Пока лиловая королева хозяйничала, стараясь при этом не задеть никого из мальчишек ни плечом, ни руками, её сестра, немного оправившись от внезапного появления троих неизвестных дознавателей, к тому же всегда более уверенно себя чувствующая в компании близняшки, чуть-чуть нервозно поясняла старшему из ребят:
— В квартиру ваш Яр даже не заходил, мы на улице почмокались в щечку и разбежались, с чего бы вдруг мне его поить чаем, если перед этим он столько коньяка выпил?.. А раз уж я с ним не собиралась в постель, то и звать его сюда никакого смысла не было. Он еще постоял у подъезда, покурил, а потом пошел, наверное, в гостиницу…
— Ты видела, как он стоял? — уцепился за последнюю фразу мальчишка. — И с чего ты решила, что он пошел в гостиницу? Думаешь, ему больше негде переночевать было?..
— Я пока подымалась по лестнице, видела огонек сигареты, думаю — это он стоял в двух шагах от дверей, ведь мы там и расстались, — отговорилась Этель. — А в гостиницу — он сам сказал, да еще и спросил, не знаю ли я тут, поблизости, чего-нибудь приличное, чтобы нормально отдохнуть… может, он так незатейливо ко мне в постель набивался, но я сделала вид, что не поняла, вот и посоветовала… идти в любую…
— Ты знаешь все окружные гостиницы? — насмешливо спросил старший, подразумевая своим вопросом девиц определенной профессии, которым знать местные кабаки и постоялые дворы полагается по статусу.
— Знаю, — со скрытым вызовом ответила красная королева, сдержав первоначальное: «Хамло!», так и рвущееся с губ. — Поживешь пару-тройку лет в одном районе — тоже будешь знать, где гостиницы, где булочные, а где ремонт велосипедов…
Запах разрезанной ветчины, чуть заветревшего, но ароматного сыра, клубничного, все-таки клубничного джема, свежезаваренного, великолепного чая растекся по кухне, заставляя даже ко всему привычных мальчишек сглотнуть набежавшую слюну. Метель, грубовато орудуя кухонным ножом, экономно отрезала себе пару кусочков хлеба, соорудила бутерброд с ветчиной и сыром одновременно, а на второй кусочек густо намазала масло и джем, но не успела откусить…
— А угостить нас не хочешь? — нахально спросил блондинчик, глазами голодающего уставившись на съестное, разложенное на столе.
— У нищих слуг нет, — парировала лиловая королева его же словами, а дальнейшее произнесла невнятно, потому что успела впиться зубками в бутерброд: — Оставьте немного Тельке, а остальное — доедайте… кстати, мальчики, а почему бы нам не познакомиться?.. я вот просто не представляю себе, как буду обращаться: «Эй, блондинчик!» к …
И она, проглотив пережеванный кусок, сделала артистическую паузу, ожидая, что белокурый мальчишка назовет себя. Но тот сделал это не сразу, сперва глянув на старшего, будто заручившись его согласием, и только после этого ответив:
— Меня зовут Каин, а если сокращенно, то Кай, старший наш — Резкий, или Рекс, а Молчун — он и есть молчун, Мол — для краткости…
В самом деле, третий мальчишка до сих пор не сказал ни слова, лишь изредка внимательно приглядываясь к королевам и прислушиваясь к происходящему в пустой квартирке.
— … а ты — Метти, а твоя подруга — Телли, — логично закончил процесс взаимного представления Кай.
— Нет, — энергично помотала головой лиловая королева, проглатывая очередной, увы, финальный кусок бутерброда и решительно отметая домашние дворцовые имена, ненароком вырвавшиеся у нее в первые минуты пребывания на кухне. — Она Тел, если хочешь — Телька, моя сестренка, а я — Мет, Метка… А что вы так беспокоитесь за товарища?.. Ну, не дала ему Телька, так, небось, пошел в гостиницу, снял девчонку, чтобы сбросить напряг, только и всего… деньги-то у него были?..
— Деньги были, — размышляя о своем, автоматически согласился Рекс. — Да и не в деньгах дело… ему, кто хочешь, и в кредит даст…
— Ой, — насмешливо зажал руками рот Телька, — он разве Черный герцог, чтобы ему профессионалки давали без денег?..
