Инкуб налил себе ещё кубок, до самого верха, так, что вино выпукло поднялось над серебряным ободом. Выпил, не пролив ни капли.

Фабиус ждал.

— Ты соврал ему! — выдохнул инкуб, отбросил пустой кубок и схватился за голову. — Ты совершенно ему соврал! Сказал то, чего не было вообще!

Выражение лица демона было странным. Непонятно было, чем он горит — радостью или отчаянием?

— Ты не вызывал магического совета! — продолжал он всё с тем же восторгом, смешанным с болью. — Заклинание не было произнесено, я видел! Но ты соврал! Соврал Пакрополюсу так ясно и уверенно, что у него даже не возникло сомнений!

— Ну… — растерялся Фабиус, уж слишком бурно реагировал инкуб на обыкновенную гм… военную хитрость. — У нас же есть ещё целая неделя? Я не то, что бы соврал… Я… э-э…

— Ты соврал! Ты сказал, что маги садятся на лошадей!

— Это была метафора!

— Что?

— Метафора. Как в стихах.

— Что такое эти стихи?

Фабиус прошёлся вдоль стола, уселся напротив. Не хватало им ещё начать говорить о поэзии.

Он вздохнул, оценил свою изорванную долу, потом — красоту слегка помятых манжет на рубашке покойного Ахарора и выдавил:

— Я не понимаю тебя, инкуб. Что тебя удивляет? Что я прибегнул ко лжи в разговоре с демоном? Но что в этом… гм… странного? Мы, люди, полагаем, что ложь в разговоре с более сильным противником — необходимое зло. К тому же она есть суть демонического существования, и обмануть демона — благо для человека. Ну, да, я соврал твоему… гм… Гласу, но какое особенное значение это имеет?

— Ты сделал это так, что в тебе не мелькнуло и тени лжи, — потряс головой инкуб. — Он читал тебя, как книгу, и не усомнился ни в чём! Ты — мастер, гений! Если все люди таковы… Сатана — отец лжи, но я понимаю, где он всего этого нахватался!

— Подожди, подожди же… — пробормотал Фабиус. — То есть демоны… И ты… Ты не умеешь… врать? Ты не мог соврать ему, что будешь помогать, но не знаешь, где Алекто? — теперь уже маг выглядел потрясённым.

— Я пытался, — инкуб сцепил пальцы, вспоминая свои воистину демонические усилия. — Но Пакрополюс читал это во мне. Он видел меня до самого дна, также как и я видел его.

— Невероятно, — пробормотал Фабиус. — Этот демон из зеркала мог бы сломать и искалечить меня, войти внутрь, завладеть сознанием… Но не смог распознать мой обман?

Инкуб кивнул.

— А тебя, такого же демона, он поработить не может, но и вы не в силах обмануть друг друга? — уточнил для верности Фабиус.

— Тут дело в противостоянии сил и воль, — кивнул инкуб. — А Пакрополюс… Он, конечно, опытен, но не так уж силён. Со мной ему не сладить, по крайней мере, в одиночку. Но и обмануть я его не могу.

Фабиус испытующе посмотрел на инкуба.

— Ты понимаешь, что даёшь мне в руки оружие, демон? Что лучше бы мне не знать всего этого?

Инкуб кивнул.

— Я понимаю. Но мы можем выиграть лишь сообща. Против нас будет и Совет ваших магов, и весь Ад.

— Но почему? Что случилось?

— Ты же слышал — в Аду беспорядки. Алекто считают похищенной. Скоро и вы услышите Глас. И лучше бы тебе к этому моменту поймать беса, что сидел в префекте. Я сейчас заинтересован в том, чтобы беспорядков ни в Аду, ни на земле — не было. Наши цели временно совпали, маг.

— Даже если совпали цели Ада и людей — ты-то тут причём? — пожал плечами Фабиус. — Я слышал, ты был проклят и посажен вашим Правителем в тюрьму? Думаю, дела Ада сейчас уже не так важны для тебя?

Инкуб чуть склонил голову в бок, и магистру захотелось сунуть ему с ладони горбушку, как Фенриру.

— Люди ужасающе высокомерны, — подытожил демон.

