— Не бойся, Алекс. Я собираюсь опустить тебя на землю, Ты меня понял? Только прошу об одном, не шевелись! Ты понял?

— Понял, мистер Ратледж.

— Ну, тогда держись!

Дюйм за дюймом, не спуская единственного глаза с того места, где крюк зацепился за пояс штанов Алекса, Дрейк начал спускать его вниз, моля Бога только об одном: чтобы ремень оказался достаточно прочным и хотя бы минуту выдержал вес мальчика.

При каждом движении веревки Алекс испуганно повизгивал, но в общем держался мужественно. Поскольку одним глазом определить расстояние до земли Дрейку было трудно, он не знал, как высоко Алекс висел над землей. Наконец штаны мальчика не выдержали, раздался характерный треск рвущейся материи, и Алекс полетел вниз.

Дрейк услышал истошный вопль и повалился на пол. Железный крюк взлетел вверх и с лязгом стукнулся о шкив. Дрейк вскочил на ноги и высунулся из чердачных ворот. Мальчик лежал, распластавшись на земле, и не двигался.

— Алекс!

Тишина.

— Алекс!

Мальчик сел, тряхнул головой и посмотрел вверх.

— Алекс, где больно?

— Не знаю… Вроде бы нигде…

Дрейк мигом спустился по лестнице и, выскочив из конюшни, увидел, что Алекс уже поднялся с земли. Дрейк подумал о том, что неплохо бы задать мальчишке хорошую трепку, которую тот не скоро забудет, вбить в его маленькую упрямую голову самые элементарные меры предосторожности и запретить ему совать нос, куда не положено. Дрейк уже приготовился разразиться пространными нравоучениями, но, увидев выражение лица Алекса, подозрительно мокрые глаза и трясущиеся губы, передумал.

— Ты уверен, что ничего не болит? — спросил он, подойдя к мальчику.

Алекс вытер нос рукавом рубашки.

— Нет, ничего не болит.

— Ты счастливо отделался! — Дрейк поднял голову, посмотрел на лебедку и прикинул высоту падения. — А мог бы сломать себе шею. Рассказывай, как это случилось.

С лица Алекса слетели последние признаки пережитого волнения, и оно запылало негодованием.

— Ваша кошка оцарапала мне ногу. Поэтому я и упал.

— Моя кошка?

— Ну да, кошка, которая живет на сеновале. А раз это ваш сеновал, значит, и кошка ваша.

Дрейку не доводилось часто общаться с детьми даже когда он сам был ребенком, и он плохо понимал. Но этот паренек уж очень шустер, настоящий сорви-голова. Наверное, с ним следует быть построже. Но вместо того чтобы пожурить Алекса, Дрейк ограничился кивком головы.

— Наверное, ты прав. Хоть я ее в глаза не видел, кошка все равно моя.

Алекс взглянул на распахнутые чердачные двери.

— Можно спросить, сэр?

— Спрашивай.

— Мне придется рассказать обо всем маме?

— Стоит ли?

— Не стоит, — заулыбался мальчик. — Она только разволнуется.

— Не мудрено…

Дрейк спрятал в усах улыбку, вспомнив, как часто в детстве он так же бывал недалек от того, чтобы свернуть себе шею, но мать об этом ничего не знала. Более того, в деле сокрытия своих шалостей Дрейк зачастую прибегал к помощи лакеев и горничных. Алексу тоже нужен союзник.

— Где сейчас твоя мать? — спросил Дрейк по возможности строже.

— Наверху. Она сказала, что сегодня очень жарко, и увела Бекку в комнату немного поспать.

— Насчет жары она права, — Дрейк вытер рукавом вспотевший лоб. — Может, отправимся на рыбалку? Ты не против?

— На рыбалку? — обрадовался Алекс. — Я никогда не был на рыбалке!

Глядя на сияющее лицо мальчика, Дрейк сам приободрился. С тех пор, как он в последний раз забрасывал удочку, минули годы. Тогда он был чуть старше, чем сейчас Алекс.

— Каждый мальчик должен уметь ловить рыбу. Если повезет, к ужину у нас будет форель, — заверил Дрейк мальчика и положил руку ему на плечо. — Пошли, нам нужно сделать удилища.

Фэй потянулась, посмотрела на спящую рядом Бекку и встала с кровати. Несмотря на открытые окна, в комнате было невообразимо душно. Она плеснула в лицо тепловатой водой из тазика, но сонливость не проходила. Вспомнив о том, что нужно спуститься на кухню, растопить плиту и приготовить ужин, Фэй сокрушенно покачала головой.