— А ты думаешь, такая привилегия есть только у принца-консорта? — игриво хихикнул блондинчик. — Откуда такие глубокие познания?.. стоп-стоп, дай-ка догадаться… Тел, Мет — это не иначе, как Этель и Метель… а вы — властвующие королевы Верхнего и Нижнего Пределов…
Довольный удачной шуткой, Кай рассмеялся по-настоящему детским, звонким и счастливым смехом, и обе королевы увидели, что ему, как и обоим его товарищам, ну никак не больше восемнадцати, максимум — девятнадцать лет, и невеликий возраст их еще и скрадывается невысоким ростом и сухощавостью незваных гостей.
— И по возрасту подходят, — поддержал юмор блондина старший, чернявый, с коротко, едва ли не под корень состриженными кудряшками. — Вот нам повезло, рассказать кому — не поверят, в третьесортной квартирке, с утра, с царствующими королевами чай пьем…
— Сами вы — третьесортные, — обиделась за снятую квартирку Метель. — Знали бы, сколько мы за квартиру платим, промолчали бы о её сортности…
— Кстати, девочки, а на что вы тут существуете, — вдруг подал голос Молчун. — Или какой богатенький «буратино» вас обеих содержит от широты душевной и для экзотики?..
Привычные к подобным вопросам, регулярно хоть и не в такой форме задаваемой им с первых дней появления в квартале Забав, Этель презрительно фыркнула:
— А вы из полиции нравов?.. или налоговые инспекторы? Так у нас все в порядке, не переживайте. Я работаю через два дня на третий, в универмаге «Самсона», а Метка пока только учится в универе, но иногда удачно подрабатывает на бирже, если бывает такое настроение… но, если честно, от родителей остался капитал, проценты с которого мы потихонечку и проживаем, на остальное сможем претендовать только после совершеннолетия…
— В универе… — задумчиво почесал в затылке Кай. — Тебе, пожалуй, в ближайшую недельку лучше будет держаться от своего универа подальше…
— Это почему? — автоматически возмутилась Метель, которая очень не любила любых запретов, даже высказанных так благожелательно и мягко.
Блондинчик вновь метнул взгляд на старшего, поймал в глазах того: «Да говори уж, чего там… через считанные часы все это будет секретом Полишинеля…» и пояснил наполовину — от себя, а наполовину — будто зачитав по бумажке:
— Не сегодня-завтра в студенческом городке начнется буза… ну, анархисты, баптисты, прочие нечестивые гуманитарии желают высказать свое «фи» имперской власти, но не просто так, а с нанесением серьезного ущерба чужому имуществу, возможно, с угрозой жизни и безопасности простых обывателей…
— И откуда вы это знаете? — удивленно уточнила Этель.
— Так вы, девчонки, так ничего и не поняли? — в ответ удивился Рекс и резким движением распахнул полу своей полувоенной курточки. — Легион «Махайрод», триарии второй центурии первой когорты…
На внутренней стороне френча, скрытый до поры до времени от посторонних глаз, тяжелым бронзовым блеском скалился огромными саблезубыми клыками давно вымерший зверь. Значок триария казался запущенным, нечищеным едва ли не с момента его получения несколько лет назад, но в этом был тот особый шик старослужащих легионеров, позволяющих себе открытое пренебрежение некоторыми деталями военного этикета, предписывающего не просто начищать внешние знаки отличия, но и всегда держать их на виду.
«Ох ты, вороны вас расклюй! — ошарашено подумала Метель. — Легионеры…» Сироты, бастарды, найденыши и подкидыши, с малых лет живущие в казармах, на государственном обеспечении, получающие воспитание и закалку профессиональных военных, с одинаковой ловкостью владеющие к концу обучения и армейским пистолетом, и тяжелым гранатометом, умеющие водить мотоцикл и танк, самолет и геликоптер, без страха прыгающие с парашютом, плавающие с аквалангом в ледяной арктической воде… каких только достоинств и недостатков не приписывалось этим военным легендам, существующим в Империи последние триста лет. И только в одном никто и никогда не смог бы обвинить легионеров — в пренебрежении долгом и проявлении человеческих чувств на войне. Впрочем, говорят, что и в мирное время юные гастаты, повзрослевшие принципы и ветераны-триарии особо не обременяли себя общепринятыми нормами морали… но это уже — из области тех страшилок, которыми без особых усилий сдерживают в узде смелых на словах обывателей и разного рода гуманитариев.