— Наверное, — не стал спорить Фабиус. — И всё-таки — зачем я тебе?

Демон вздохнул и посмотрел на Алекто, свернувшуюся в уютный клубок у него в ногах. И тут же она потянулась, выбралась из-под стола. А потом замяукала перед дверью, просясь на улицу, словно обычная кошка.

— Ах ты, кошачья немочь! — разозлился Фабиус. — Сбежать решила? А ну, марш под стол! Иначе посажу тебя в сапог и выдам бесам!

Часть IV. Коагуляция

Коагуляция — лат. Coagulatio — свёртывание, сгущение.

Коагуляция уравновешивает все составляющие предыдущих операций мага.

Акт коагуляции подобен свёртыванию закипающего молока в творог, где закваской является ржавчина Цинитраса. Она приводит к зачатию красного тела Ребиса, нового Существа (RE-BIS — лат., повторение двойного, то есть повторение совокупленных Марса и Венеры).

Коагуляция — это одновременно и зачатие, и преобразование супругов, следствие которого — превращение самих родителей, то есть Венеры и Марса, в их собственное дитя — в Ребиса.

Глава 22. Крещёные и чумные

«У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её как может«.

Ж.-П. Сартр

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора.

Провинция Ангон, город Ангистерн.

6 день.

Алисса спала. Она присела на лавку и сама не заметила, как сон сморил её.

Рядом на земляном полу кухни возилась девочка с глуповатым, но свежим лицом. Алисса звала её Белкой.

Девочка не помнила своего имени, не знала, как и когда попала в Ангистерн. Короток был её век, да и ум — не долог.

В доме префекта Белку считали дурочкой, но Алисса видела в ней прежде всего добрую душу, потому и опекала. А сегодня и совсем спасла: разбудила, успела вывести из дома, когда туда ворвались погромщики.

Девочка напевала, ловко перебирая сушёный горох и выбрасывая на неметеный пол шелуху и семена сорных трав.

Ой, малоньку!

То меня же поцелуй!

То меня же помилуй!

Так мы с тобой обнимались,

Так мы с тобой целовались.

А то бесы набегут,

Да малоню заберут!

Белка пела и тихонько улыбалась сама себе, хотя на лице её виднелись грязные дорожки от слёз, а волосы выбились из косы.

Допев куплет, девочка поднимала голову, с надеждой и любовью смотрела на спящую. Она боялась даже думать о том, что придётся одной выходить из кухни, где было тепло, где спала её спасительница и наставница. Белка по-детски чуралась того, что вокруг, думая: пока дверь заперта крепко — прочий мир — далеко за морями.

Где-то высоко дёрнули за шнур, и в комнате под потолком зазвенел колокольчик. Девочка подняла голову. Алисса же вздрогнула и проснулась.

Она выпрямилась на лавке, бездумно оправила платье, встала и подошла к крепкой деревянной двери. Там Алисса прислушалась и только потом отодвинула засов. Бесшумно ступая и озираясь, она поднялась по узкой крутой лестнице в обеденную залу и застыла на пороге.

Пахло гарью и разогретым металлом. Пол так и остался замусоренным, хоть она и посылала мальчишку прибраться и вымести грязь. Блюда стояли на столе в беспорядке, рядом с кувшинами для вина высились пыльные бутылки — кто из слуг посмел поставить их на стол, не протерев?

Фабиус за ночь осунулся и посерел лицом. Но что человек — даже демон выглядел усталым и измученным.

— Доброго восхода, девочка, — сказал магистр Фабиус, тяжело поднявшись из-за стола.

Он подошёл к Алиссе, ласково и аккуратно приобнял её, словно боясь раздавить.

Та судорожно вздохнула, коснулась глазами его щеки и тут же опустила взгляд, не решаясь перебить мысли магистра вопросом, который он мог прочитать в ней.

— Я должен ехать, — продолжал маг тихо и устало. — Нужно организовать размещение беженцев и предотвратить беспорядки: бандиты всё ещё бродят по улицам, будоража людей. Я попрошу тебя никого не впускать в дом. И от моего имени объявлять всем, что префект болен и выйти никак не может. Никак!