«Черт, как же завлекает оружие, просто магнитом притягивает», — оценила Шака, прилаживая сверток с «посылкой» к узкому ремешку, до этого стягивающему на талии комбинезон. С пистолетом она решила быстро и просто: нести его прямо в руке потому, что спрятать такого размера железку под узким комбинезоном не привлекая внимания невозможно. А вот «посылку» Шака оригинально повесила на ремешке на шею, освободив обе руки, правда, тут же нагрузив одну из них пистолетом.

Понимая, что уйти из бара тихо и незаметно вряд ли удастся, девушка-доллька восстановила в памяти план квартала, в котором сейчас она находилась, и прикинула, как быстрее и безопаснее будет добраться до ближайшего коллектора, что бы уйти под землю.

В последующие секунды в женском туалете бара «Рыбы» произошли странные события. Сначала легкие вздохи и постанывания в углу, где Маха оставила парочку девчонок со шприцем, переросли в оргазмический крик и одновременно с этим, полным ликующего удовольствия криком дверь с треском распахнулась от удара ноги здоровенного мужчины в черном комбинезоне, бронежилете и шлеме-маске с непрозрачным стеклом. Поводя из стороны в сторону стволом короткого пистолета-пулемета, ворвавшийся в исконно женскую обитель «браконьер» оглушительно прорычал через встроенный усилитель: «Всем оставаться на местах! Спецоперация! Не двигаться!» Но и его усиленный голос был перекрыт жутким, истошным визгом до смерти напуганной парочки. От этого визга спецназовец оторопел, опустив ствол оружия и замерев на пару мгновений на месте. И этого времени Шаке хватило, что бы включить в себе самый быстрый режим перемещения. Она вырвалась из кабинки размазанной тенью и, недолго думая, обеими руками ударила в грудь замершего у входа мужчину. Ей повезло в том, что спецназовец за долю секунды до толчка рефлекторно отпрянул назад, оглушенный женским визгом, потому не такой уж и сильный удар мулатки вынес его в холл и опрокинул на спину. После этого удачного для долльки удара, девушка в три шага разбежалась и прыгнула в маленькое окошко, расположенное под самым потолком туалетной комнаты и затянутое поверх стекла легкой пластиковой сеткой. Пожалуй, в такое окошка вряд ли кто мог бы пролезть, кроме самой же Шаки, но и тут везение ее не закончилось. Девушка, случайно зацепившись ногами за край выбитого окна, свалилась прямо под стену на жесткую асфальтированную дорожку, но при этом не попала в поле зрения наблюдающих за проулком спецназовцев внешнего оцепления.

Удар об асфальт чувствительно потряс Шаку, но она, недоумевая, вдруг сообразила, что совсем не испытывает боли, хотя ударилась плечом, падая почти с двухметровой высоты, а потом еще и головой приложилась. Ощущения от удара были, а вот боли и оглушенного состояния после падения не было совершенно. Но в этот момент думать о таких странностях организма было некогда, Шаку порадовало только то, что пистолет из руки она не выпустила и ухитрилась не выстрелить, в падении нажав случайно на спуск. А из выбитого собственным телом окошка туалетной комнаты уже доносился шумный топот множества ног. Конечно, спецназовцы в полном снаряжении через узкую щель окна не пролезут, но ведь тут же дадут своим знать, что объект вышел наружу, а главное — где он, вернее, она, это сделала. Пригнувшись и подтянув руку с пистолетом к животу так, что бы ствол смотрел в сторону проулка, мулатка быстро побежала в уже намеченном для себя направлении.

И вновь удивилась. Темнота проулка неожиданно превратилась перед ее глазами в зеленоватую, зыбкую, но очень четкую и внятную картинку раскиданных пустых ящиков, поломанных стульев, выброшенных из соседних домов, острых осколков разбитых бутылок и еще каких-то непонятных сразу, но опасных во время бега предметов. Следом за ней по проулку мазнул и тут же исчез ослепительный луч переносного прожектора, но Шака уже повернула за угол и, казалось, окончательно растворилась в темноте…»

Реальное время — две десятых секунды. Сбой ликвидирован. Виртуальное отключение.

