— А мёртвые? — спросил магистр.

— Вон там, за конюшней, — Хел сощурился, всматриваясь сквозь деревянные дворовые постройки. — Целою кучей лежат. Вороны клюют их с вечера.

— Значит, бесы нас ждут. И ждут — сегодня, — подытожил маг. — А вчера — отъедались для боя.

— Забор высокий, ворота крепкие, — Саймон тоже разглядывал трактир. — Может, займём оборону внутри?

Маг покачал головой. Он перебирал амулеты в седельной сумке, повторял про себя формулы боевых заклятий: давненько он ими не пользовался. Фенрир, ощутив напряжение хозяина, нервно переступал и фыркал.

— Да! Мы остановимся здесь! — крикнул магистр, нарочито повернувшись к лесу. И тут же махнул Саймону и послал коня с места в галоп!

Скрываться не было смысла: лекарь с гиканьем понёсся следом, а Хел — просто пропал, растворившись в холодном тумане раннего утра. Он решил, что вернее будет перемещаться привычным демону способом.

Нет ничего лучше для скачек, чем утоптанный тракт в сухом сосновом бору. Но как только дорога свернула к реке, земля под копытами коней начала вспухать и плеваться пылью, словно скакали они по высохшим грибам-дождевикам. Тут и там раздавались хлопки, кое-где взметнулся вверх и огонь: вонючий, адский.

Фенрир был привычен к колдовским передрягам, а кобылицу Саймон направлял прямо за ним, ориентируясь на то, как подскакивает среди клубов пыли и дыма смоляной круп с пёстрыми седельными сумками!

Скоро «разрывы» прекратились, но светлее не стало — небо потемнело от туч.

— Держись меня! — крикнул маг.

Саймон старался держаться, однако первая тварь выскочила из-под копыт именно его кобылы….

Тварь была чёрной, летучей, на вид — не крупнее лошади. Какого-то особенного облика у неё не было — она то расползалась ковром с зубами вместо бахромы, то собиралась в комок, и тогда зубы торчали на ней в неописуемом беспорядке.

По контуру тела твари ещё пылал адский флюид, значит, явилась она прямо из Верхнего Ада.

Завидев гадину, лошадь Саймона завизжала, шарахнулась с тропы в бурелом, и понеслась, не разбирая дороги. Маг обернулся, выкрикнул заклинание, и молния поразила адское созданье!

Тварь запылала, корчась и вереща, свалилась в сухостой на обочине. Трава вспыхнула и пылала вместе с порождением Ада, когда земля рядом вздохнула, лопаясь, и выпустила другую такую же образину. А следом уже лезли третья, четвёртая…

Бедная кобыла лекаря не видела этой новой напасти. Она неслась, куда глядели её выпученные от ужаса глаза, и Фабиус вынужден был поворотить Фенрира, перегнать кобылку, заморочить, накинуть магический аркан, утянуть на протоптанную лосями тропу, а потом и на старую вырубку.

Маг бывал в этом лесу. Память услужливо подсказывала обходные пути, чтобы не попасть в бурелом или заросли папоротника над валежником, где легко можно переломать лошадям ноги.

Он пытался вернуться на тракт, но чернильных адских тварей становилось вокруг всё больше. Бесформенные создания вылуплялись, порой, с прямо из-под копыт, и магистр едва успевал метать молнии в самых наглых.

К счастью, твари тоже оказались дезориентированы неожиданным перемещением на землю. Они впивались ненасытными пастями в смоляные бока сосен, с уханьем носились в папоротниках. Многие зубастые полотнища совсем позабыли про путников, исступлённо пожирая дерево. Одно увязалось за поднятой с лёжки косулей, а два или три гоняли между стволов обезумевшего от страха дятла.

Шум, треск, крики перепуганного лекаря… И вдруг всё стихло.

Полоса бора кончилась, впереди показался неожиданно алый просвет в ветвях. Маг ещё соображал, почему алый, когда Фенрир, совершив головокружительный прыжок через поваленную сосну, вынес его из леса. И маг узрел: впереди — сплошная стена колдовского огня!

Фенрир встал, как вкопанный, и Фабиус едва не вылетел из седла.

— Стой! Саймон, стой! — закричал он.

Но измученная кобыла лекаря уже выскочила из зарослей и сама застыла, растопырив ноги и тяжело дыша. Следом за ней из леса вылетела чернильная тварь и наконец настигла несчастное животное, обрушившись на его круп и впившись всем, что имелось.