Она взглянула на часы. Не может быть, она проспала чуть ли не три часа! Неужели ее так утомили домашние заботы?

Бекка продолжала спать, и Фэй решила ее не будить. Она неслышно выскользнула за Дверь и, стараясь не стучать каблуками, спустилась по лестнице. На первом этаже было немного прохладнее, чем наверху. Раскрыв настежь кухонную дверь, Фэй вышла на крыльцо в надежде на то, что ее освежит прохладный ветерок, но воздух был неподвижен.

Фэй прикрыла глаза ладонью от солнечного света и осмотрела двор в поисках Алекса. Двор был пуст. Но ведь она велела сыну никуда не отлучаться, и раньше он всегда слушался. Конечно, Фэй понимала, что вокруг для мальчишки столько всего интересного, но тем не менее…

Она спустилась с крыльца.

— Алекс!

Мальчик не отзывался. Фэй пересекла двор и вошла в конюшню.

— Алекс!

Опять никакого ответа, только старый пес, прятавшийся от жары под стоявшей поодаль телегой, приподнял голову, но тут же уронил ее на лапы, так и не издав ни звука. Фэй подошла к стойлу, где дремала кобыла, за которой ухаживал Алекс.

— Алекс, где ты?

Фэй охватила тревога. Куда он мог запропаститься? Он не мог быть с Герти, потому что та еще утром предупредила Фэй, что уезжает на целый день. Паркер отправился в город, а ковбои разъехались по выгонам. Выйдя из конюшни, Фэй взглянула на темные окна библиотеки. Не станет же Алекс беспокоить Дрейка, а впрочем…

Подняв повыше подол юбки, Фэй взбежала на крыльцо и поспешила к библиотеке. За распахнутой настежь дверью Дрейка не было.

Алекса нет ни в доме, ни во дворе, ни в конюшне. Но где же он? Фэй охватил страх, а воображение рисовало ей самые худшие картины. Почему она не уложила Алекса спать вместе с собой и Беккой? Какая мать позволит семилетнему ребенку разгуливать, где тому заблагорассудится? На ранчо, вокруг которого простирались открытые прерии, Алекс очень изменился. Раньше его жизнь проходила за кулисами, в темных театральных уборных и гостиничных номерах, где не трудно было за ним уследить, теперь же…

Внезапно до нее донесся радостный смех Алекса. Фэй выскочила на крыльцо и увидела обоих рыбаков, шагавших к дому с удочками на плечах. Алекс шлепал босиком, его ботинки со связанными шнурками были перекинуты через плечо. Мальчик семенил рядом с Дрейком и смотрел на того снизу вверх взглядом, полным обожания.

Что-то оборвалось у Фэй внутри, взгляд ее затуманился. Она вытерла слезы платком, чтобы лучше рассмотреть и запомнить счастливое лицо Алекса. В этот момент она любила Дрейка Ратледжа за то, что тот делал для ее сына, хотя отблагодарить его могла только признательностью. Из ее глаз снова закапали слезы, но на этот раз Фэй не стала их вытирать.

В эту ночь, как и в предыдущую, Фэй долго не могла заснуть, ворочалась в постели с боку на бок и корила себя за дневной сон. Наконец, осознав безуспешность своих попыток забыться в объятиях Морфея, она встала с кровати и прошлепала босиком к окну. Над остроконечными верхушками тополей висела полная луна. Ночь выдалась прохладной и тихой. После шума больших городов и гула пьяных голосов в салунах Дикого Запада Фэй наслаждалась тишиной и спокойствием отдаленного ранчо.

Если бы только и в мыслях ее царило такое же спокойствие, но из головы не шла вчерашняя сцена. И во время ужина, когда Фэй подавала на стол жареную форель, и вечером, когда она укладывала детей спать, Фэй не переставала думать о Дрейке и Алексе. Что так влекло ее к нему? Неужели это любовь? А может быть, это только чувство благодарности или попытка спастись от одиночества?

Фэй услышала звуки музыки, доносившиеся снизу. Грустная мёлодия проникала в самое сердце. Она знала, что Дрейк в гостиной и что ей не следует туда спускаться, тем не менее она решилась.

Фэй накинула халат прямо на ночную рубашку и спустилась вниз. Остановившись в дверях гостиной, Фэй прислонилась к дверному косяку.