Где-то сбоку на секунду показались белые акккуратные домики с черепичными крышами и лопасти ветряной мельницы. Аэроплан чуть накренился и начал уходить вправо, к возвышавшимся над деревьями на тонких мачтах цветным флагам. Лес резко, как отрезанный, закончился, и под ними открылась ровная травянистая полоса, заканчивавшаяся белыми дощатыми ангарами.

Колёса ударили в землю, отчего внутри у Ланы всё аж подпрыгнуло, аэроплан закачался из стороны в сторону, катясь по траве, но не опрокинулся, а, пробежав несколько десятков саженей, остановился. Только тут у него подломилась одна из стоек, и он завалился набок.

Лана не без некоторого труда расстегнула многочисленные ремни и выбралась на траву. От ангаров к ним бежали какие-то люди. Асторе, бурча что-то себе под нос, рассматривал бак и нанос…

— Это… это было просто… просто потрясающе, — не смогла сдержаться Лана, — я мечтала когда-нибудь полететь, но даже и подумать не смела, что это будет так здорово. И удастся так скоро.

Асторе перестал изучать бак и внимательно поглядел на девушку.

— Вы даже не испугались?

— Испугалась? Чего?

— Ну, вообще-то мы едва не разбились…

— Да? — Лана и вправду немного удивилась, — ну это был мой первый полёт. Я думала, что всё так и должно быть… Хотя посадка действительно показалась мне слегка жёсткой.

Она посмотрела на отвалившееся колесо.

— Вы смелая девушка, — покачал головой Асторе, — надеюсь, вам это поможет… в жизни. А теперь нам нужно спешить. От того как быстро мы попадём в Констайн зависит судьба принцессы.

От написания курса лекций профессора Фалькера отвлекло вежливое покашливание камердинера.

— Чего тебе Гейнс? — спросил профессор, не отрываясь от рукописи.

— К вам гость. Утверждает, что ваш бывший студент. И…

Фалькер отложил перо, промокнул чернила увесистым пресс-папье, и только после этого посмотрел на камердинера.

— А что «и»?

— С ним ещё двое… господ.

— С этими господами что-то не так, Гейнс?

— Э-эмм… — замялся камердинер, — один из них вылитый громила, а второй, подозрительно напоминает профессионального жулика. Прикажете сказать, что вы сегодня не принимаете?

— Нет, почему же. Ты меня заинтриговал. Пожалуй, я даже пойду, взгляну.

Гости дожидались в прихожей, под бдительным присмотром делавшей вид, будто протирает картину, экономки. Один из них, кудрявый блондин, действительно показался профессору знакомым, двух других он видел в первый раз.

— Чем могу служить, милостивые государи?

Самый рослый из визитёров, средних лет и довольно тяжёлого сложения поглядел на него с нескрываемой подозрительностью. Второй, рыжий, с кошачьим прищуром, выглядел дружелюбнее, но как-то… в общем как нечто с двойным дном.

Кудрявый блондин представился.

— Леннарт Пайпе. Терапевт. Я слушал ваши лекции три года назад.

— А… как же, как же. Припоминаю. Вы ещё писали работу по стервятникам Баарата и возможной роли их лысин в защите от трупного яда. Спорно, но оригинально, определённо оригинально.

— Последние исследования Кюира Шеффера и Агатомаха Магиреоса совершенно явно указывают на взаимосвязь болезней с микроорганизмами, так что я полагаю свои тогдашние предположения как раз таки весьма удачными, профессор…

— Я несколько раз встречался с Шеффером. Увлечённый молодой человек, даже слишком увлечённый, на мой взгляд. Все эти его эксперименты на кроликах… Н-да. Но, я так понимаю, вам что-то от меня надо?

Со стороны самого крупного из гостей донеслось раздражённое сопение. Прервавшаяся было экономка заработала метёлочкой с удвоенной скоростью, делая вид, что из всего окружающего интерес для неё представляет лишь пыль на раме очередной картины.

— Понимаете ли, профессор, — начал доктор Пайпе, — это довольно-таки необычный вопрос… даже не знаю, как лучше начать…

— Нам нужна девушка, — вмешался крупный.

Экономка на редкость удачно разыграла экспонат в музее восковых фигур. Даже перья её метёлочки застыли в абсолютной неподвижности.