Лошадь закричала, как человек, Саймон кубарем скатился с неё и на четвереньках прыжками понёсся к магистру.

Из леса появилась вторая тварь, но вместо того чтобы довершить дело первой, накинулась на неё же. Перемазанная кровью кобыла с разодранным крупом вырвалась и понеслась прямо на огненную стену, не видя ничего от ужаса и не в силах остановиться! Огонь поглотил её.

Раздался зловещий хохот и полдюжины разодетых в человеческие одежды бесов вывалилось из-за кустов, сигналя магистру жестами: «Иди, мол, сюда! Пора тебя, глупый человек, поучить уму-разуму!»

Это была очеловечившаяся нечисть из Ангистерна. Месть она решила пробовать горячей и не скрывала своих адских морд.

Магистр шёпотом разговаривал с Фенриром, успокаивая и завораживая его. Околдованный жеребец не замечал двух чёрных бесформенных тварей, остервенело терзающих друг друга, не ощущал горячего ветра от огненной стены, только странный запах ещё беспокоил его. Летучая нежить, вывалившаяся в мир людей прямиком из Ада, воняла адски.

Раздувая ноздри, Фенрир всхрапнул и, понуждаемый магом, двинулся прямо на бесов. Лекарь, зажав рот руками, осел на траву. Он так и не добежал до магистра. Да и зачем? Помочь ему он не мог.

Маг крепко взялся левой рукою за амулет на шее и вытянул вперёд правую. Он готовился произнести сложное заклятие, воссоединяющее живое со своим источником. По логике магистра, это должно было низвергнуть бесов обратно в Ад.

— Bene placito! — провозгласил он.

Земля действительно разверзлась пред ним…

Но бесы не провалились. Напротив, из мерцающей огненной дыры полезли новые твари. Тяжёлые, шипастые, как на границах Гариена. Словно огромные камни на толстых ногах, поползли они на магистра. Вместе с тварями из пролома повалили дым, испарения. Запах пожирал воздух, не давая дышать.

За спиной вскрикнул Саймон, не сумевший сдержать ужас. Фенрир захрипел, маг закашлялся, задыхаясь.

Адские звери приближались с урчанием и хрустом. Огромные зубы торчали наружу, не давая им закрыть рот, и на землю капала дымящаяся слюна. Сухая трава вспыхивала.

Жеребец попятился, и маг спиной ощутил жар колдовского огня. Отступать было некуда.

— Finis! — крикнул он.

Передняя лапа ближнего чудовища пошла трещинами, обваливаясь на ходу. Тварь оскалилась, осела на задние ноги. Из алой пасти в лицо магистру дохнуло невыносимым смрадом.

Фабиус задохнулся, перед глазами соткалась пелена. Он сжал магистерский камень. Приготовился продать свою жизнь подороже, утащив за собой в Преисподнюю как можно больше нечисти… И вдруг ощутил: что-то изменилось вокруг.

Нет, твари не исчезли, и жар не стал меньше, но словно ослабла невидимая струна.

Бесы забеспокоились. Они закричали, заспорили, указывая на огненную стену, но магистр не рискнул обернуться.

Раздался звук, вроде щёлканья пастушьего кнута. Жар ослаб, вонь смешалась с резким ароматом корицы, а раздражённый, очень знакомый голос произнёс:

— Проклятое племя! До библиотеки сходить нельзя!

Бесам голос не понравился, они перегруппировались, выталкивая вперёд самого осанистого. Даже безлапое чудовище захлопнуло вонючую пасть и, не мигая, уставилось магистру за спину.

— А ну, прочь пошла! — донеслось всё с тем же усталым раздражением.

Тварь опять распахнула рот, словно им и слышала, подалась назад, вспахивая тяжёлым задом землю.

— Порочь, скотина!

Борн вышел вперёд и встал перед Фабиусом. Магистр, не в силах больше сдерживаться, зашёлся кашлем: горло скребло, лёгкие рвались из груди. Демон нахмурился, и порыв ветра унёс вонь, возвращая человеку возможность дышать.

Инкуб был в шикарном кожаном колете и таких же штанах. Вместо рубашки из-под колета торчала кольчуга самого тонкого плетения. Похоже, Борну надоело губить людскую одежду.