Потом еще целовались.

А в музей восковых фигур Петер отказался заходить наотрез.

— Ну их, — сказал он и даже побледнел. — Как на покойников смотреть.

— И ничего они не похожи на покойников, — запротестовала Фил, — наоборот, почти как живые.

— Не пойду, — Петер помотал головой. — Хочешь — иди одна, я подожду.

Конечно, она не пошла. А забавно было бы поглядеть на него — в том зале, где стоит в сером плаще восковая кукла военного министра.

Впрочем, может и к лучшему, что не получилось.

В воскресенье она уже шнуровала свои любимые сандалии, когда Берни окликнул ее от комма:

— Пока ты не умчалась к своему… эээ… объекту, глянь-ка сюда.

Фил подошла, нагнулась к экрану через его плечо. У Берни аж дух перехватило, а она не заметила.

— Сюда смотри, — сказал он. — Видишь?

— Упс, — сказала Фил. — Пусти-ка…

Берни выбрался из кресла и уступил ей место. Наклонился. Коснулся щекой ее волос.

— Да погоди, — отмахнулась детектив Кейси.

Застрекотали клавиши.

— Методичный, однако, — проворчала она через несколько минут. — Следы заметать не умеет, это да, но соображает… а в завещание лазил? Ого, и туда лазил, надо же… Берни, кто это копает наше дело вслед за нами?

— Точка входа не просматривается?

— Почему же не просматривается, вот она… Еще раз упс. Казенный комм в почтовом отделении. Сеансы связи… последний — сегодня. Завершен… полчаса назад. Интересно, кто бы это мог быть.

— Есть у меня одна идея, — протянул Берни, — ты иди, а я помозгую.

— Ага, — кивнула Фил, вскочила, побежала. — Пока, до вечера!

Насвистывая себе под нос, Берни двинулся по следу. Так быстро, как у Фил, у него не выйдет, но куда спешить? О. Этот тип еще кое-какие ниточки тянул, поглядим…

Входная дверь хлопнула около восьми вечера. Как-то… неуверенно хлопнула. И рановато что-то. И подошвы не шлепают, пританцовывая. И… да что она, всхлипывает, что ли? Берни развернулся, скрипя креслом.

Елки-палки…

Подошел, обнял, плюнув на дистанцию в годы и парсеки, которую соблюдал так долго и упрямо, прижал к себе.

— Что случилось, девочка?

— Ыыы… — ответила Фил и шмыгнула носом. — Я бездарь, непрофессионал и полная дура…

Хель, и слезы же капают.

Да черти бы драли эти принципы, правила и приличия.

Наклонился, коснулся губами мокрой щеки.

— Ну не плачь же, глупая.

— Вот и ты считаешь, что я глупая…

— Конечно. Разве можно так плакать из-за непрофессионализма… или как ты там сказала?

— Бездарь, бестолочь, непрофессионал, — всхлипнула она.

И тогда он нашел ее губы и заткнул ей рот — чтобы не несла чуши. Не размыкая ни рук, ни губ, попытался подтолкнуть ее в сторону дивана — чуть не упали. Но все-таки удержались. Шаг, другой, третий… у дивана хромая нога подвернулась не вовремя… неправда. Нечаянно — но очень вовремя.

— Я ненавижу Петера фон Бюлова, — четко сказала Фил.

И Берни отодвинулся и отпустил ее плечи.

— Рассказывай.

…Они встретились, как уже не раз бывало, возле "тетки со сковородкой" и пошли в "Синюю лампу", навстречу джазу. Сели за столик, заказали кофе и мороженое. Фил поглядывала на Петера из-под опущенных ресниц. Красивый мальчишка. Выходит, и военный министр был красивым мужчиной. Забавно. О военном министре до сих пор много говорят и пишут, но слово "красивый" как-то не всплывает. Не вяжется.

— Похож? — спросил Петер.

— Что? — растерялась Фил.

— Спрашиваю: похож?

— Ты о чем?..

— Мне надоело гадать, сколько ты еще собираешься мне врать. И надоело проверять, докуда ты можешь дойти в погоне за информацией.

И добил:

— Шарлотта.

