— А, может, сначала допросим слуг? Выходит ли он из башни? Что он… ест? Умер ли кто-то на острове в эти дни? — приставал Борн, вроде бы трезвый, но какой-то уж больно разговорчивый.

— Слуг не спрашивают! — нахмурился маг. — Они уронят мой авторитет, рассуждая о том, что не должно!

Маг и демон спорили, но уже взбирались по винтовой лестнице на самый верх колдовской башни, намереваясь штурмовать пентерный зал.

— Я и так вижу, что не всё было ладно со дня моего отъезда! — продолжал шуметь маг. — Но умер ли кто-то? Я не заметил, а мне и не доложили! Бардак!

— Ну тогда мы спросим у слуг, а потом прикажем забыть, вот и все дела! — предложил Борн.

— А кто?.. То есть кого? Спросим кого?

— Мажордома, он же должен был присмотреть за домом? Вот пусть и отчитается!

— И то верно! Но сначала — войдём!

Маг первым добрался до двери, врезал по ней кулаком и заорал:

— Открывай!

Борн, прислушавшись, отстранил магистра и посильнее толкнул дверь. Она заскрипела и отворилась.

Круглый зал башни был пуст. Сквозняк шевелил листы книги, лежащей на полу прямо у входа, да пыль показывала, что кто-то ходил, оставляя следы сапог и плаща, волочившегося по полу.

— Где он? — маг даже слегка протрезвел от необычного запустения и беспорядка в одном из любимых своих башенных залов.

Борн глубоко втянул ртом воздух, словно пробуя его на вкус.

— Где-то рядом, я чую его. Он был здесь.

— Может, в подвале?

Демон и маг бросились осматривать зал, приподнимая книги, амулеты, разглядывая их, ища только им понятные следы.

— Что он читал? Что это за книги?

— Он ел людское!

— А если он прыгнул в окно?

— Так он же — инкуб, что ему сделается!

— Но тело-то у него человечье!

Маг вывалился на балкончик и глянул вниз: хоть глаз коли! Да и вокруг тоже ничего не было видно, кроме той, особенной мутной тьмы, что давит на мир перед самым рассветом.

Фабиус плюнул, перегнувшись через балкон, и прислушался: а долетит ли? Есть там, внизу хоть что-то, или башня и впрямь повисла сейчас над бескрайней Бездной?

— А может, мальчик в подвале? Ты чуешь его? — спросил он робко.

— Чую, что рядом. Но где — трудно сказать. Всё слишком близко: запах везде, много…

Борн вертел головой, пытаясь отличить более свежие следы… Но не выходило. Не имел он практики магического поиска, коей подрабатывают иногда демоны, служа в Адской страже.

— Может, ты просто много выпил? — предположил магистр.

— Кто? Я? — изумился демон. — Это у тебя в башке кряхтит и свищет!

— А! Так ты опять полез ко мне в башку!

— Да уймись ты, человек! Нам нужно найти Аро. Ну и этого, твоего…

— Дамиена!

— Вот именно! Проклятое племя! Если же мы начнём выяснять, что из нас больший кретин…

— Неужели что-то узнаем? — расхохотался Фабиус.

Он протиснулся в балконную дверь, обвёл мутным взором окончательно разгромленный зал и вздохнул.

— Ладно, полезли в подвал. Не хотел я тебя туда пускать, но придётся. Но если ты сунешься мне в башку!..

Только в состоянии полного опьянения маг мог предположить, что демона испугают его угрозы.

Но и Борн тоже был несколько не в себе и его не задели ни интонации человека, ни смысл его слов. Всё было сейчас для инкуба шорохом листвы, падающей с деревьев. Всё, кроме запаха Аро.

Глава 35. Что нужно знать о полярных лисах

— Что делаешь?

— Песца откармливаю!

— Так он же будет полный!

На земле, в Аду и в Междумирье, день 17.

Лианы на двери зашипели, узрев Борна, но маг укротил их заклинаниями.

Дальше пошло не так споро. Бормоча сложное «Frustra fit per plura quod potest fieri per pauciora», чтобы поднять решётку, Фабиус три раза сбивался. Демон нервничал, прислушивался, вертел головой.

— Рассвет уже красит небо! — сказал он вдруг.

— И что из того? — удивился маг, решивший сделать передышку, чтобы язык отдохнул и перестал заплетаться.