*

Когда небо над городом только-только начало светлеть, будто раздумывая, если смысл выпускать утреннее солнышко прямо сейчас или стоит подождать еще часок-другой, дав возможность людям в этих краях чуть больше отдохнуть перед новым трудовым днем, в этот самый момент Пан проснулся. Неожиданно, будто вынырнул из сна, как из черного, глубокого омута, задыхаясь, жадно хватая пересохшим ртом воздух… «Похмелье…» — с тоской подумал Пан, вспоминая свои проводы в армию, со вздохом переворачиваясь на бок и утыкаясь в плечо тихохонько, вытянувшейся будто по «стойке смирно», лежащей рядом мулатке Шаки… или Шако?.. он сразу и не смог вспомнить, на ум приходили только ласковые, игривые пальчики и страстные губы девчонки… да еще то, что весь вечере он называл её сокращенно Ша, что бы не напутать с продолжением…

Мулатка неподвижно лежала на спине, широко распахнув глаза густо-табачного цвета, и — не дышала. Пан, еще не веря себе, потрогал девушка за плечо, теплое, живое, скользнул ниже по руке, пытаясь нащупать пульс, спохватился и прижал пальцы к шее. Пульса не было. Но не было и ледяного, мертвого оцепенения в теле. Мулатка, казалось, просто спала, но при этом и не дышала.

Пан приподнялся, сосредотачиваясь, пытаясь понять, может быть, он еще спит и видит причудливый кошмар, о каких иной раз рассказывали товарищи, но которых он сам ни разу еще не видел в жизни.

«Только спокойно, — подумал он, сбрасывая ноги на пол, — только спокойно, не спеша, без истерик…»

Поискав глазами и быстро определив, где же вчера он оставил снятую с помощью, б-р-р, уже никакой мулатки одежду, Пан быстро натянул казенные темно-зеленые трусы и сунул ноги в сапоги. Подумал еще секунду и, добавил к одежде майку. Только после этого, он сообразил, что начал не с того, и сунул руку под свою подушку. «Семен» мирно дремал там, успев оставить на чистой наволочке след от своей смазки.

Теперь, с пистолетом в руке, Пан почувствовал себя гораздо увереннее, и решил одеться по полной форме, никуда не торопясь. Так он и сделал, проверив сразу же содержимое карманов и кобуры. Все было в порядке. Вчерашняя записка официантки Джейн и местные дензнаки, вложенные в кобуру вместо «семена», были на месте.

Осторожно приоткрыв дверь, Пан прислушался, но коридор молчал предутренней, вздыхающей и посапывающей в сладком сне, тишиной. На всякий случай Пан оглянулся на постель, с которой только что встал. Мулатка по-прежнему лежала неподвижно.

Мягко и бесшумно, как учили на снайперских курсах, передвигаясь от своей двери к следующей, что бы поискать за ней старшего сержанта Успенского, Пан неожиданно вспомнил слова из классики: «А я знаю, почему пропал он: оттого, что побоялся. А если бы не боялся, то бы ведьма ничего не могла с ним сделать…»

«Вот уже и про нечистую силу подумалось, — сообразил Пан. — А что ж? Вполне подходит… лежит, не дышит и — не остывает. Чудеса…»

Осторожно нажав на рукоятку двери, он приоткрыл её, заглядывая внутрь помещения, но оно было пустым, кровать, как и в его комнате, занимающая центральное, главенствующее место, была аккуратно застелена. «Ищем дальше», — решил Пан, окончательно освобождаясь от липкого, противного ощущения нереальности происходящего.

Успенского он обнаружил только за третьей по счету дверью. И решительно, уже не соблюдая осторожности, вошел в комнату, в которой вместе со старшим сержантом на постели расположились сразу две девицы: брюнеточка и блондинка.

Успенский, как турецкий паша из какой-нибудь развлекательной книжки, разлегся посередине ложа, кроватью это место назвать язык не поворачивался, окруженный девицами, похрапывающими, постанывающими во сне. Сам же сержант спал тихо, но — дышал, и это сразу же успокоило Пана, когда он приблизился к постели.

И глаза Успенский открыл, едва Пан тронул его за плечо, и руку под подушку сунул почти одновременно с открыванием глаз.

«Надо?» — спросил быстрым, ясным взглядом Успенский. «Да», — чуть заметно кивнул Пан. И тут же отлетело в сторону одеяло, обнажая упруго стоящий спросонья член сержанта и белесые, мягонькие ягодички блондиночки. Пан застенчиво отвел в сторону глаза, а когда сообразил, что сейчас не время для скромности, старший сержант уже вдевал руки в рукава комбинезона.