— Ты… ты… — Фил вскочила, сшибла со стола чашку и не заметила. — Ты… а я-то… а ты…

— Что тебя так возмущает? — и брови поднял, и выражение… Холодное любопытство. Экспериментатор, наблюдающий за ходом опыта, при виде закономерного и ожидаемого результата.

— Я не из-за расследования, — сказала Фил беспомощно. — Я просто…

— Просто врала и вынюхивала, а заодно развлеклась. Понимаю тебя. Ну, прощай, Шарлотта Филлис, привет партнеру по работе.

Швырнул на столик деньги за кофе и десерт, повернулся и вышел.

— Берни, он еще третьего дня все понял и водил меня за нос, а я ходила на свидания… Берни, я почти влюбилась, а он…

— …отплатил тебе твоей же монетой, — сказал Берни. — Ты же знакомилась не с парнем, а с объектом. Просто вы поменялись ролями.

— Я знаю, — вздохнула Фил. — И я не… это… я оскорблена, но не как женщина, а как профессионал!

Берни придвинулся и снова ее обнял.

— Молчи, профессионал, — проворчал он. — К черту Петера фон Бюлова, хотя он и побил тебя по всем статьям. Можно, я тебя еще раз поцелую… Шарлотта?

Петер вернулся к Миттельмайерам и спросил, как насчет — в горы с палаткой.

— А твоя девушка? — задал встречный вопрос Феликс.

— Никакой девушки, — ответил Петер. — Ну ее.

— Тогда хоть завтра, — обрадовался Феликс. — Сейчас, Алеку позвоню, и Генриху сказать…

Петер проводил его взглядом, постоял немного в раздумье, кивнул сам себе — и пошел по коридору к кабинету хозяина дома. Постучал.

— Да? — спросили изнутри.

Петер вошел и плотно затворил дверь.

— Герр Миттельмайер, — сказал он.

Миттельмайер поднял голову.

— Я навел справки. Вероятно, вы правы, и он действительно мой отец. Не хотелось бы, чтобы это ушло дальше, чем уже ушло. Если вы не против, я хотел бы задержаться на Феззане ненадолго — я обещал Феликсу и Алеку съездить с ними на рыбалку. Потом уеду.

— Вам незачем спешить, — сказал Миттельмайер. — Вы нисколько нас не стесняете, и мальчики к вам привязаны.

— Тем не менее… Я хотел бы о многом подумать и кое-что разыскать на Гибере, пока нет занятий в училище.

— Понимаю, — кивнул премьер-министр. — Хорошо.

— Благодарю вас, — поклонился Петер фон Бюлов. Повернулся и пошел к двери.

Как держится. Кайзерин бы оценила.

— Петер, — сказал Миттельмайер.

Остановился, обернулся, взглянул вопросительно.

— Просто хотел сказать вам… его многие не любили, многие ненавидели. Но он был великим человеком.

Ничего не ответил. Просто кивнул и вышел. Аккуратно закрылась дверь.

Мальчишки уехали на рыбалку следующим утром, и на трое суток в особняке Миттельмайеров воцарилась непривычная тишина.

Вернулись загорелые, исцарапанные, искусанные комарами, волосы и одежда пропахли костром. С невыразимой гордостью вручили фрау Эве ведерко с десятком крупных карпов.

— Остальных там съели, — пояснил Алек.

— В ванную, — скомандовала фрау Эва. — А потом будьте добры в кухню, молодые люди. Кто рыбу ловил, тот ее и чистит.

Так что еще возились в кухне — и перемазались снова, чешуя летела во все стороны, и пришлось снова идти в ванную. И все равно руки рыбой пахли — потому что, конечно, они обязательно должны были помочь жарить улов.

Наконец, вымывшись по третьему разу, уселись за стол. Вкусно! Некоторое время только и слышалось, что сосредоточенный хруст поджаристых корочек.

— Завтра я улетаю домой, — сказал Петер.

— Ну вооот! — возмущенно возопили Алек и Феликс. — Еще же каникул сколько!

— Самому неохота, но надо, — вздохнул Петер. — Я буду писать, и вы пишите, а на тот год поглядим, ага?

— Ладно, — согласился Феликс. — Только ты обязательно приезжай.

— Я постараюсь.