Леннарт Пайпе бросил на спутника гневный взгляд и постарался разрядить ситуацию.

— Понимаете… дело в том, что… как нам стало известно… предположительно, стало известно…

— Решительно не понимаю, — покачал Фалькер роскошной бородой, — так что вам стало известно?

— Мы знаем, что она у тебя, — угрожающе пробурчал крупный, разминая кулак.

Экономка вышла из образа восковой фигуры и возмущённо всплеснула руками, развеяв тщательно собранную пыль обратно на картины.

— Прикажете вызвать полицию? — эталонным слогом дворецкого, сообщающего, что кушать, наконец, подано, осведомился камердинер.

— Я прикажу подать чаю, Гейнс. Пройдёмте в столовую, господа. Я думаю, нам есть о чём поговорить.

Все покорно направились в столовую. Это оказалась длинная, как вагон, комната с эркером в торце и мансардными окнами по боковым сторонам верхнего яруса. Стены были плотно завешены и заставлены витринами, где покоились ряды наколотых на булавки насекомых, рисунками и чучелами птиц.

— Надо было и сюда, как к тому князю, втихаря лезть, — негромко пробурчал настороженно озиравшийся Куто, — зря мы доктора послушали…

— Вы ничего не понимаете. Переговоры — лучший путь… — раздражённо прошипел в ответ Пайпе, — и если бы некоторые не вмешивались… Нам вообще стоило пойти вдвоём с Юлом.

— Ну, ну. Посмотрим ещё, кому в итоге придётся твою задницу прикрывать, когда до драки дойдёт… — огрызнулся Куто.

Юл тем временем не без любопытства разглядывал экспонаты, превращавшие столовую в подобие настоящего музея. Подняв глаза вверх, он обомлел.

— Ничего себе!

Под потолком на шнурках висело огромное чёрно-белое чучело. Крылья птицы раскинулись вдоль столовой — поперёк они не помещались, а длинный алый клюв ощерился причудливо неровными зубцами.

— Что это за чудовище? В нём же сажени три, если не больше!

— Это? — Куто посмотрел на чучело почти с безразличием, — зубоклюв, не знаю, как его учёные кличут, но мы так звали. Этот ещё не самый здоровый. Их много в южных приполярных морях. Как-то раз мы попробовали даже нескольких подстрелить… На мясо.

— Ничего себе, птичка. Мяса, небось, много было.

— Меньше, чем кажется. У него только крылья здоровые, а так — сплошные кости и жир. Мякоти мало, к тому же мясо у него жёсткое и вонючее, хуже китового…

— А у него, что действительно зубы?

— Нет, — вмешался Пайпе, — это просто выросты на клюве. Никаких зубов.

— Всё равно странный он какой-то, — покачал головой Юл.

— Творец создал много удивительного, — философски пожал плечами Куто.

— Это эволюция, — поучительно уточнил Пайпе, — как доказано наукой, виды животных развиваются друг из друга путём эволюции. Это совершенно очевидно каждому, кто хоть немного изучал вопрос.

— Ну не всё так однозначно, Леннарт, — вмешался подошедший профессор, — на самом деле в летописи известных нам ископаемых наблюдаются значительные прорехи.

— Их заполнение — дело самого ближайшего будущего, — заверил доктор.

— Тем не менее, некоторые учёные выдвигают и иные версии…

— Вы про того клоуна, что высказал идею, что животные дескать проникают на нашу планету через некие порталы из другого мира? — фыркнул Пайпе, — мир не кусок сыра, в нём нет дырок…

— Тем не менее, следует признать, что имеющиеся находки довольно выборочны. Я бы даже сказал — своеобразно выборочны. Уверяю вас как специалист. Впрочем, чай уже подан.

Они разместились на конце длинного стола, застланного небольшими кружевными салфетками.

— Итак, вам что-то стало известно? — профессор кивнул камердинеру, начавшему церемонно разливать чай, — откуда, посмею спросить, и что именно.

— Это важно? — нахмурился Юл.

— Ну, если вы хотите получить от меня какие-либо сведения, то не стоит начинать с попыток скрыть ваши. Так сказать откровенность за откровенность. Всё честно. Сахару хотите?