, но слышала, что Скорпионы либо добиваются больших успехов в жизни, либо кончают ее где-нибудь в тюрьме. А кроме того, люди либо очень любят их, либо ненавидят. Но не замечать Скорпионов не удается никому!

Джейк вздохнул.

— Очевидно, я исключение, которое подтверждает правило.

Линда очень сомневалась в этом, но не стала возражать. Она чувствовала, что и так уже сказала ему сегодня очень много.

— А когда ты снова уезжаешь, Джейк?

Он пожал плечами.

— Я сам никогда не знаю этого. Все всегда происходит неожиданно.

— Ну, тогда скажи, какое твое самое любимое место?

Он ответил без колебаний.

— Цейлон, конечно. Я даже подумываю: а не поселиться ли мне там, когда уйду на пенсию.

Линда рассмеялась.

— Ты никогда не уйдешь на пенсию.

Он удивился.

— Почему?

Линда хотела было сказать, что он слишком полон энергии, слишком уверен в себе и, очевидно, настолько прекрасно справляется со своей уникальной работой, что никогда не сможет оставить ее, но благоразумно решила не поощрять его и без того раздутое самомнение.

Вместо этого она сказала:

— Не знаю. Просто мне уже приходилось встречаться с людьми, которые любили свою работу так же, как ты. Но скажи, ты не устал от своей жизни — вечно на чемоданах, вечно в дороге? У тебя ведь нет своего дома.

— У меня его никогда и не было, — пожал плечами Джейк. — Основную часть своей жизни я провел на военно-морской базе здесь в Сисайде. Хотя могу признать, что рай, который многие ищут за тридевять земель, скорее всего, находится дома.

Его тон был небрежным, но Линда уловила в нем грусть. Для нее самой понятие дома было очень важным. Но ее собственная жизнь в родном доме была тяжелой, и она бы никогда не хотела вернуться туда.

— Во всяком случае, — бодро сказала она, — тебе можно позавидовать: ты был в стольких странах, столько видел в своей жизни. А я мало куда ездила.

Он поставил стакан на стол, а затем, наклонившись вперед, произнес:

— Ну, может, нам удастся наверстать упущенное.

Линда опустила глаза, не зная, как реагировать, на его слова. Предлагал ли он ей отправиться с ним в одно из путешествий? Или имел в виду, что это случится когда-нибудь в отдаленном будущем? Что бы там ни было, очевидно, самое разумное — не реагировать вообще.