— Я вижу как люди, что ночевали у моста… Они просыпаются.

— Крещёные? Они не посмеют сюда полезть. А слуги?

— Возле башни? Да, я тоже их вижу. Женщину. И двух мужчин.

— Значит, будет ещё день, — просто сказал магистр.

Он пошевелил губами, примеряясь, и выпалил чисто: «Frustra fit per plura quod potest fieri per pauciora»!

— Не преумножай сущности без необходимости, — перевёл Борн.

— Чего? — откликнулся Фабиус.

— Это латынь, — сказал демон.

— Какая-такая лтынь? Это древние тени забытых слов, почти потерянные нами, но сильные!

Борн в недоумении дёрнул плечами.

Дверь распахнулась, и они спустились в подвал. Фабиус шёл впереди. Ему надо было снять последнюю защиту, что, как змея, затаилась у порога рабочей комнаты.

Демон принюхался так, как он делал это — вдыхая через рот.

— Тут очень… Очень много слоёв заклятий, — сказал он. — И башня твоя стоит на трупах.

— Думаешь, я об этом не знаю?! — огрызнулся Фабиус.

Ему и без того было невесело.

— Но зачем ты это делал? — Борн не проникся сочувствием. Он озирался и шумно дышал. Лицо его хмурилось.

— Это магия, демон. Кому, как ни тебе знать, как важны в ней ритуалы? Я хотел полной власти над сим клочком земли…

— Ритуалы?.. — демон сделал один длинный шаг, догнал Фабиуса и удивлённо воззрился на него. — То-то ты всё время лепечешь бессмысленные слова!

— Почему — бессмысленные?

— А ты понимаешь их?

— Некоторые… — смутился Фабиус.

— Магия — не слова! — отрезал инкуб. — Это умение создавать образы! Такие же чёткие и прочные, как настоящие! Рисовать в сознании. И накладывать на мир. И тогда мир подчиняется творцу, ибо он есть Договор с ним! А ты… Ты крепишь себя костылями из трупов слов, не умея без них создать чистого абриса. Это смешно, маг! В Аду так делают дети да старики! Ну… может быть, ещё черти, ведь нет никого ленивее чертей!

— Ты хочешь сказать!.. — ноги магистра подкосились.

Он, как муху, отогнал назойливое заклинание порога, шагнул в комнату, дотащился кое-как до старого кресла, обитого изорвавшейся бараньей шкурой…

Кресло услужливо дёрнулось, чтобы подхватить его.

— …Ты думаешь, я убивал здесь, чтобы упрочить лишь силу своей фантазии? — выдохнул Фабиус, с ужасом сознавая, что тело его обмякает, а ум застилает тьма.

— Ну да! — кивнул Борн, обнюхивая книги. — Иного и быть не может!.. — Он помедлил, размышляя, но не над речами мага, а над запахами и ощущениями. — Нет, маг, мы на ложном пути! Мальчик был здесь раньше, чем наверху. Идём, выйдем во двор, может быть там я…

Борн обернулся к Фабиусу, странно сгорбившемуся в своём кресле.

— Идём же! — поторопил его демон. — Предрассветные запахи достаточно сильны, но ты нужен мне как проводник! Здесь витает одно невесомое естество Аро, плоть же его — плоть человека. Я не видел твоего сына, маг! Я не могу искать его внутренним оком, он не знаком мне! Без тебя мне придётся ощупать этот остров руками!

Но магистр замер, словно хворь скрутила его, не давая разогнуться. Ему давно не было так больно.

Борн сморщился весь, нечаянно восприняв часть той муки, что терзала Фабиуса, уткнулся глазами в стопку пыльных манускриптов на полу у стены и… узрел там куколку. Маленькое, в ладонь, подобие человека из тряпок и лент.

— Вставай! Он не в башне! — воскликнул Борн. — Гляди! Он обманул нас простым деревенским колдовством! Да вставай же!

Но маг словно бы спал с открытыми глазами.

Демон тяжело вздохнул и побрёл прочь из подвала, из башни, в рассветную сырую серость осеннего утра. На берег реки, где промозгло и холодно и совсем нет огня.

***

Чёрная кошка стала серой от пыли, пока спускалась тонкими ходами Верхнего Ада в пылающую бездну Ада глубинного. Миновав темницу, она смогла вобрать в себя чуть больше магии и на спинке у неё выросли короткие кожистые крылья.